Когда такси поворачивало за угол, Тедди увидел полицейского, стоящего рядом с патрульной машиной. Такси остановилось на Шестидесятой улице. Тедди разменял доллар и бросился в телефонную будку. Он набрал свой домашний номер. Холл ответил пронзительным и истеричным восклицанием.
— Холл, полиция еще там?
— Мистер Франклин, что случилось?
— Они еще там?
— Нет, они только что ушли. Я не понимаю… вы попали в беду?
— Не совсем. Некоторые недоразумения.
— Они обыскали дом. У них был ордер; и лейтенант сказал, чтобы я позвонил, как только узнаю что-либо о вас. Я испугался, мистер Франклин.
— Они что-нибудь забрали?
— Да. Я ходил с ними. Они взяли вашу фотографию и какие-то записи из вашей фонотеки.
— О Господи!
— Я там ни к чему не прикасался. Я думал, что вы хотите, чтобы я ничего не трогал.
— Это не твоя вина. Холл, ты не должен никому говорить, что я звонил тебе.
— Что вы собираетесь предпринять, мистер Франклин?
— Не знаю.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Нет. Я буду звонить.
Тедди повесил трубку и, растерянно постояв в будке, набрал номер конторы и попросил позвать свою секретаршу.
— Нэнси, это я. Ты можешь говорить? Рядом с тобой никого нет?
— Да, Роберта, я с радостью встречусь с тобой в баре.
— Следователи?
— Да, Роберта.
— Они обыскивают мой кабинет?
— Именно так. Ты мне расскажешь об этом?
На другом конце наступила тишина, Тедди напряженно вслушивался.
— Нэнси, Нэнси, ты еще здесь?
— Да, они вышли с мистером Поли. Мистер Франклин, у нас здесь полный хаос. Поползли ужасные слухи. Здесь человек из окружной прокуратуры и три следователя. Мы занимались чем-то противозаконным?
— Нет, я все улажу.
Бросив трубку, он взглянул на часы — без десяти три — и бегом вернулся к такси. Он назвал адрес банка на Уолл-стрит.
— Мы не успеем, мистер. Только не при таком движении.
— Сделайте все возможное.
— Мы поедем по Рузвельт-драйв.
— Как угодно. Только привезите меня туда.
В восемь минут четвертого Тедди стоял у дверей банка «Чейз Манхэттен» и неистово сигнализировал сквозь стекло охраннику, который, показывая часы, отрицательно качал головой, демонстрируя, что банк закрыт. Написав записку, Тедди прижал ее к стеклу. «Позовите мистера Рэнда». Охранник нехотя согласился, и через несколько минут мистер Рэнд, одетый в костюм от «Брукс Бразерс», подозрительно посмотрел сквозь очки в стальной оправе на Тедди и тут же сердито замахал на охранника, который лениво направился к служебному выходу, жестом приглашая Тедди обогнуть здание.
— Прошу прощения, сэр, но у нас строгие требования безопасности, — угрюмо объяснил он.
— Мистер Франклин, — в голосе Рэнда звучало радостное дружелюбие, — он не узнал вас. Что мы можем сделать для вас?
— Мне нужно кое-что достать из моего личного сейфа.
Мистер Рэнд неодобрительно щелкнул языком.
— Мистер Франклин, сейф управляется часовым механизмом. Боюсь, уже слишком поздно.
— Вы уверены?
— Что ж, давайте посмотрим, сможем ли мы что-нибудь сделать.
Быстрым шагом они направились вниз к хранилищу. Массивная дверь с надписью «Компания по производству сейфов «Мослер» была закрыта, а перед ней за столиком трудился над ребусом служащий банка.
— Сожалею, — сказал мистер Рэнд, — но Генри уже закрыл ее.
Генри, вся грудь и петлицы которого были усыпаны различными ветеранскими значками и ленточками, задумчиво оторвался от ребуса.
— Как раз собираюсь включить часы, мистер Рэнд.
— Значит, вы еще можете открыть его? — крикнул Тедди.
— Надеюсь, могу. Заперли кого-то внутри? — спросил он, глупо ухмыляясь.
— Открывайте, — приказал Тедди.
Генри протянул Тедди карточку и шариковую ручку.
— О, все в порядке, Генри. Открывайте.
Тедди смотрел, как медленно повернулось стальное колесо, и массивная дверь распахнулась.
— Ваш ключ у вас с собой? — спросил Генри.
Тедди протянул ему ключ и облегченно вздохнул, когда большой стальной ящик двинулся с места.
— Вы можете воспользоваться отдельной комнатой, — приветливо предложил Рэнд.
В маленькой комнатке Тедди пересчитал деньги. Их было сто девяносто тысяч долларов тысячедолларовыми купюрами. В других банках у Тедди имелись еще пять таких ячеек, и его наличные деньги достигали что-то полутора миллионов долларов. Сколько именно, он не мог вспомнить. Все биржевые сертификаты хранились в сейфе в конторе, и было слишком поздно ехать в другие банки. К тому же ключи от ячеек хранились в столе в конторе. Тедди подумал о том, не стоит ли ему выписать чек на то, что имеется на его счету, но решил, что тогда Рэнд что-то заподозрит.
— Мистер Франклин, что-нибудь случилось?
— Где мы сможем поговорить? — спросил Тедди.
— Прямо здесь, — сказал Рэнд, указывая на стул. — Генри на минутку поднялся наверх.
— Мой сын…
— Да? — глаза Рэнда выпучились.
— Его похитили.
— Боже милосердный! Вы заявили в полицию?
— Нет, тогда его убьют.
— Вам необходимо кому-то сообщить об этом. В ФБР. Я позвоню туда.
— Послушайте, знаем только вы и я. Я не хочу, чтобы об этом узнал еще кто-то.
— Сколько они требуют?
— Полмиллиона долларов… У меня с собой двести тысяч.
— Вам еще много не хватает.
Раскрыв рот, Рэнд тяжело опустился за стол рядом с Тедди.
— Боже мой! Неудивительно, что вы совершенно не в себе.
— На моем счету гораздо больше трехсот тысяч. Вы можете выдать мне наличные?
— Не знаю. На то, чтобы пометить купюры, потребуется время.
— Я не хочу их помечать.
— Как вы их вернете назад? Это же доказательство.
— Мне нужен только мой сын.
Задумчиво кивнув, Рэнд взял Тедди за руку.
— Почему бы вам не подняться в мой кабинет, там мы выпьем и попробуем что-нибудь придумать.
До Бостона вместе с остановками ехать на автобусе четыре часа, и Тедди, ожидая объявления посадки, зашел в мужской туалет в здании автовокзала. В ближайшем магазине он приобрел голубую пластиковую сумку и теперь перекладывал в нее деньги из чемоданчика Рэнда, который легко могли опознать. Поняв, что полиция станет искать мужчину с повязкой над глазом, Тедди до крови прикусил губу, отрывая пластырь от раны. Она была отвратительна, из нее сочился гной, и Тедди низко надвинул шляпу на лоб, чтобы скрыть ее. Вымыв руки, он плеснул воды в лицо и сполоснул рот. Затем с осторожностью, которой удостаиваются только инвалиды, взял сумку. В ней лежало полмиллиона долларов. Тедди беспрепятственно выскользнул из туалета. Он просмотрел первый выпуск «Пост». В газете еще ничего не было. Тедди был уверен, что в вечернем выпуске будут и заметка, и фотография.
В столовой он сел за стойку в угол. Перед ним стояла тарелка с ветчиной, над которой непрерывно жужжали мухи. Женщина лет тридцати, но с нездорово-бледной желтизной, признаком бедности, пыталась убедить двух мальчиков выпить порцию солодового напитка, поровну разделенную между ними. Мальчишки игнорировали мать, и той пришлось прибегнуть к угрозам. Сидевший в противоположном углу водитель-негр пил кофе и забавлялся порцией героина, а два коммивояжера с тяжелыми чемоданами образцов стонали по поводу мужских носков, нижнего белья и отвратительных комиссионных. Тедди не мог поверить, что это новый мир, в который он вступил. Мошенничество всегда сопровождается грехопадением. Где он находился? Тедди вспомнил жизнерадостный восторг, с которым он входил в здание автовокзала — кульминацию преступления, совершенного любителем. Где-то в самой логике его существования события заключили тайную сделку, нарушив уникальное равновесие, которое создали деньги и доверие.
Заказав кофе, Тедди показал на завернутый в бумагу бутерброд с сыром. Официантка толкнула по стойке чашку с кофе, пролив часть на блюдце — безукоризненно отработанный жест, наполненный безразличием и вечной злобой. Тедди жадно съел бутерброд, обильно смазав его горчицей, чтобы заглушить отвратительный вкус. На мгновение ему захотелось позвонить своему адвокату и объяснить, как именно все произошло, но перед ним возникла картина бесчестия — он, стоящий в обшарпанном затхлом полицейском участке, окруженный газетчиками, фотографами и недоумевающими полицейскими; все пытаются проникнуть в его мысли, нарушить его личный мир, выставить напоказ общественному любопытству обывателей, чья диета состоит из белков насилия и страданий посторонних. Будет лучше, если он проветрит голову, умрет неузнанным и оставит все фантазии какого-нибудь полоумного писателя, который проследит историю его жизни и сосредоточит внимание на его состоянии, связях и деловой хватке.
В четыре пятнадцать его автобус объявили на английском и испанском. Тедди направился на посадку одновременно с двумя пожилыми дамами и молодой четой, собирающейся пожить в Бостоне шикарной жизнью. Нужно будет сразу же по приезде в Бостон позвонить Робби из телефона-автомата. Гордость научила Тедди быть осторожным в делах, и он не питал иллюзий по поводу компетентности полиции. Необходимо быть внимательным, вести себя осторожно. Проскользнув на свое место у окна в автобус, пахнувший, словно родильный дом хищников, Тедди почувствовал, как его пронзил шок от радости и открытия. Действия Барбары не оставляли сомнений; она поменяла роли, превратившись в агрессора. Тедди разбудил в ней чувство: месть. Хвала Богу. Тедди не ощущал себя обманутым или несправедливо обиженным. Даже его минутные огорчения и cri de coeur[33] улетучились, как только автобус отъехал от перрона, потому что Тедди пришел к заключению, что Барбара, потребовав отмщения, показала, что любит его. Тедди был убежден, хотя и не мог доказать свою уверенность, что наконец хозяином положения стал он, и при любом дальнейшем развитии их отношений он будет с хитростью Солонач[34]