Я не могу сдержать смешок. Эван тут же вскидывает голову и подозрительно глядит на меня.
– А с тобой что?
– А что со мной?
– Каждый раз, когда я смотрю на тебя, ты пишешь этой девчонке-клону. Вы начинаете сближаться.
– Я думал, в этом и смысл, гений. Она не бросит своего парня ради какого-то придурка, который ей не нравится.
– О чем вы переписываетесь? – допытывается он.
– О всякой ерунде.
Это даже не ложь. По большей части мы спорим об имени для собаки и о том, как лучше ее тренировать. Маккензи потребовала себе частичную опеку и право на посещение. Я предлагаю ей скинуться на лежанку для сна и собачий корм. Она хочет больше фотографий.
– Угу. – Он окидывает меня взглядом. – У тебя же не появились чувства к этой богатенькой стерве?
– Эй. – Эван может сколько угодно вываливать на меня свои проблемы, но злиться на Мак он не имеет права. – Она тебе ничего не сделала. На самом деле, она вела себя очень мило. Так что следи за языком.
– С каких это пор тебе не все равно? – Брат подходит ко мне вплотную. – Она одна из них, помнишь? Клон. Из-за ее гребаного парня тебя уволили. Не забывай, на чьей ты стороне.
– Я на твоей стороне, – напоминаю я ему. – Всегда.
Нет ничего сильнее нашей с братом родственной связи. Точка. И никакая девчонка этого не изменит. У Эвана зуб на всех, кто учится в Гарнете. Для него они все враги. Такое отношение разделяет большинство выросших здесь детей, и я их не виню. Не помню, когда в последний раз богатенькие клоны делали что-то другое, кроме как использовали нас и оскорбляли.
Когда дело доходит до этого, то Мак – воплощение того, откуда она родом, как, впрочем, и я. Однако это не значит, что, если бы мы не были столь разными людьми – если бы мы выросли вместе и жили в схожих условиях, – я не мог бы представить, что она мне нравится. Маккензи умная, веселая, безумно сексуальная. Напротив, я был бы полным идиотом, если бы не признал этого.
Но мы с ней люди из разных миров, и это не какая-то альтернативная реальность.
В Авалон-Бэй у нас та судьба, которая предначертана свыше, и мы не в силах что-либо изменить.
Глава двенадцатая
Я уже двадцать минут как нахожусь на лекции по биологии, которую ведут по средам, но внезапно понимаю, что сегодня пятница и на самом деле я сижу на своей лекции по медиакультуре. Теперь кадры из «Настоящих домохозяек» на проекционном экране становятся более понятными. Я решила, что это галлюцинации от нервного перенапряжения.
Правда в том, что последние несколько дней я не совсем в порядке. Колледж утомляет, а недовольство бизнесом растет. Я разочарована, что теперь у меня так мало работы с сайтом и приложением, ведь пришлось делегировать большую часть своих обязанностей другим людям. Мне нужен новый проект, что-то грандиозное и желательно посложнее, что позволит мне нырнуть в новое дело с головой.
Однако самое худшее – я борюсь с постоянным чувством, будто кто-то заглядывает мне через плечо. Словно ходишь по краю. Каждый раз, когда мой телефон гудит, я ощущаю выброс эндорфинов, за которым непременно следуют прилив адреналина, чувство вины и приступ тошноты в животе. Я словно наркоман, жаждущий дозы, хотя я прекрасно осознаю – это убивает меня.
Купер: Как насчет Мокси Краймфайтер[35]?
Я: Мне нравится Джимми Чу.
Купер: Она ж девчонка!
Я: Тогда Дейзи.
Купер: Моттли Крю[36].
Это какая-то извращенная прелюдия. Споры об именах для щенка как разновидность флирта. Каждое поддразнивание – еще один предмет одежды, который мы осмеливаемся снять с другого в воображаемой игре в покер на раздевание. Этого стало слишком много. Однако я не могу остановиться. Каждый раз, когда он пишет мне, я говорю, что это будет последний раз, затем задерживаю дыхание, печатаю ответ, нажимаю «Отправить» и жду следующего сообщения. Почему я так поступаю?
Купер: Что сейчас делаешь?
Я: На занятиях.
Купер: Придешь после? Мы с нашей Мун Заппой[37] собираемся на прогулку по пляжу.
Почему я это делаю? Потому что Купер выворачивает меня наизнанку, морочит мне голову. Я просыпаюсь в холодном поту от непрошеных снов о его скульптурном теле и проникновенных глазах. Как бы мне ни хотелось это отрицать, он начинает мне нравиться. Что делает меня плохим человеком. Ужасной, испорченной девушкой. Но я ничего не предпринимаю. Я способна проявить самообладание. Разум господствует над материей и все такое.
Я: Буду у вас через час.
«Ради нашей собаки, – говорю я себе. – Только чтобы убедиться, что он хорошо о ней заботится».
Угу. Самообладание, как же.
Через час я уже у его входной двери, и это чертовски неловко. Не знаю, из-за него ли это или из-за меня, а может, из-за нас обоих, но, к счастью, наш щенок служит отличным отвлечением от всех ненужных мыслей. Малышка прыгает мне на колени, и следующие несколько минут я целиком и полностью занята тем, что ласкаю ее, чешу за ушком и целую этот миленький крошечный носик.
Только когда мы оказываемся в нескольких шагах от его дома, Купер дергает меня за руку.
Я оборачиваюсь.
– А, что?
– Что-то случилось? – спрашивает он.
Пляж пуст, поэтому Купер отпускает собаку с поводка и бросает ей небольшой кусок коряги, чтобы принесла его обратно.
Так нечестно. Купер снимает футболку, и теперь я вынуждена смотреть, как он расхаживает с голой грудью, а с его бедер свисают потертые джинсы. Куда бы я ни пыталась отвести глаза, они возвращаются к соблазнительным косым мышцам его живота, исчезающим за поясом. У меня прямо слюнки текут, как у одной из дурацких собак Павлова.
– Извини, – быстро говорю я и забираю палку у собаки, когда она приносит ее, а затем снова бросаю. – Задумалась о студенческих делах.
Наша прогулка не занимает много времени, и вскоре мы возвращаемся в дом Купера. Он снова надевает футболку: выцветшая ткань такая тонкая, что облегает каждую мышцу его идеальной груди. Становится все тяжелее думать о нем, как о друге. Что означает – мне пора уходить.
И тем не менее, когда он предлагает подвезти меня до общежития, я отказываюсь. Поэтому мы идем в его студию – отдельный гараж рядом с домом, в котором хранятся циркулярные пилы, станки и множество других инструментов. У стен стоят стеллажи из[38] необработанного дерева. Пол покрыт опилками. В дальнем конце комнаты я замечаю несколько готовых деревянных предметов мебели.
– Это сделал ты? – Я пробегаюсь рукой по кофейному столику, по узкой книжной полке. Здесь еще есть комод и пара тумбочек. Все выполнено в разном стиле, но во всех предметах чувствуется дух современного прибрежного городка. Чисто и просто. Элегантно. Оригинально.
– Что-то вроде подработки, – объясняет Купер с явной гордостью. – Это переработанная древесина. Найденные вещи. Я разбираю их, затем переделываю во что-то более нужное.
– Я впечатлена.
Он пожимает плечами, отмахиваясь от комплимента, будто я говорю это просто из вежливости.
– Нет, я серьезно. Купер, у тебя настоящий талант. На этом можно заработать серьезную сумму. Я знаю дюжину маминых друзей, которые ворвались бы сюда, словно на распродажу сундуков «Saks», и закидали бы тебя деньгами.
– Да уж. – Он отворачивается, убирая инструменты и переставляя верстак, точно ему нужно чем-то занять руки. – Без стартового капитала, который позволил бы мне бросить основную работу, чтобы выпускать необходимое количество продукции для устойчивого бизнеса, мне ничего не светит. Я продаю парочку вещей там и здесь, зарабатываю на этом немного денег для ремонта дома. Просто хобби.
Я кладу руку на бедро.
– Ты должен разрешить мне что-нибудь купить.
Прежде чем я успеваю моргнуть, он подходит и набрасывает на вещи тряпку. Не поднимая на меня взгляд, Купер предупреждает:
– Не надо.
– Что не так? – Я действительно не понимаю.
– Не делай этого. Как только ты начинаешь смотреть на меня как на проект, то ставишь нашу дружбу, – он указывает на нас, – под удар. Мне не нужна твоя помощь. Я показывал это не для того, чтобы вытянуть из тебя деньги.
– Знаю. – Я хватаю его за руку, заставляя взглянуть на меня. – Это не благотворительность. И не из жалости. Я считаю это инвестицией в нераскрытый талант.
Он тихо фыркает.
– Серьезно. Когда ты станешь звездой, я расскажу всем, что первая увидела все это. Богатые девушки любят быть законодателями моды.
Некоторое время он изучает меня. Есть в нем некая сила, одновременно притягательная и опасная. Чем больше я говорю себе держаться на расстоянии, тем сильнее меня тянет к нему.
Наконец на его лице появляется натянутая улыбка.
– Чертовы клоны.
– Отлично. Подумай о разумной цене за журнальный столик и стулья. В любом случае мебель у нас в общежитии отвратительная. Мы с Бонни собирались что-нибудь купить, но отвлеклись на учебу.
Я вскакиваю и сажусь на ближайший рабочий стол, принимаясь болтать ногами. Знаю, я должна уйти, но мне слишком нравится общество этого парня.
Что становится настоящей проблемой.
Купер все еще смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Его взгляд отрывается от моего, когда раздается сигнал входящего сообщения. Купер вытаскивает свой телефон, и то, что он читает, его ужасно веселит.
– Что смешного?
– Ничего. Моя подруга Стеф только что прислала смешной пост нам в групповой чат. Посмотри. – Он присоединяется ко мне, с легкостью запрыгивая на стол и усаживаясь рядом.
Я пододвигаюсь к нему, чтобы заглянуть в телефон, стараясь не замечать, как приятно он пахнет. Сочетание специй, опилок и океана – это не тот запах, который приходит на ум, когда думаешь об афродизиаках и феромонах, и все же от него я становлюсь легкомысленной и возбужденной.