– Возьми вот это, – Ладжос достал из стола мини-инъекторы. – Вколешь ей после гипносна, чтобы спалось лучше и без последствий.
Дьён поднялся и развернулся к двери.
– И еще, – произнес Ладжос ему вслед. – Я тут кое – что посмотрел. Тебе это должно быть интересно.
– Ну?
– Вы с Катей взаимодействовали?
– Нет, – с некоторой запинкой ответил Дьён.
– Ясно. Вот я как раз и хотел тебе сказать, что физиологически землянки от ладьёрок не отличаются. Поэтому ты будешь на высоте! – Ладжос подмигнул Дьёну. Тот задумался. – Хотя… Может, тебе в ДУР сходить перед свадьбой, освежить, так сказать, навыки? Знаю я, как вы там на звездолетах расслабляетесь. Никакой техники!
– Сам сходи. Все мысли об одном. Извращенец.
– Ну, с чего начнем? – бодрым голосом спросила Катя, стараясь скрыть волнение.
– С укола, – спокойно ответил Дьён, доставая из стола инъектор. – Все готово. Ты поспишь, а потом я тебе кое – что объясню.
– А мы все успеем?
– Конечно. Это несложно. Просто в прошлый раз не было необходимости.
«Ну, если несложно… И быстро» Катя расслабилась, погружаясь в сон.
Языковая модель, разработанная Дьёном, была совершенна. Но Катя оказалась абсолютно не готова к тому, что именно она узнала.
Полная версия ладьёрского языка была настолько обширна, что непонятно, как вообще поместилась в голову к землянке. А разъяснения Дьёна только усугубили ситуацию.
– С языком и с письменностью у тебя теперь не должно быть проблем. Завтра в центре пилотирования ты сможешь учиться наравне со всеми. Но если вдруг что-нибудь будет непонятно, то не стесняйся, задавай вопросы или информируй о том, чего не понимаешь. Главное, что тебе надо усвоить: развитие нашего языка, а точнее словарного запаса идет параллельно с научно – техническим прогрессом.
– У нас так же, – пожала Катя плечами, – что-нибудь изобретается, и этому дается название, которое встраивается в наш язык.
– Я знаю русский, – отмахнулся Дьён. – Это примитив. Точнее не так… Это каркас. Инструмент, который позволяет вам кое – как понимать друг друга.
– Что значит кое-как? Нормально мы друг друга понимаем!
Дьён усмехнулся.
– А вот и нет. У вас существует одинаковое обозначение разных предметов, что не позволяет их правильно идентифицировать двумя разными индивидами. То есть у вас даже научное знание – субъективно, где – то в большей, а где – то в меньшей степени…
– Я все равно не понимаю, что ты имеешь в виду. Для обозначения новых приборов или понятий у нас придумываются новые названия.
– Да, – кивнул Дьён, – но и они не всегда отражают суть.
Катя попыталась подняться с кушетки. Когда она лежала, ей казалось, что Дьён имеет в споре преимущество.
– Наши термины вполне конкретны! – возразила она.
– Тебе нужно лежать. Нейроблоки я снял еще в прошлый раз, но нагрузки все равно высоки. Так вот… – он присел рядом. – Как бы тебе объяснить… У нас абсолютно все имеет название. В то время как у вас, для того чтобы рассказать о чем – то новом используется обобщение. Например, объяснения, что-то вроде: «это такая штука, которая как бы имеет форму шара, приплюснутого с обеих сторон…». У нас все утвержденные формы имеют отдельные названия. И форм – много. И это только один пример категоризации!
Катя обалдело уставилась в потолок.
– Вам букв-то хватает? – поинтересовалась она. «Каждой фигне названия придумывать!»
– Разумеется. И на это тебе тоже стоит обратить внимание. Насколько я понимаю, читать ты умеешь?
– Издеваешься?
– Шучу. С письменностью проблем быть не должно. Но хочу предупредить, что у нас кроме алфавита существуют еще символическое письмо. И символы от букв отличаются. Это скорее культурный элемент. Оно тебе пока не понадобится, просто предупреждаю, чтобы ты не терялась.
– А зачем оно нужно?
– Для обозначения абстрактных понятий: искренность, дружба, любовь.
«Абстракции, значит. Ну-ну!» – сделала для себя вывод Катя.
Наутро Дьён отвез Катю в центр пилотирования. Как ни странно она держалась уверенно, а не как испуганный зверек. «Почувствовала себя в своей стихии? Это хорошо…» А то Дьён уже начал опасаться, не сильно ли он на нее давит.
В полетной форме она выглядела хорошо. Ладьёр невольно залюбовался и решил остаться. Ненадолго. «Я просто прослежу, чтобы все было в порядке».
Пока Катю гоняли на симуляторе с перегрузками, Дьён нервно растирал пальцы. Старший тренер поглядывал на него с ухмылкой, но помалкивал. Только под конец выдал свою оценку.
– Показатели в норме.
– Отлично! – выдохнул Дьён.
– Ты сомневался?
– Я не знаю, как их там учат. И насколько она натренирована.
– С этим проблем не будет. Ты же знаешь, если первоначальные тесты пройдены, дальше проще. А навыки пилотирования… Мне самому интересно, что из нее получится… Но если честно, я удивлен, что эти…земляне…выдерживают наши базовые нагрузки.
– А я почему-то нет… – задумчиво произнес Дьён, глядя, как Катя выходит из симулятора. В ней чувствовалась какая – то собранность, и походка была твердой. Но лицо было бледным, а дыхание неравномерным.
– Долго бы она не продержалась.
– Этого и не требуется! – резко сказал Дьён. – У нее есть допуск к полетам, нормативы сданы.
– Да, – пожал плечами тренер. – начнем с теории.
«Хорошо хоть не с истории…»
Несмотря на то, что мышцы от напряжения подрагивали, Катю переполнял восторг, как после успешной сдачи экзамена. Казалось бы, чего проще. Естественно полеты с перегрузками и на пределе Катя, как и любой нормальный человек, не любила. Но понимала их необходимость. «Тяжело в ученье, легко в бою!» – часто повторяла ей мама. Два года назад, когда Катя поступила в Академию, воевать на Земле было не с кем. Но она грезила о космических полетах, где возможны были всякие неожиданности. Тогда любые нагрузки словно приближали ее к мечте, и сейчас ощущение вернулось.
Уже позже, в голографическом лектории она не могла согнать с лица улыбку и даже обилие деталей с описаниями обычного ладьёрского космокатера ее не пугало, а наоборот восхищало. Ей было интересно жить! Катю уже давно беспокоило то, что ладьёры более развиты, нежели земляне. «В некоторых вещах!» – мстительно думала она. Но помогало плохо. Тот же Дьён много чего умел, знал. Даже плавал лучше! И Катя для себя решила, что не должна отставать от своих новых сокурсников. Они сидели рядом каждый в своей кабинке и были полностью вовлечены в процесс. Катя же пока привыкала. Информация, которая то и дело возникала на экране, была понятной, но чуждой для ее восприятия. Иная визуализация, цветовые предпочтения, стиль изложения информации не объясняющий, а категоризирующий. Модели, схемы, классификаторы. Материала было много, и обо всем сразу. Катя довольно быстро запуталась и уже с трудом отслеживала, о чем идет речь, но упорно заставляла себя вдумываться. По здешней логике преподавания учащемуся давали все и сразу, и он выстраивал для себя базу знаний и умений хоть и постепенно, но глобально. Шел от общего к частному. Катя не знала, насколько это лучше и эффективнее. «Но Дьён вроде говорил про то, что снял нейроблоки… Интересно, это поможет?!»
День пролетел незаметно, но к тому моменту, когда Дьён прилетел за Катей, она уже мало что соображала. Прошлую ночь Катя помнила плохо. «После этих дурацких препаратов!», а в утренней суете и предвкушении даже не осознала толком, что она уже переехала. Вот и сейчас Дьён привез ее домой. К ним. В одной из комнат быстро организовал мягкий удобный диван, на котором Катя разместилась, поджав под себя ноги.
– Устала? – поинтересовался Дьён ласково. – Как прошел день?
– Наверное, хорошо.
– Я разговаривал с тренером. Он доволен.
Катя невольно улыбнулась, хотя по выражению лица ладьёра нельзя было понять, насколько доволен он сам.
– Но столько всего… Вчера одни впечатления, сегодня другие.
– А завтра третьи, – посерьезнел ладьёр.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что жизнь у тебя на ближайшее время планируется очень насыщенная. И я рад бы дать тебе больше времени, но у нас его нет.
Катя вся подобралась и обхватила колени руками.
– Все очень сложно, – начала она, – и я не уверена, что смогу правильно привыкнуть.
– Сможешь.
– Знаешь, стать пилотом у меня получится. А вот какие у меня перспективы в целом? Я пока не понимаю.
– Перспектив у тебя много. Так лучше? – внезапно Дьён выключил свет.
– Да, – Катя с удивлением поняла, что за день устала от, того, что видит.
– Моя задача помочь тебе расслабиться, но не сильно. Так. Сейчас, подожди… – на стеновой панели вспыхнули и погасли огоньки, и потолок пропал. Над ними раскинулось звездное небо. – Нам надо поговорить.
«Опять?»
– О чем? – насторожилась Катя. Дьён опустился рядом с ней на диван, но к Кате не прикоснулся.
– Смотри, прямо над нами другие миры. И мы с тобой даже по сравнению с каким – нибудь астероидом или кометой – ничтожны, что уж говорить о звездах… И тем не менее. Каждый человек может в жизни совершить что-то великое. Даже если это великое имеет значение для совсем маленького кусочка Вселенной… Катя. У тебя есть уникальный шанс. Ты себя считаешь маленькой и глупой. Но на самом деле, ты для меня очень важна. Для нас важна. Ибо сейчас только ты обладаешь знаниями о то мире, куда мы полетим.
– Мы летим на Землю? – удивилась Катя, вглядываясь в звезды, словно пытаясь найти среди них Солнце.
– Да, – ответил Дьён. – Нам придется.
– Мстить? Убивать? Покорять?
– Спасать.
– Кого?
– И вас и себя.
Катя нервно поежилась. Слишком пафосно все прозвучало.
– Катя. Расслабься, – Дьён осторожно взял ее за руку. – Ничего страшного не случится. Наоборот. Вот скажи, ты рада, что ты здесь? Со мной? – последние слова Дьён произнес еле слышно.
Катя задумалась.