– Я закричу.
– Старые боги не велят звать на помощь.
– Правда?
Ги едва удержался от улыбки.
– Свен рассказывал.
На лице девушки смешались уважение и недоверие.
– Водан не звал сына, когда Волк Рагнарёка пожрал его, – брякнул Ги, вспомнив легенду, которой его как-то потчевал вдребезги пьяный Свен, и тем самым покорил его пассию раз и навсегда.
– Полдня его нет, это точно. Ушел засветло.
– И даже не попрощался?
– Нет. Он со мной мало общается вообще-то, – поделилась девушка.
– Все ясно, – протянул Ги, хотя ничем ясным здесь и не пахло. – Передашь ему кое-что?
– С радостью.
– Скажи: заходил Ги. Так и скажи. Остальное он поймет.
Она кивнула.
– Не забудешь?
– Не должна.
Очень обнадеживающе.
– Ты уж постарайся. Иначе пожалуюсь Свену, и он выберет другую жену.
– Да кому он нужен, – весьма мудро заметила девушка.
– Тебе, как минимум. Чем он тебя так покорил?
– Он щедрый. И чтит старых богов.
Что ж, еще один способ соблазнить женщину. "Я чту старых богов", – отличное начало приватного разговора, не правда ли?..
***
Оставшись предоставленным самому себе, Ги не рискнул начинать осуществлять задумки по шантажу принца Франка или искать мануфактуру Армана Фё. Чтобы не омрачать чудесный теплый вечер опасными похождениями, он решил без лишних проволочек вернуться в блиц-отель и предаться тихим радостям жизни. Ужин и бренди стали бы ничтожнейшей из наград за все тяготы последнего времени, а уж подцепив женщину на ночь, Ги превратился бы в счастливейшего из смертных.
Почему-то он подумал не об абстрактной женщине и даже не о GH, а о Челесте. Жаль, в ее лазарете не стояло аудиографа...
От мыслей о Челесте Ги оторвал уличный разносчик газет. Не успев распродать тиражи за день, он стоял у блиц-отеля, пытаясь зацепиться с кем-нибудь языками.
– За кого будете голосовать на Гран-Агора? Читайте последние новости о партии Каспара! Он снимает кандидатуру и призывает выдвинуть одного кандидата от роялистов!
– Мудро, но это им не поможет, – произнес представительный мужчина, не без труда вылезший из низкого паромобиля и ожидавший, пока слуга помогал его спутнице сделать то же самое.
– Согласен.
– А вы? – мужчина обращался к Ги.
До начала истории с Денн тот немедленно бы выразил де Валансьену свою поддержку и посмеялся бы над жалкими потугами монархистов предотвратить неизбежное. Но с тех пор изменилось слишком многое. Ги пожал плечами.
– Не берусь предсказывать.
– А зря. Очень зря. Мы в клубе сделали ставки на исход Гран-Агора. Против Партии Справедливости поставил только один. Предвижу, что ему придется неслабо раскошелиться!
– Предсказуемость обманчива, – сказал Ги.
– Это правда.
Новый знакомец подал руку своей даме. Второй рукой он бросил торговцу газетами монету и взял свежий выпуск ежедневника, агитировавшего за де Валансьена. За время лечения у Челесты и Рози Ги прочел несколько номеров этой газеты, и все они настолько походили один на другой, что этот он мог бы процитировать, не открывая.
– И все же...
Они вошли в "Шаловливую проказницу", и Ги кивнул в сторону стойки. Нежелание заниматься серьезными делами улетучилось. Азарт спора, который еще толком не начался, оказался еще одним маленьким удовольствием, по которому молодой человек успел заскучать за время вынужденного бездействия.
– И все же что? – Приняв из рук Рейнольда стакан, он пригубил бренди. – Партия держится на одной лишь подпорке – личности самого де Валансьена. Ударив по ней, его противники способны обрушить Партию.
– А до сих пор почему не ударили?
– Прощупывают тонкое место?
– Да ладно вам! – осклабился собеседник. – Они проиграли. Пройдя очищение поражением, они станут лучше или исчезнут вообще.
– Интересные воззрения. Полагаю, вы не бедствуете?
– Совершенно верно.
– Тогда откуда это бесшабашное приятие падения власти?
– Я не буду бедствовать и при де Валансьене. – Мужчина протянул Ги руку. – Каали Сенг, к вашим услугам. Партия Справедливости.
Ги посмотрел на Сенга пристальнее и понял, что не только имя отличало его от южных народов Старого Света. Чужим в нем было все: темная кожа, курчавые черные волосы, большие глаза с желтоватыми белками, подкрученные по восточной моде усы и капризно выпяченная нижняя губа.
– Ги.
– Ги? – Сенг переглянулся с дамой, не проронившей до сего момента ни слова.
До Ги вдруг дошло, что она была невероятно красива и прекрасно это осознавала. Спутница Сенга не надела украшений, а платье выбрала нарочито простое. От ее лица трудно было отвести взгляд. Оно казалось идеальным. Воплощением богини любви, которую ваяли античные скульпторы.
– Именно так. Ги.
– Загадочная вы личность, – сказал Сенг.
– Уж какой есть. Значит, в Партии не рассчитывают на иной исход, кроме победы?
– Филипп де Валансьен редко ошибается.
– За ним замечены красивые жесты, – поддразнил Ги, – но не слишком ли он самоуверен?
Каали Сенг положил перед ним газету.
– Просто ознакомьтесь со статьей Каспара: это чистейшей воды истерика. Я читал ее еще утром.
– Каспар слаб. Благословенный Союз премьера – другое дело.
– Ах, премьер! – Сенг поджал губы, от чего они скрылись под пышными усами, а лицо стало нелепым и смешным. – Есть такой деятель. Но и он не сумеет нас остановить, уж поверьте.
Он приобнял подругу за плечи.
– Прошу извинить. Политики мне хватает и в часы труда. Сюда мы пришли других нужд ради, верно, дорогая?
Красавица кивнула.
– Удачи вам, Ги.
– И вам. Победы в клубном пари желать не буду. Жаль вашего наивного друга.
– Что знаешь о нем? – спросил Ги Рейнольда, когда Сенг получил ключ и повел даму в номер.
– Впервые вижу.
– Птица высокого полета, похоже.
– Да в "Проказнице" таких, как грязи, – заявил Рейнольд. – Чем богаче, тем чуднее. Этот твой как бишь его звать?
– Каали Сенг.
– Каали Сенг этот твой и в подметки не годится министру, который письмо прислал. Мало того, что он вообще до этого додумался, так он еще и комнату засрал по самое не могу. Что они там с секретаршей делали – ума не представляю. Больные ублюдки.
– Так не говорят.
– Да мне плевать. Я его больше не приму.
– Я не про клиентов. "Ума не представляю" – так не говорят. Безграмотно.
Рейнольд помолчал.
– Знаешь что, Ги?
– Ну?
– Тебе б научиться язык за зубами держать.
***
Поздним вечером, когда Ги уже собрался спать, в дверь постучалась сменщица Рейнольда. Она принесла ужин и письмо от Свена. Информатор писал, что разнюхал что-то очень важное, но зайти просил не раньше десяти вечера следующего дня, сославшись на обилие непринятых клиентов. Наступавший день пропадал, а без помощи Свена можно было заняться только одной ниточкой расследования, а именно – навестить одно из проданных де Валансьеном зданий. После недолгих раздумий Ги принял решение не соваться в "Трансконтиненталь", где его мог узнать Луи Балаво, а отправиться в мануфактуру "Анниверсер".
Поглощая омлет с помидорами и зеленым луком, Ги перечитал контракт передачи в надежде отыскать адрес. Напрасно. Предположив, что располагается предприятие где-то в промышленной кайме Лутеции, он скорее всего попал бы в цель, но терять целый день на поиски "Анниверсера" было жалко.
Решение созрело неожиданно. Собравшись и оттащив поднос с пустыми тарелкой и чашкой вниз, он попросил девушку вызвать паровое такси. Потом поднялся в номер. Покидав в сумку, нашедшуюся в саквояже среди рубах и пиджаков, он вернулся в фойе. Долго ждать не пришлось: похоже, ушлые водители давно поставили на поток развоз клиентов из "Шаловливой проказницы" и круглосуточно дежурили поблизости. Рейнольд помахал Ги на прощание.
– Мне тут нужна одна мануфактура из трикотажных... – сказал Ги водителю.
Тот дернул за рычаг, заводя машину. Позади пассажирского сидения довольно заурчала начавшая насыщаться печь: модель мобиля была ужасно старая. От поглощавших угольное или древесное топливо двигателей в салоне становилось невыносимо жарко уже после десяти минут поездки. Ги ослабил шнуровку рубахи на шее. Паромобиль тем временем двинулся с места, и водитель повернулся к пассажиру.
– А адресок не дадите?
– Сам не знаю. Но у вас же есть карта.
Таксист перебросил через спинку смятый план города. Распрямив его, Ги довольно быстро нашел сначала "Анниверсер", располагавшийся поблизости от пристанища Челесты, затем другую мануфактуру – в квартале от него.
– А я туда и еду, – бросил водитель, когда Ги назвал улицу. – Все они там. Ненавижу тот райончик.
Он явно ожидал вопроса почему, но Ги не стал его озвучивать. Словоохотливый таксист замолчал, а пассажир стал прислушиваться к рокоту паровой машины, который оказался внезапно приятным, словно мурлыканье гигантского стального кота. Даже раскаленная печь почти не доставляла неудобств: водитель держал для этого приличную скорость.
За поездку пришлось изрядно раскошелиться. Без гонорара от Рейнольда людоедский тариф таксиста откусил бы от сбережений ощутимую долю. Прибыв на место, расплатившись с водителем и захлопнув дверцу паромобиля, Ги дошел до "Анниверсера" и осмотрел мануфактуру. На заборе, отрезавшим от улицы небольшой, но густо усаженный кустами заводской сад, висел массивный замок. На земле валялась табличка: "Закрыто! Не входить! Собаки!" Само здание – кирпичное заводское строение, возведенное по типовому проекту, вышедшему из моды еще до рождения Ги, – в отличие от соседских, не дымило трубами и не сверкало пламенем в открытых окнах горячих цехов. Работа "Анниверсера" остановилась, и Ги предстояло разведать, давно ли и по какой причине.
С трех сторон от покинутой мануфактуры продолжали в ночную смену свой труд по преобразованию человеческих жизней в товары другие предприятия. К счастью, расстояния между корпусами работавших заводов позволяли избежать ненужных взоров рабочих и сторожей