– В жизни бывают разные обстоятельства.
Валентина Петровна скривилась:
– Вам придется пройти долгий путь. Такие дела за час не решаются.
Женщина вытащила объемистый конверт.
– Я оставляю Яну сегодня – и точка. А при помощи этого вы сами сделаете все, что надо.
Алекс подошел к дамам и взял сожительницу за локоть:
– Опоздаешь на работу.
– Верно. – Она торопливым шагом пошла к выходу, не попрощавшись с девочкой и персоналом.
– Сука, – тихо проговорила Полина Тимофеевна. – Стрелять таких надо. Этот кобель через пару лет, а то и раньше, ее бросит, и тогда она пожалеет о содеянном, да только поздно будет.
Директор раскрыла конверт. Зеленые бумажки приятно радовали глаз.
– В конце концов, это ее дело, – миролюбиво отозвалась она. – Сама знаешь, такие, как этот Алекс, потом насилуют девочек. Нам еще этого не хватало.
Воспитатель пожала плечами:
– А я бы, Валя, написала в газету. Неужели толстосумам можно все?
– Ах, оставь, – отмахнулась Валентина Петровна. – Лучше подумай, куда ее поселить?
Так Яна снова вернулась в детский дом. Коллектив здорово поменялся. За время ее отсутствия многих удочерили и усыновили. Из старых друзей осталось всего пятеро. Стасика Стаховского вернули, как и ее, потому что родители потеряли работу. Петю Должикова не взяли, потому что он сам не хотел покидать детский дом. Полина Тимофеевна любила этого мальчика и очень хотела найти ему семью. Когда же приезжали кандидаты в родители, мальчик убегал в сад и не появлялся до вечера.
– Почему ты так себя вел? – спросила Яна. – Каждый мечтает, чтобы у него были мама и папа.
Должиков расхохотался:
– Ты их имела – и чем кончилось? Стас тоже. Нет, вариант возвращения сюда после нескольких лет жизни в семье меня не устраивает.
– Почему ты думаешь, что тебя ждал наш вариант?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Просто один раз меня уже предали. Второго раза я не хочу. Мне кажется, я его не перенесу.
Рыбина задумалась над его словами. А ведь действительно ее предали дважды. За что? Что плохого в этой жизни она успела сделать? Успокаивая саму себя, девочка попробовала возразить:
– Может, наши настоящие родители отказались от нас, потому что были слишком молоды и не могли позволить себе иметь детей.
– И ты в это веришь?
Она отвернулась:
– Не знаю.
– Значит, не веришь. – Он встал и похлопал ее по плечу. – Пойдем обедать.
– Не хочется.
Первые дни пребывания в детском доме Яна не чувствовала голода. Ее насильно приводили в столовую, ставили тарелки, но девочка равнодушно ковыряла вилкой в еде: кусок не шел в горло. Полина Тимофеевна всеми силами пыталась помочь:
– Если умрешь от истощения, кому ты сделаешь хуже? Только себе. А эту стерву, твою несостоявшуюся мамашу, и так жизнь накажет.
Воспитатель как в воду смотрела. Спустя три года после того, как Евдокия Артемьевна возвратила приемную дочь, все газеты писали о ее трагической гибели. На полной скорости машина врезалась в столб. Подушки безопасности не спасли водителя. Бабичева погибла на месте. Следствие установило: кто-то подрезал тормозной шланг. Подозрения пали на сожителя Александра, единственного наследника состояния погибшей. Вскоре подозрения переросли в уверенность: милиция собрала доказательства, и альфонс отправился за решетку на десять лет. Читая об этом деле, Рыбина не чувствовала радости или удовлетворения. Скорее всего она испытывала жалость. Эта женщина хотела простого бабского счастья, а получила страшную смерть. Вот как бывает на этом свете.
Шли годы. Яна постепенно превращалась в симпатичную девушку. Должиков смотрел на нее влюбленными глазами, а однажды не выдержал:
– Когда-нибудь мы поженимся.
– Ладно, – согласилась Рыбина, которой тоже нравился Петр. – Но прежде закончим институты.
– Тогда это будет не скоро, – вздохнул парень.
– Почему?
– Будто не знаешь. – Он грустно улыбнулся. – У нас с тобой нет ни блата, ни денег, чтобы штурмовать высшие учебные заведения.
– А если попробовать? – настаивала она. – Попытка не пытка.
– Пробуй, – разрешил Петр. – А я даже пытаться не буду. Вернее, буду, но не после одиннадцатого класса.
Яна с интересом взглянула на него:
– Что же ты собираешься делать?
– Устроюсь в автомастерскую учеником, а потом и на более высокую должность, – заметил Должиков. – После этого буду держать экзамен в автодорожный. Со стажем работы примут быстрее. Послушай меня и сделай так же.
Она покачала головой:
– Я хочу в пед.
– Поработай после окончания школы в нашем детском доме, – посоветовал Петр. – Директор и воспитатели напишут тебе отличную характеристику. Через год можно пытаться стать студенткой.
– Нет, – твердо ответила Яна. – Попробую пробиться в этом. Потом, может быть, сделаю так, как ты посоветовал.
Окончив школу с отличием, девочка неплохо сдала вступительные экзамены. До проходного ей не хватило полбалла.
– Возьмете воспитателем или хотя бы нянечкой в младшую группу? – спросила она у Валентины Петровны.
– Конечно, – уверенно ответила та. – И характеристику напишем такую, что они не посмеют отказать в приеме. Кстати, – она погладила Яну по руке, – ты имеешь право жить здесь.
Яна отказалась:
– Мы с Петей решили попробовать пожить вместе, – пояснила она. – Если все будет хорошо, после поступления в вузы мы поженимся. Он уже снял квартиру недалеко от своей работы. Впрочем, его мастерская в двух кварталах от нашего детдома.
Директор улыбнулась:
– Я уважаю любое решение. Завтра же приступай к работе.
И Яна приступила. Труд в младшей группе был самым тяжелым, но девушка ничего не боялась. Малыши обожали ее. Директор ставила в пример другим воспитателям, а Полина Тимофеевна, обнимая ее, приговаривала:
– Если таких не брать в педагогические, то кого же?
У Петра тоже все складывалось хорошо. Своим видом и поведением он развеял миф о том, что воспитанники детдома – люди, по которым с рождения плачет тюрьма или колония. Вскоре у парня появилась своя клиентура. Теперь они с Яной могли позволить себе потихоньку обставлять скромную однокомнатную квартирку, где были совершенно счастливы вдвоем.
– После первого семестра подадим заявление, – распорядился Петя. – Что касается меня, то, кроме тебя, мне никто не нужен.
– Не возражаю, – Рыбина не стала отшучиваться или крутить хвостом, как делали некоторые девочки. Она любила Петю и хотела стать его женой. Их семейная жизнь в то время напоминала идиллию. После работы они съедали ужин, потом шли гулять, строя планы на будущее, в выходные непременно выезжали на природу. И, конечно, не забывали готовиться к экзаменам. Дни бежали со скоростью света.
Однажды Яна возвращалась домой после дежурства в детском доме. Ясное с утра небо вдруг закрыли тяжелые свинцовые тучи, и началась настоящая весенняя гроза. Девушка не взяла зонтика, ноги в дешевых ботинках промокли насквозь, пальтишко на «рыбьем меху» набухло от влаги, а дождь все хлестал и хлестал. На автобусной остановке образовалась огромная очередь, а транспорт, как всегда в таких случаях, не спешил развезти всех желающих. Рыбина решила зайти в кафе напротив остановки и переждать ливень. В помещении она повесила на вешалку пальто и села за свободный столик. К ней сразу же подбежал юркий официант:
– Что угодно?
Девушка смутилась:
– Ничего. Я просто посижу.
Узкое лицо официанта изобразило недовольство:
– Просто у нас никто не сидит. Извольте что-нибудь заказать или уходите.
Рыбина бросила взгляд в окно. Дождь не утихал. Образовавшаяся очередь на автобус, казалось, достигала соседнего города.
– У вас есть кофе?
Он кивнул и принялся перечислять ассортимент. Она остановила его:
– Самый дешевый. И какую-нибудь булочку.
Парень принял заказ с видимым раздражением:
– Ходят тут. – Его светлые глаза пробежались по дешевому платью клиентки. Нет, такая не даст чаевых. Раз так, нечего с ней и любезничать.
Булочку и кофе Яна получила через полчаса. Официант вертелся возле других клиентов, в упор не замечая девушку. Особенно он расшаркивался перед одной молодой дамой, которая, едва открыв входную дверь кафе, сразу же оказалась в центре внимания персонала. Яна не видела лица незнакомки, пока та не села за столик напротив и случайно не взглянула на нее. От этого взгляда Рыбину прошибла дрожь. Ей показалось: она видит свое отражение в зеркале. Девушка была поразительно похожа на нее. Впрочем, незнакомка и сама это заметила. Она встала и подошла к Яне:
– Привет. Чудеса, да?
Небрежным движением девушка отодвинула стул и присела. Тотчас примчался официант:
– Заказ принести за этот столик?
Незнакомка милостиво кивнула:
– Да. И… – Она посмотрела на жалкую еду своей копии. – То же самое и ей.
– Слушаюсь. – От его угодливости Рыбиной стало не по себе. И до чего же могут унижаться люди!
– Как тебя зовут? – обратилась к ней девушка.
– Яна Рыбина. А вас?
– Анна Борзова. – Новая знакомая прищурилась: – Никого не знаю с такой фамилией.
– Мне дали ее в детском доме, – призналась Яна. Изумлению Анны не было предела:
– В детском доме? Ты там с самого рождения?
– Да.
– Вот это номер! – Борзова хлопнула в ладоши. – Нарочно не придумаешь! Мой двойник – воспитанница детского дома! Значит, сейчас ты там пребываешь?
– Работаю, – поправила ее Яна. – Я закончила школу, но не поступила в институт.
– Понятно. – Девушка наморщила лоб:
– Тебе восемнадцать, как и мне?
– Да.
– Вот чудеса!
Угодливый официант принес, наконец, заказ, что-то умопомрачительно пахнувшее.
– Это итальянское блюдо, утка в абрикосовом соусе, – пояснила Борзова.
Рыбина дернулась:
– Но она, наверное, очень дорогая…
Анна, уже державшая вилку, бросила на нее снисходительный взгляд:
– Я угощаю. Не стесняйся.
Несколько минут обе наслаждались едой. Дождь кончился, и проглядывавшее сквозь облака солнце радовало глаз. Рыбиной стало неловко. Эта девушка, сидевшая с ней за одним столом, накормившая ее дорогой едой, почему-то смущала. Она, может и невольно, заставляла сравнивать себя и ее, дочь хозяев жизни, и Яне не хотелось чувствовать себя бедной Золушкой.