Пока ветер играет прядями волос Кеции, я фотографирую её на фоне открытого океана. Риф Дьявола теперь виден отчётливее — намёк земли на горизонте. Если бы мы приблизились к нему, то смогли бы увидеть, насколько он иззубрен и гибелен.
Говорится, что Глубоководные прибывают из бездн — резвиться на острых скалах и забирать поднесённые жертвы. Вот морская жрица, готовая возглавить празднество смерти. Она скрывается под изношенными одеждами, но её выдают пылающие глаза и свирепая усмешка. Она вверяется воздуху, в какой-то миг разводит руки, запрокидывает голову, раскатисто смеётся. Роберт стоит у неё за спиной, на порядочном удалении, тонкая чёрная фигура посреди прибрежной травы.
В минуту радости Кеции трудно поверить, что она — местная уроженка. Угрюмость — документально подтверждённое приложение к Иннсмутскому Облику. Несомненно, Кеция влюблена в город и его ландшафт, очарована им, может, даже одержима, но так ли уж она отличается от меня? Перебралась ли она сюда жить или, когда говорила мне, что Иннсмут — её дом, лишь выражала свою мечту?
— Вы когда-либо видели океанское свечение? — спрашиваю я.
Она подозрительно смотрит на меня, потом настороженно отвечает, снова впадая в угрюмость. — Иногда такое бывает.
Наступает молчание, затем я произношу: — Это место драгоценно. Нам стоит порадоваться, что люди присматривают за ним, пусть даже не вполне осознают, о чём именно они заботятся.
— Так не должно быть, — громко и яростно огрызается Кеция. Внезапная перемена её настроения пугает. — Один человек погубил старый Иннсмут… один-единственный человек. Нельзя отмахнуться от этого.
Я бросаю нервный взгляд на Роберта и мягко говорю: — Кеция, если бы не он, то это сделал бы бы кто-то другой. Иннсмут не может вечно оставаться скрытым. Современный мир этого не допустит. Если у Иннсмута были — или есть — враги, то из-за времени перемен в в обществе, а не только из-за слов одного человека.
— Он был уязвлён, — произносит Кеция мстительным тоном. — Он хотел остаться здесь, стать одним из них, но всё загубил. Они прогнали его, а потом, словно дрянной мальчишка, он всё разболтал.
Её страстная речь делает впечатление более обыденным — коренящимся в повседневном мире — и одновременно, напротив, более достоверным. Я поняла, что она точно подвела итог. Ни в одном отзыве никто не задумался — не устрашились ли обитатели Иннсмута, не разглядели ли они собственную возможную участь в этом вторгшемся, надломленном человеке.
— Она права, не так ли? — спрашиваю я Роберта, даже не потрудившись сохранять молчание.
Он сверлит меня взглядом. — Я хочу уйти домой.
Конечно, в это время года переход не составит труда.
Кеция тоже вперяет в меня свой взгляд. — Можете его забрать? — спрашиваю я её. — Понимаете, он никогда полностью так и не был самим собой.
Её глаза непроницаемы и она всё ещё неподвижна, как фотография. Затем она поворачивается туда, где стоит Роберт. Я поднимаю фотоаппарат к лицу, но закрываю глаза, когда снимаю.
Я остаюсь так на некоторое время, а, когда опускаю камеру, то уже оказываюсь одна. Я кладу на траву пятьдесят долларов и придавливаю купюры камнем.
перевод: BertranD, октябрь, 2023 год.