– Неужели не было ни одного достойного подозреваемого? – Я не соглашался с воспитательницей пропавших. Опытный следователь из всех все равно выделил бы наиболее подходящие кандидатуры.
Она пожала плечами:
– Никого он не выделил.
– Жаль.
И тут меня осенило:
– Полина Тимофеевна, наверняка то, что не говорили следователю, говорили вам. Вы – другое дело, свой человек, уже проверенный. Я убежден, ребята делились с вами своими соображениями или наблюдениями.
Женщина заколебалась:
– Почему вы думаете…
– Потому что они все же дети. Ну, я прав?
Она еще не решалась пойти на откровенный разговор:
– По-моему, то, что я узнала, не стоило внимания. Иначе я сообщила бы следователю вопреки надеждам моих воспитанников. Преступление должно быть наказано.
– Поделитесь со мной – и мы вместе подумаем над этим.
– Только никаких походов в милицию. – Полина Тимофеевна пристально посмотрела мне в глаза. – Я отрекусь от своих слов, так и знайте.
– Другого я и не жду.
– Хорошо. – Она нервно комкала в руке носовой платок. – Тимофей Алексеев видел Яну Рыбину вечером того дня, когда случился пожар. Его поразило, что девушка кралась вдоль забора, словно боялась, что ее увидят. Мальчик очень удивился. Ведь Рыбина не только провела здесь долгие годы, но и работала. Зачем ей прятаться?
Я вздрогнул:
– Как она могла проникнуть, оставаясь незамеченной?
Женщина усмехнулась:
– Наши воспитанники знают о дырке в заборе.
– Парень разговаривал с ней?
– Не успел. Она быстро скрылась за деревьями, а его ждали более интересные дела.
Я улыбнулся:
– И вы не сказали об этом, потому что пожалели Яну?
– Я не могла допустить, чтобы ее затаскали по допросам, – согласилась со мной воспитательница. – Девочка начала новую жизнь. Да и вообще, Яна – поджигательница – это даже не смешно. Зачем ей это нужно?
– Об этом бы следовало спросить у нее.
– Я спрашивала, – призналась женщина. – Яночка рассмеялась и уверенно заявила: ее с кем-то перепутали. В тот день она рано пришла с работы, что соответствует действительности, и завалилась спать. Должиков мог это подтвердить.
– Вы спрашивали у него?
Она покачала головой:
– Нет. Я поверила ей. Она никогда не бросала слов на ветер.
– То есть вы остановились на том, что парню померещилось?
– А это вполне возможно. – Полина Тимофеевна пояснила: – Тимофей – наркоман. В тот вечер он сам не зря крутился у забора. Ему принесли наркотик, и мальчику не терпелось всадить себе нужную дозу. Вот поэтому он и не стал следить за человеком, которого принял за Рыбину. Да и был ли там кто-то вообще? Сами понимаете, если парень находился под действием наркотиков, ему могло померещиться все, что угодно.
– И все же почему-то он назвал Яну.
Она развела руками:
– Пусть это останется на его совести. – Полина Тимофеевна хотела еще что-то добавить, но ей помешал звонок моего мобильного. Дисплей высветил номер Анны Борзовой.
– Слушаю вас, Аня.
Эта девушка уже не раз разговаривала со мной на повышенных тонах, но теперь с ней была истерика:
– Никита, я прошу, немедленно приезжайте в мой загородный дом. Случилось несчастье. Я убила Рахманова.
Глава 27
На этот раз никто не препятствовал мне войти в дом. В тот день туда мог проникнуть любой. У быкообразных охранников, вероятно, был выходной. Их накачанные тела не светились поблизости. Аня тоже не вышла мне навстречу. Я уже ориентировался в доме и поэтому без труда нашел кабинет. Картина, представшая перед моими глазами, являла неприятное зрелище. Бывший руководитель преступной группировки, а ныне успешный предприниматель лежал на полу в луже крови. Рядом валялся пистолет. Борзова сидела на маленьком диванчике, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону, словно китайский болванчик. Меня поразил ее пустой, безжизненный взгляд, и чувство острой жалости наполнило сердце.
– Как это произошло?
Она закусила губу и отвернулась:
– Я не хотела.
– Не сомневаюсь. И все же? Почему вы нарушили нашу договоренность и покинули квартиру, о которой не знал Рахманов? Как здесь очутились?
Девушку затрясло. Я подбежал к бару и налил рюмку коньяку:
– Пейте.
Анна оттолкнула мою руку:
– Не хочу.
– Пейте, вам говорят. Сейчас мы должны принять правильное решение, а если вы раскиснете и не изложите все факты, как они есть, не обещаю вам помощь.
Она послушно принялась пить большими глотками, потом закашлялась и отставила рюмку. Вскоре ее лицо порозовело, в глазах появился блеск. Вероятно, спиртное сделало свое дело.
– Я никогда не переезжала сама, – быстро заговорила Аня, словно боясь, что я перебью ее. – Этим всегда занимались родители. Естественно, я забыла кое-что из вещей и вернулась. Он уже поджидал меня…
– Рахманов? Зачем? Чтобы выудить деньги?
Борзова нервно сглотнула:
– Да. Я ответила, что непременно все отдам, как только разберусь с делами. Ведь я еще не начинала руководить фирмой и не советовалась с папиными помощниками. Однако он ничего не хотел слушать. Он угрожал… – Борзова запнулась и прерывисто задышала. Я пришел на помощь:
– Вот этим пистолетом? Это его оружие?
– Да.
– Как же вы убили его?
Она дернулась:
– Я страшно испугалась и не соображала, что делаю. Вместо того чтобы спасаться бегством, я кинулась на него и стала вырывать оружие. Пистолет выстрелил.
Я заставил себя улыбнуться:
– Уже лучше. Значит, несчастный случай.
Бедняжка съежилась на диванчике:
– Мне не поверят.
– Поверят, если будете убедительной.
Я достал мобильный и принялся набирать Юрку Дорохова:
– Привет, приятель. Не сможешь ли подъехать к загородному дому Борзовых? Тут, видишь ли, произошло несчастье. Рахманов явился к сироте требовать денежки, угрожая пистолетом. Завязалась борьба, в ходе которой оружие выстрелило в хозяина. Теперь его труп лежит передо мной. Нужно оказать содействие бедной девушке.
Юрка опешил. В трубке слышалось его прерывистое дыхание:
– Рахманов мертв? Погоди, ты серьезно?
– Серьезнее некуда.
– И убила его Анна Борзова?
– Именно так.
Приятель замолчал:
– С одной стороны, ей полагается премия. Честно говоря, по этому Рахманову давно плакала камера, даже не плакала, а просто рыдала. С другой, с его связями и деньгами к нему было трудно подкопаться. Девчонке нужно ставить памятник при жизни и выписывать благодарность от УВД города.
– А если без шуток?
Дорохов вздохнул:
– Без шуток ее посадят за убийство. Лучший вариант – условный срок. Надеюсь, у Борзовых прекрасные семейные адвокаты.
– Сейчас узнаю.
Я нажал кнопку отбоя и посмотрел на Анну. Она по-прежнему сидела не шевелясь, и в лице не было ни кровинки.
– Аня, у вас есть хороший адвокат?
– Отец всегда обращался к Мазурову, – прошептала она.
– Тогда позвоните ему.
Она отвернулась:
– Не желаю.
– Почему?
– Потому что он изменился после смерти папы. Я знаю, Мазуров всегда был на стороне Рахманова. Я не смогу предложить ему много денег, потому что не вошла в бизнес, а жена Рахманова отвалит солидный куш. Этому адвокату нечего и звонить. Он не станет меня защищать, а если и станет, то нарочно проиграет дело.
Я почесал затылок:
– Тогда спрошу совета у друга.
Юрка словно ждал моего звонка:
– Кто защитник? – сразу спросил он.
– Никто.
– Как это?
– Борзова всегда консультировал Мазуров, – пояснил я. – Однако Анна отказывается от его услуг. И не спрашивай почему.
Дорохов поцокал языком:
– Паршиво. Она понимает, чем ей это грозит?
– Разумеется. Что ты нам посоветуешь?
– Я найду хорошего адвоката для девушки. Уверен, он не откажет. Ты сваливай с места происшествия, потому что скоро туда нагрянет милиция, – посоветовал он. – А я тем временем созвонюсь с неким Дамасковым. Он также приедет с минуты на минуту. Пусть Анна ожидает его и не говорит ни слова.
– Спасибо.
Отключившись, я передал девушке слова Юрки. Ее холодный взгляд чуть потеплел:
– Благодарю вас, Никита. Видите, я не ошиблась в вас. Вы один остались на моей стороне. Причем совершенно бескорыстно. Остальные ждут денег, а моя судьба им безразлична.
– Никогда не надо отчаиваться. – Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно оптимистичнее. – А теперь вынужден вас оставить. Мне ни в коем случае нельзя попадаться на глаза милиционеров. А вы ждите Дамаскова и слушайтесь Дорохова.
Я поднялся и торопливо пошел к выходу. Борзова окликнула меня:
– Подождите!
Пришлось остановиться, как по команде. Девушка подбежала ко мне и, обхватив руками мою шею, запечатлела на губах пламенный поцелуй. Я оцепенел, но нашел в себе силы сказать:
– Это лишнее.
Ее глаза светились добротой и благодарностью:
– Вовсе нет.
Аня дернула плечиком, и легкое платьице, едва державшееся на ней, спикировало вниз. Пламя стыда охватило меня. Естественно, на элитной девочке ничего не было. Белокожая Афродита с идеальной фигурой протягивала ко мне руки.
– Иди сюда. Ты же хочешь этого?
Я продолжал стоять, как деревянный столб, не в силах оторвать глаз от сверкающей кожи. Афродита прижималась ко мне, вызывала неистовое желание обладать прекраснейшей из женщин.
– Чего же мы ждем? Торопись.
Усилием воли я отстранил ее:
– Не надо.
Жемчужные зубы блестели между приоткрытыми алыми губами:
– Почему? Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, потому и не тороплюсь. Давай сначала покончим с твоим делом.
Она потянулась за халатиком:
– Как хочешь. Второго раза может и не быть.
– Зато ты никогда не пожалеешь об этом, когда все кончится.
Борзова пожала плечами:
– Как знать.
Я ушел от нее удрученный, второй раз в жизни мучимый вопросом: могла ли в меня влюбиться девушка с такими деньгами и положением? На этот раз также не стоило спешить с отв