Церен подняла голову и тоже усмехнулась:
— На Фиону, невесту Шрека. Такая же зеленая. Иди, ложись, а я рядом посижу. Подожду твоего рыжего.
— Он не мой, Зайка.
— Твой, конечно, твой.
Обнявшись, они вернулись в гостиную.
Подложив подушку, Чарушина закрыла глаза. Под веками тут же горячо защипало.
Зая села по-турецки у нее в ногах и накинула на них обеих плед. Поглаживая Надю по колену, она тихо запела. Незнакомые слова сложились в монотонную мелодию, в которой, засыпая, Надя вдруг услышала завывание степного ветра, топот лошадиных копыт и шелест орлиных крыльев…
Глава 43
Надя не слышала звонок домофона, но, когда Зая осторожно слезла с дивана и на цыпочках вышла из гостиной, ее ступням стало холодно. Приоткрыв левый глаз, Чарушина лежала некоторое время, будто в прострации, пока не хлопнула входная дверь и не раздались приглушенные голоса.
Следовало встать и встретить Кораблева, но в голове царила какая-то муть, а руки и ноги не желали слушаться.
"Только гриппа мне не хватало…" — наконец придя в себя, подумала Надя и села.
Судя по отдаленному разговору, Зая и Кораблев разместились на кухне, вероятно для того, чтобы не беспокоить Наденьку. Такая забота была бы приятна, если бы дело не касалось в первую очередь ее саму. К тому же голоса на кухне с каждой минутой становились все громче, что требовало ее незамедлительного присутствия.
— Тебе кажется, что все это игра! Вам, малолеткам, все до фонаря, вам лишь бы дурака повалять!
— Это ты кого малолеткой назвал? Да я тебя…
Надя остановилась в коридоре, наблюдая, как Зая и Кораблев, находясь по разные стороны кухни, вели словесную дуэль и испепеляли друг друга яростными взглядами. На столе, посреди неубранной посуды, лежала фотография, от одного вида которой ей стало не по себе.
— Хватит собачиться, — устало сказала Чарушина. — Как малые дети, ей-богу…
— Вот и я про то! — Денис выдвинул стул и плюхнулся на него. Оглядев недавнее пиршество, шмыгнул носом и принюхался. — Чаю нальете?
Надя вопросительно посмотрела на Заю, словно это она была здесь хозяйкой. Церен поджала губы, но, грациозно развернувшись, направилась к плите.
— Здравствуй, Денис, — улыбнулась Чарушина. — О чем ругаетесь?
— Ругаемся? — фыркнул он и скосил глаза на Заю. — Нет, я просто пытаюсь донести до некоторых, чтобы они не лезли туда, куда не просят. Понимаю, что ситуация стрёмная, но пусть каждый занимается своим делом. А то тут некоторые, оказывается, улики ищут, интернет шерстят. Думают, что умнее всех.
Зая открыла было рот, но под взглядом Нади захлопнула его и надула щеки.
— Зая делала это по моей просьбе, — объяснила Чарушина.
Кораблев сложил руки на груди и покачал головой:
— А я ведь просил тебя! И Залесский просил. Неужели ты не понимаешь, что только усугубляешь проблему?
— Уж лучше усугубить, чем пустить на самотек, — твердо заявила Надя. — Залесский твой мне не верит, и поэтому…
— Верит, не верит… Черт возьми! Из-за тебя и твоих выкрутасов он уже получил взыскание! Того и гляди, с дела снимут. И что тогда? Думаешь, другой следак окажется лучше?
У Нади затряслись руки. Впервые она видела Дениса таким — нервным, язвительным и напряженным. Пожалуй, это ему даже шло, хоть и выглядело несколько необычно.
— Что я могу сделать? — спросила она. — У меня есть знакомые. И Рур тоже может помочь, ты же знаешь.
Она подумала, что если Залесского отстранят, это может привести к совершенно непредсказуемым последствиям, еще более сложным, нежели те, которые видятся в перспективе.
Перед Надиными глазами промелькнула их последняя встреча в прокуратуре. Пока она пыталась доказать Залесскому свою правоту, его прессинговали сверху. А находиться между молотом и наковальней и при этом чувствовать себя комфортно еще никому не удавалось.
Зая замерла с чайником в руках, переводя взгляд с нее на Кораблева.
— Надя, не надо ничего делать. Никакой самодеятельности, пожалуйста! — взмолился Денис.
— Ну хорошо, — неожиданно ответила Чарушина и пододвинула к нему чистую тарелку, — я согласна и обещаю больше ничего…
— Надя! — С грохотом Зая поставила чайник на плиту. — А как же…
— Мы обещаем, что не будем делать ничего, что могло бы навредить следствию и лично следователю Залесскому, — отчеканила Чарушина. — Правда, Зая?
Секретарша нахмурила темные брови и уставилась на нее с немым вопросом во взоре.
— Но вот что делать с теми фактами, которые нам уже известны? — перешла на более мягкий тон Наденька. — Ведь все они могут помочь в раскрытии дела.
— Ну, наверное… — протянул Кораблев. — Только скажи честно, ты не боишься того, что этими же фактами угробишь Ржевского?
— Тот, кто хотел его угробить, почти справился с этой задачей… — Надя положила пиццу на тарелку и сунула Денису вилку. — Ешь.
Зая отмерла, налила кипяток и поставила чашку перед Кораблевым.
— Каждую минуту я думаю о нем, — глухо сказала Надя. — Мне страшно. Я ничего не могу с собой поделать. Но все мои поступки продиктованы только желанием найти правду, какой бы горькой она ни была. Если бы я только могла оказаться рядом с Павлом! Не знаю, что лучше — находиться с ним или все-таки попытаться добраться до того, кто едва его не убил. Ты же веришь, что он не мог выстрелить в себя? Хотя бы в это ты веришь?
Кораблев опустил глаза, но потом вновь поднял голову и взглянул ей в лицо:
— Я верю тебе, Надя. Верю, что ты его любишь, и что ты честный человек. И именно поэтому я хочу, чтобы ты держалась от всего этого в стороне. Залесский понимает, что если есть хотя бы малейшая вероятность, что в смерти Елизаветы Тураевой и в покушении на жизнь Ржевского замешан кто-то, кого мы не знаем, то эта угроза распространяется и на тебя. И это естественно, если этот кто-то поймет, что ты под него копаешь.
— Вот черт… — пробормотала Зая. — Все как мы с тобой и говорили…
— К тому же, — с нажимом продолжил Кораблев, — рядом с тобой еще и эта мелкая. Нос везде свой сует. В больницу звонила!
— И звонила! — подбоченилась Зая. — Имею право! Я о здоровье своего начальника беспокоюсь!
— Верещала, что до главврача дойдет и до Минздрава! Подайте ей Ржевского, понимаешь! А он вообще под другой фамилией лежит, специально в рамках следствия!
Надя закрыла лицо ладонью:
— Зая, блин…
— Откуда я знала?!
Кораблев усмехнулся и, приподняв полоску пиццы, сунул ее в рот. Прожевав, запил чаем и сказал:
— Нет, ты видела, да? Она ведь так ляпнуть может где угодно.
— Надя! — На Зайку было больно смотреть: глаза ее наполнились слезами, на скулах расцвели два алых мака. — Я не предатель! Я никогда и никому! Даже дедушке!
— Вы хоть дедушку не вмешивайте, а? — Кораблев допил чай и окинул стол все еще голодным взглядом. — Следопыты, блин.
— Не будем, — заверила его Надя.
Денис развернулся к Зае и сделал суровое лицо. Но уже через секунду немного обмяк, глядя на то, как девушка трет полотенцем под носом.
— Зай, ну, правда, не надо…
— Я не плачу! — буркнула Церен. — Не дождешься…
— Не надо никуда лезть без спросу! — рявкнул Кораблев, и Надя с Заей синхронно вздрогнули. — Все, я пошел! Давайте мне все, что вы там нарыли. Передам Залесскому. Если он, конечно, возьмет.
Надя протянула ему снимок, затем завернула в пакет остатки пиццы и тоже сунула Кораблеву в руки.
— О, вот спасибо! А-то у меня дежурство. На связи, девочки! Как только что узнаю, сразу позвоню! Или заеду, хорошо?
— Конечно, Денис! — Чарушина проводила его до лестницы, а затем закрыла дверь.
— Надя, ну вот как так-то? Что значит, сидите и не высовывайтесь? — воскликнула Зая.
— Понятия не имею, — пожала плечами Чарушина. — Я не могу сидеть и не высовываться, у меня завтра поминки.
— Вот именно!
— У меня, Зая. Ты в этом больше не участвуешь.
Глава 44
— Ах вот как? Значит, так ты решила? — Зая заметалась по прихожей в поиске обувного рожка, а затем, оттолкнув Надю, выскочила на площадку. — Ну и ладно! Мне все равно! — в ее голосе зазвенели слезы.
— Подожди, оглашенная! Куда ты направилась!
— Не твое дело!
— Я вызову такси… — Надя опустила руки. — Пожалуйста, Зая, пойми меня правильно…
— Не надо! Сама доберусь! — Зая спустилась на несколько ступенек и обернулась: — Слушаешь всяких там… Подруга называется! Глупая! — цепляясь за перила, она кинулась вниз по лестнице.
— Сама ты глупая, — крикнула ей вслед Надя. — Я же правда волнуюсь за тебя!
Чарушина вернулась на кухню и открыла форточку. Ветер зашуршал брошенными на пол пакетами. Наде показалось, что она услышала, как внизу хлопнула дверь. Скорее всего, так и было, и сейчас Зая уже вовсю неслась к остановке. На улице светло, транспорт ходит, так что переживать за нее не стоило, и все же Наденька чувствовала себя погано, будто поругалась с собственным ребенком-подростком, который не пожелал выслушать материнские доводы и умчался куда-то, полный праведного гнева и злости. Она и сама была когда-то такой. Но у ее отца доставало терпения, а у матери ласковых слов, чтобы укротить ее бунтарство. А у Заи рядом только дед, который тот еще контролер.
— Подруга… — Губы ее тронула удивленная улыбка. — Конечно, подруга…
И никакой Ржевский не сможет встать между ними, даже если захочет.
— Но ты же не захочешь, ведь правда, Пашка?
Чтобы избежать ненужных мыслей, Надя убрала посуду в раковину и вытерла стол. Потом вновь достала бумаги отца и набрала номер Залесского. Кусая губы и борясь с желанием отключить вызов, она дождалась сухого "слушаю" и постаралась ответить как можно спокойнее:
— Олег Иванович, это Чарушина. Простите за беспокойство, но мне очень нужно поговорить с вами. Только что здесь, у меня дома, был Денис Кораблев. Он мне рассказал о ваших проблемах и я…
— Надежда Николаевна, давайте ближе к делу, — Залесский был явно не в духе.