любила в какой-то момент. Я уверена, с этого все начиналось. Но мы никогда не были влюблены. Я принимала скуку за комфорт, а комфорт за романтику. Ведь я не знала, что такое настоящая страсть. Не понимала, чего мне не хватало, каково это – чувствовать, когда ты не можешь сдержать себя, когда желание другого человека полностью поглощает тебя, когда твоя благодарность и привязанность к нему беспредельны и безоговорочны.
– Прекрати, Маккензи. – Упс. Он злится. Наверняка отправит меня в мою комнату без десерта. – Ты закатываешь истерику. Это не мило. Возвращайся внутрь. Извинись перед родителями. И мы забудем, что все это вообще произошло.
– Ты не понял. Я все решила. С меня хватит.
– Нет.
Я не хотела сбрасывать на него бомбу, но к черту, он не оставил мне выбора.
– У меня другой.
– Какого хрена? Кто? – срывается он. От ярости его лицо покрывается красными пятнами.
Подъезжает мое такси. Слава богу.
– Я не скажу тебе, – спокойно отвечаю я. – А теперь я ухожу. Не преследуй меня.
И впервые за сегодняшний вечер он прислушивается ко мне.
Глава двадцать вторая
Пятнадцать минут спустя я стою у входной двери Купера. Думаю, я уже знала, когда вышла из-за обеденного стола, где окажусь. Я знала – когда вчера уходила от Купера, когда часами прокручивала в голове его слова, вспоминая наши голодные поцелуи, – что если я снова приду сюда, то не просто так.
Когда Купер открывает дверь, я почти теряю самообладание. На нем футболка и рваные джинсы. Волосы влажные, как будто он только что принял душ. Его внешность, тело, татуировки – чистое искушение. Я ненавижу, что ему не нужно ничего делать, ничего говорить, чтобы сбить меня с толку и запутать. Это несправедливо.
– Привет.
Я сглатываю от внезапно возникшей сухости во рту.
Он пристально смотрит на меня, не говоря ни слова. Я ожидала гнева. Возможно даже, что он прогонит меня, предупредив больше не показываться в этих краях.
Но так еще хуже.
– Слушай, я пришла извиниться.
– Неужели? – Купер занимает весь дверной проем, опираясь на сильные руки по обе стороны.
– Я была не в духе, – с сожалением произношу я. – Мне не следовало намекать, что у тебя герпес. Навешивать клеймо венерических заболеваний и критиковать за сексуальные похождения – это неправильно, и мне очень жаль.
Хотя Купер изо всех сил пытается скрыть это, но не может полностью подавить ухмылку, которая растягивается в уголке его рта. Он опускает руки.
– Ладно, заходи.
Он ведет меня через пустой дом к освещенной задней террасе, выходящей на залив. Ни один из нас не знает, с чего начать, поэтому мы оба прислоняемся к перилам, делая вид, что смотрим на волны в темноте.
– Никогда раньше никого не била, – признаюсь я, потому что именно мне нужно растопить лед между нами, и по какой-то причине это труднее, чем я думала.
– Что ж, у тебя отлично получилось, – сухо произносит он. – Дьявольски больно.
– Если тебе от этого станет легче, моя рука еще болела, когда я проснулась сегодня утром. Такое ощущение, что у тебя лицо высечено из камня.
– Мне легче, – в голосе Купера слышится улыбка. – Хотя совсем немного.
– Мне жаль. Я неверно отреагировала, слетела с катушек. Чувствую себя отстойно. До сих пор.
Он пожимает плечами.
– Да не переживай. Мне и похуже доставалось.
Часть меня хочет, чтобы он сорвался. Сказал мне, что я соплячка, избалованная сучка. Но он такой спокойный. Купера невозможно прочитать, он ничего не выдает, и это просто невыносимо. Потому что в действительности я ничего о нем не знаю. Иногда мне кажется, у нас есть связь, а потом я начинаю думать об этом до тех пор, пока не убеждаю себя, что выдумала все это в своей голове. Как будто каждый раз, когда мы встречаемся, я просыпаюсь ото сна и не помню, что было на самом деле.
– Хочешь спросить, где я была сегодня вечером? – И зачем я говорю это? За исключением того, что мне хочется, чтобы он знал. И это кажется таким… самонадеянным.
Он приподнимает бровь.
– Во-первых, я ушла от родителей.
– А здание еще на месте? – спрашивает Купер, даже не пытаясь скрыть веселья.
– Не уверена. Я вроде как убежала посреди ужина. – Я делаю паузу. – А знаешь, что еще я сделала?
– Что же?
– Бросила своего парня.
Это привлекает его внимание. Он поворачивается, чтобы прижаться спиной к перилам, и складывает руки на груди, а затем усмехается, качая головой.
– Вот теперь это имеет смысл. Ты в бегах и подумала, где бы спрятаться? Никто не будет искать тебя здесь. Я прав?
– Что-то в этом роде, – смущенно отвечаю я. Когда я давала адрес Купера таксисту, это не пришло мне в голову, однако, возможно, это произошло бессознательно.
– И как долго ты собираешься прятаться у меня? Не хочу выглядеть мудаком, но у меня тут не отель, принцесса.
– Туше́.
Тишина, что поглощает нас, громче, чем плеск волн о берег.
Сегодня утром я проснулась в поту. Пока я привыкала к предрассветным лучам, последние обрывки сна с Купером, прижимающим меня к стене – мои ноги обхватывают его бедра, его руки обжигают мою кожу, – испарились вместе с утренней росой на подоконнике. Что мне с этим делать? Для меня это новые ощущения. Я никогда так не заводилась из-за парня. И да, хорошо, он тоже проявил некоторый интерес, но, если он не сделает следующий шаг, я не знаю, что все это значит.
– Какая-то часть меня хотела бы никогда не встречаться с тобой, – наконец говорит он. На его лице играют тени от палубных огней.
– Почему? – Кроме очевидного, конечно же. Я была той еще занозой в заднице и принесла больше проблем, чем оно того стоило.
– Потому что все скоро станет очень запутанным.
Опустив руки по бокам, он сокращает небольшое пространство между нами, пока не прижимает меня к перилам одним только взглядом. Что-то в его выражении лица меняется, и меня это внезапно настораживает.
– Что…
Прежде чем я успеваю закончить мысль, его губы касаются моих.
Оттеснив меня к перилам, Купер крепко целует меня. Безотлагательно. Все это время, в течение нескольких недель, мы словно задерживали дыхание до этого момента. Теперь наступает облегчение. Когда его руки находят мои бедра и прижимают меня к треснутым перилам, я забываюсь, отдавшись во власть похоти. Я целую его в ответ, словно обезумев от голода, стону, когда он разводит мои ноги своими и чувствую его эрекцию.
– Скажи, – шепчет он, прокладывая дорожку из поцелуев по моей шее, – ты прикажешь мне остановиться?
Мне бы обдумать этот вопрос. Оценить последствия. Во всех отношениях я совершенно не готова к тому, что произойдет, когда я проснусь завтра и вспомню о сегодняшней ночи.
Но я не обдумываю.
– Нет, – отвечаю я, – не останавливайся.
Почувствовав свободу действий, Купер не колеблется. Он дергает меня за платье ровно настолько, чтобы обнажить грудь. Когда он обхватывает губами один набухший сосок, прилив возбуждения становится непреодолимым. С ним я совершенно другая. Необузданная. Ненасытная. Я хватаю его руку и направляю вниз, пока он не находит путь под мое платье. Затем Купер стягивает с меня трусики, его пальцы скользят по клитору и входят в меня.
– Ах, черт, – шепчет он мне в шею, – какая ты влажная.
Два пальца двигаются внутри меня, а его большой палец тянется к пучку нервов, который пульсирует от возбуждения. Я держусь за его широкие плечи, кусая губу так сильно, что ощущаю вкус крови, пока мои ноги не начинают трястись от оргазма.
– Мм, моя девочка, – ухмыляется Купер, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы, и глотая мои судорожные вдохи.
Эти слова вызывают во мне дрожь. Его девочка. Я знаю, он не имел это в виду, просто такой оборот речи, но идея отдаться и полностью принадлежать ему сегодня вызывает во мне новую волну желания.
Я спешно расстегиваю его джинсы и, вытащив член, поглаживаю его. Ответный стон Купера звучит как музыка для моих ушей. Его руки скользят вниз, чтобы сжать мою задницу, темные глаза горят неистовым жаром.
– Пойдем внутрь, – требую я.
– У меня есть презерватив в кармане. – Его голос становится хриплым, пока я держу его член в руке.
– Серьезно, зачем?
– Давай не задавать таких вопросов.
Справедливо. Еще час назад у меня был парень. Чем бы Купер ни собирался заняться, меня это не касается.
Он разрывает презерватив и надевает его, затем закидывает одну мою ногу себе на бедро. И вот я сижу на выступе перил, цепляясь за него, когда он мучительно медленно входит в меня. Если Купер отпустит меня прямо сейчас, я перевалюсь через перила. Но я ему доверяю. Я полностью подчиняюсь его крепкой хватке, ощущая его толстую, твердую длину.
– Внутри тебя так хорошо, Мак.
Он снова целует меня, вонзаясь настолько глубоко, что заставляет меня изнывать от жажды.
Теплый ветерок треплет мои волосы. Меня не волнует, что в любой момент нас могут поймать. Не волнует, что я даже не знаю, дома ли его брат. Что кто-то может наблюдать за нами из темноты, окружающей дом. Меня не волнует ничего, кроме ощущений, пробегающих по моему телу, этого чувства наполненности и правильности. Когда пальцы Купера запутываются в моих волосах и оттягивают голову назад, чтобы поцеловать в шею, ничто не отвлекает меня от его глубоких толчков и дикой плотской потребности, которая движет нами обоими.
– Ты снова кончишь? – шепчет он мне в ухо.
– Может быть.
– Давай.
Он выходит из меня, но не до конца, а затем снова погружается. Жестко, целеустремленно. Обвивая меня одной сильной рукой, он просовывает другую между моих ног и проводит пальцами по моему клитору. Я задыхаюсь от удовольствия.
– Черт, не останавливайся, – умоляю я.
Его хриплый смешок щекочет мой рот, а потом Купер наклоняет голову, чтобы поцеловать меня. Его бедра продолжают двигаться, но уже медленнее, дразня, подталкивая к краю пропасти. Не требуется много времени, чтобы появились первые отголоски наслаждения. И вот все во мне сжимается, затягивается в узел, а затем взрывается ослепляющей вспышкой.