— Помогите! — еле слышно просипела Надя единственное, что пришло ей на ум, вновь оседая на многострадальную задницу.
— Альма, фу! — раздался мужской голос. — Не смей трогать гадость!
Наденька, широко раскрыв глаза, смотрела на приближающегося монстра, вес которого, может, и не превышал ее, но все же выглядел довольно устрашающе, и бормотала:
— Я гадость, фу!
Собака радостно мотнула головой. А так как она была уже совсем рядом, Чарушину обдало теплыми слюнями и соответствующим собачьим запахом. Псина, не успев или не захотев притормозить, перелетела через Наденькины ноги, напугав ее до полусмерти.
Треск веток внизу подсказал Наде, что собака помчалась дальше, и тогда она закрыла лицо, не в силах больше сдерживать слезы. Впрочем, естественный процесс борьбы со стрессом не продлился и минуты, потому что мужской голос раздался вновь, теперь уже в непосредственной близости от Чарушиной.
— Она добрая, старая! Только не пугайтесь, пожалуйста! Неужели Альма вас задела? Господи… Где болит?
— Собака должна гулять в наморднике и на поводке, — вспылила Надя, шмыгая носом.
— А люди не должны гулять по заросшим оврагам! Я вообще не понимаю, зачем вы тут сидите!
— В гости ходила, — пробормотала Надя, протирая от налипшей пыли и паутины мокрые глаза. — А потом ушла. Неудачно. И упала…
— Давно пора засыпать этот чертов овраг! Давайте, я помогу вам встать, — мужчина навис над ней, приподнимая ее за плечи.
Чарушина зашипела и схватилась за колено.
— Что? Перелом?
Наденька помотала головой:
— Нет, кажется, нормально… Синяк, наверное, будет…
— Синяки проходят. Все проходит, поверьте. Все, кроме… — он замолчал, а затем вздохнул.
Чарушина огорченно посмотрела на свои туфли — оба каблучка были сломаны, и сейчас ей было крайне неудобно в неустойчивой обуви, прижиматься к незнакомцу и позволять ему делать то же самое.
— Все хорошо, правда! — воскликнула она. — Огромное спасибо! — Одернув пиджак, застежка которого теперь держалась на честном слове и одной пуговице, она наконец взглянула в лицо мужчины и, попятившись, ахнула: — Вы?!..
Глава 19
— Я? — Тураев растерялся лишь на мгновение, потому что в следующий момент губы его сжались в тонкую кривую линию, ноздри раздулись, а зрачки заметно расширились. — Вы что, журналистка?!
Наденька открыла было рот, чтобы произнести то же самое сакраментальное "Я?", но вслух все-таки выдала другое:
— Господь с вами! Ну какая из меня журналистка?
— Действительно, никакая! — он гневно прищурился. — Вы не могли знать, что я буду выгуливать собаку именно здесь и сейчас, потому что я и сам этого не знал еще полчаса назад. Но мое лицо вам знакомо, и не смейте утверждать обратное! Так где вы меня видели? В новостях, по телевизору? Нет, потому что… Неважно! — Тураев нервно выдернул руки и сунул их в карманы, оставив Чарушину без опоры. Надю тут же повело в сторону. — Простите, — сухо сказал новоиспеченный вдовец, снова прихватив ее за локоть.
— Ничего, ничего… Я сейчас…
Чарушина стала стаскивать испорченные лодочки, судорожно пытаясь придумать, каким образом не выдать себя с головой и в то же время разговорить бетонного короля. Если он не узнал ее, то это ей только на руку. Но если Тураев ведет свою игру, то встреча с ним могла стать для нее довольно опасным приключением. Гораздо опаснее побега из дома банкира. И как поступить в таком случае? Эх, как говорится, знал бы прикуп, жил бы в Сочи. В Сочи Чарушина не хотела, а вот узнать про убитую жену Тураева — очень.
— Меня Надя зовут, — сказала она, переступая босыми ногами по траве. Без каблуков, став ниже ростом, Наденька и чувствовала себя соответственно — беззащитнее и слабее. А вокруг был темный заросший овраг, в котором ее никогда не найдут, если Тураев вдруг решит от нее избавиться. От этой мысли Надя запаниковала и сдавленно пропищала: — Меня мама дома ждет. Она знает, что я в Сказкино поехала…
— Хорошо, я понял, — ответил Тураев, явно озадаченный ее поведением. Затем он вскинул голову и свистнул так громко, что у Нади заложило уши.
Собака выскочила из кустов в нескольких метрах от них, тряся мокрой шерстью и улыбаясь. Тураев тоже улыбнулся, но его улыбка получилась довольно натянутой.
— Вообще-то я знаю, кто живет в поселке, — заюлила Надя. — Мне подруга рассказала. Она с банкиром Лопуховым… Ну это… — Называть вещи своими именами в данном случае Наденька постеснялась. — Просто я не ожидала увидеть здесь кого-то, то есть вас, да еще и с собакой.
— Кто-то ведь должен ее выгуливать, — пожал он плечами.
Чарушина бросила быстрый взгляд на его подбородок. В ресторане Тураев показался ей несколько старше, и сейчас, прикинув, она все же скостила ему пару лет. Около тридцати семи — самый расцвет мужской харизмы. Тураев был без очков, но потому, как он щурился при разговоре с ней, Надя поняла, что, скорее всего, у него дальнозоркость, и поэтому ему приходится напрягаться, чтобы сфокусировать внимание на близком предмете. Таком, как она, например.
Виляя хвостом, Альма подбежала к ним и с удовольствием вытерлась о Надино бедро, оставив на брюках мокрое пятно с белыми шерстяными ворсинками.
— Ох ты ж! День потерь какой-то! — воскликнула Наденька и лихорадочно перевела дыхание от нахлынувших горьких чувств. Все летело в пропасть, как в глубокий овраг, — туфли, очки, костюм, а главное, ее мечты о своей прекрасной жизни с Ржевским… Всхлипнув, Надя, вытерла кулаком нос.
— Да вы что! — воскликнул Тураев. — Из-за такой ерунды?! Оплачу я вам химчистку, не переживайте!
— Не надо, — замотала головой Чарушина. — Химчистка мне уже не поможет…
— Ну хотите, я куплю вам новый костюм? — мрачно усмехнулся он.
Наденька вглядывалась в его лицо и пыталась понять, играет он или нет. Не то, чтобы она знала много крутых бизнесменов, но те, с кем все-таки пересекалась на профессиональном и жизненном пути, не производили впечатление глубоко порядочных и добрых людей. Наблюдать за тем, как они скрывают активы и бодаются за алименты с брошенными женами и детьми, было тем еще удовольствием. А по сему, Надя решила, что доверять Тураеву нельзя ни в коем случае, но и выпускать попавшуюся добычу из рук не следовало. Рано или поздно он все равно догадается о том, кто она. Но потом будет потом, а пока…
— Костюм был убит еще до вашего появления, так что Альма совершенно не виновата, — Наденька водрузила дрожащую ладонь на широкую теплую голову собаки, словно посвящала ее в рыцари. На самом деле, у нее сердце замирало от страха, ведь все детство матушка стращала ее рассказами о том, что чужая собака обязательно цапнет, если ей не понравится запах или она почувствует твой страх. С запахом Надя уже ничего не могла поделать, а вот страх она постаралась засунуть поглубже, туда, где просто свербело от неуемного желания продолжить знакомство с хозяином Альмы и разузнать как можно больше об Елизавете и их семейной жизни.
— Вы собираетесь идти босиком? — сдвинул брови Тураев, наконец заметив туфли в ее руках. Взгляд его при этом был очень красноречив — кажется, он даже мысли не допускал, чтобы вынести Наденьку из оврага на руках.
Впрочем, она и сама ни за что бы не согласилась на такое.
— Если вы поможете мне отодрать каблуки, то я опять надену туфли, — предложила Чарушина, протягивая обувь. — У меня просто сил не хватит. Я потом их в мастерскую… — она ахнула, когда Тураев одним движением избавился от шпилек и зашвырнул их в кусты. Надя сглотнула. — Это были мои любимые туфли. Но вы правы, разве это проблема?
— Давайте выбираться отсюда. — Мужчина достал поводок и хлестанул им по раскрытой ладони.
— Давайте, — согласилась Надя и, обувшись, засеменила рядом с ним.
Через несколько метров, когда овраг стал более пологим, они вышли на тоненькую тропку, ведущую в поселок.
— Вызвать вам такси? — спросил Тураев.
— Нет-нет, я на машине, — торопливо ответила Надя, взволнованно покусывая губы. Еще пара минут, и ей придется уехать. И как потом искать новой встречи? Подходящего предлога у нее теперь точно не будет. А ждать до суда она была не намерена.
— С вами точно все в порядке? — поинтересовался мужчина, цепляя поводок к ошейнику Альмы. — Почему вы все время вздыхаете и морщитесь? Что-то болит?
— Нет, кажется, все в порядке, — не стала врать Надя. — Просто я хотела сказать… Что я… Что я Надя…
— Я знаю, кто вы, — устало произнес Тураев. — Мой адвокат, Половиков, сказал, что…
— Половиков ваш — редкостное гов… — Со звонким шлепком Наденька зажала рот ладонью и выпучила глаза.
Тураев вскинул брови и уставился на нее, ошарашенный вылетевшим из Надиных губ неприличным словцом. И только сейчас в его взгляде Чарушина заметила искру неподдельного интереса.
Глава 20
Наденька доковыляла от машины к подъезду и поднялась в родительскую квартиру. Скинув разбитые в хлам туфли, она уселась на бархатную оттоманку в коридоре и вытянула гудящие ноги. Возвращаться в их с Ржевским дом она остерегалась не столько потому, что боялась застать там полицию, сколько чтобы не привлекать внимание соседей и местных сплетниц, которые выгуливали своих детей и четвероногих питомцев на вверенной для этого территории. К тому же Наде нужен был отдых и хороший душ как можно скорее. Покажись она в таком виде перед страждущими сенсаций, как ее тут же запишут в подельники и станут задавать разные вопросы, отвечать на которые она была попросту не в состоянии. Не все же такие, как Тураев…
— Серьезный мужчина, — пробормотала Надя, вжавшись затылком в стену и прикрыв глаза.
От встречи с ним у нее осталось какое-то странное послевкусие. Оно и было понятно, ведь не спросишь же человека в лоб: "А почему вы уверены в том, что это мой жених придушил вашу жену? Может, это вы сами сотворили такое с несчастной?"
— Господи, еще и про Половикова такое сказала… Теперь Тураев точно решит, что я не в себе. Еще бы: хороша невеста у Ржевского — пока жених в розыске, шляется по гостям, а потом валяется по оврагам…