«Для меня формула духов не бывает законченной. Я завершаю работу над ней или из-за дедлайна, или по каким-то технологическим причинам. Иногда мне хотелось бы, чтобы была возможность вернуться к формуле, выразить все еще лучше», – говорит Оливия Джакобетти. Как многие приверженцы чистоты и ясности, она перфекционист.
Гёза Шон (р.1969)Игры разума
К оценкам своего творчества парфюмерными критиками Гёза Шон относится как истинный художник, замечая, что их мнение значит для него не больше, чем мнение осьминога о чемпионате. Помните, был такой оракул, осьминог Пауль из аквариума немецкого города Оберхаузен, предсказывающий результаты матчей чемпионата мира по футболу? Справедливости ради надо отметить, что осьминог Пауль пользовался большой популярностью и нередко угадывал победителя предстоящих матчей.
Гёза Шон – успешный парфюмер-концептуалист. Не в переносном смысле, а в самом конкретном и практическом. Его духи, среди которых в наибольшей степени известна серия Molecules, подаются и продаются как концептуальные произведения искусства, в данном случае парфюмерного.
Эта особенность творчества Шона связана в том числе с особенностями развития послевоенной немецкой культуры. Парфюмер вырос в Касселе, немецком городе, где раз в четыре года проходит одна из самых «продвинутых» выставок современного авангарда – Documenta. Отец Шона занимался искусством, и в своих интервью парфюмер всегда подчеркивает, что на становление его личности большое влияние оказало творчество художников-постмодернистов Йозефа Бойса и Герарда Рихтера. Можно сказать, талант Шона развивался на специфической почве немецкого постмодернизма. В Германии второй половины ХХ века художники искали пути вытеснения травм, нанесенных сознанию нации в тяжелые годы войны и правления Гитлера. Кроме того, это была контрреакция на «принуждение к реализму»: сначала нацисты сжигали «дегенеративные картины», а затем в ГДР активно насаждался соцреализм пропагандистского толка. Поэтому те художники, кто смог выжить во время Второй мировой и потом сбежать на Запад из Восточной Германии, чаще всего реалистичных приемов избегали.
Художник-концептуалист разрушает привычный взгляд на действительность, создавая инсталляцию или совершая символический жест, действие, нелепое с точки зрения «профанной логики». Но, в отличие от традиционных форм искусства, концептуализм нуждается в объяснении, проще говоря, в аннотации. Иначе никто не поймет, например, почему (как в случае с одной из знаменитых работ авангардиста Йозефа Бойса) стул, покрытый большим слоем жира, можно – и, с точки зрения автора, необходимо! – считать произведением искусства. Объяснением занимаются или сами художники, или кураторы выставок, люди «посвященные».
Каким образом концептуализм проявился в творчестве парфюмера Гёзы Шона?
Основой произведения эпохи постмодерна является остроумная идея. В 2006 году появились духи Molecules и Escentric Molecules, содержащие синтетическую молекулу «Изо Е Супер». Вещество было получено в лаборатории компании IFF в 1973 году, активно использовалось в парфюмерии, входило в состав формул известных композиций: Fahrenheit Dior, Tresor Lancome, Encre Noire Lalique. Но только Гёза Шон, восхищаясь ароматом этого синтетического компонента, осмелился выпустить духи с такой концепцией: 65 % молекулы «Изо Е Супер» содержалось в Escentric Molecules 01 и все 100 % – в Molecules 01. Парфюмер осознал, что такой скромный ингредиент может покорять сердца и носы самостоятельно. «Он никогда не надоедает. Всего один пшик – и тебе хочется целый флакон. Это как наркотик», – утверждал парфюмер в интервью, и, очевидно, это была искренняя влюбленность, иначе он не решился бы на проект, который впоследствии получился и успешным, и масштабным.
Выпуск этих духов сопровождался объяснениями, текстами, остроумной рекламой. А каким еще образом все смогли узнать, что Escentric Molecules многократно увеличивает сексуальную привлекательность носителя? Как это можно измерить? В одном рекламном тексте написано, что Molecules «усиливают выработку феромонов». Это прекрасно, но не думаю, что определялось долгосрочными и хоть сколько-нибудь научными исследованиями.
Потребители разделились на две группы. Одни верят в «молекулы» и радостно их носят (попутно, вероятно, все же усиливая свою привлекательность), другие пренебрежительно отворачиваются от Molecules как от упрощения парфюмерного искусства. Поклонник «олдскульных» шедевров Роджа Дав называет Molecules «всего лишь модой, которая быстро пройдет». Но похоже, моде эта смелая концепция нравится: спрос на дорогостоящие «молекулы» не ослабевает вот уже больше десяти лет. В любом случае, у Шона получилось остроумно и даже весело. К чему длинные мудреные формулы, старомодные построения «верхние ноты – сердце – база»? Есть новые вещества, они поистине волшебные. «У этих духов нет сердца, зато огромная душа», – улыбается Гёза Шон. Кстати, производство недорогое. В отличие от цены за флакон.
В течение двенадцати лет было выпущено пять пар духов Molecules и Escentric Molecules от номера 01 до номера 05. Каждая пара содержит разные синтетические ингредиенты: амброксан, ветиверил ацетат, яванол, кашмеран. В вариантах Molecules парфюмерное синтетическое вещество всегда выступает соло, в вариантах Escentric Molecules доза солирующего компонента очень высокая, но есть и другие ингредиенты.
Оформление серии нагружено смыслами и, как написано в аннотациях, претендует на синтез науки и искусства. Согласно идее парфюмера, каждому аромату Molecules соответствует отражение-двойник в параллельной реальности. Бинарность серии (Molecules и Escentric Molecules) проявляется и в двух вариантах ароматов, и в названиях, имитирующих двоичный код: 0–1 или, например, 0–4. Концептуален и дизайн флаконов и упаковки, они украшены изображениями молекул и кодов. В общем, такой парфюмерный конструктор-компьютер.
Непривычно? Но, например, в «4,33» Джона Кейджа на протяжении всего знаменитого музыкального (!) произведения, состоящего из трех частей, музыканты не издают ни одного звука. А у Гёзы Шона во флаконе душистое вещество есть! И оно приятно пахнет, кстати.
Концептуальное искусство всегда претендует быть интеллектуальным. В 2009 году Гёза Шон придумал серию ароматов Beautiful Mind Series. Intelligence & Fantasy (Игры разума, Серия Интеллект и Фантазия). Реклама обещала, что композиция окажет положительное влияние на мозг, активизируя его, усиливая работу воображения. Заявлялось, что в состав формулы включены ноотропы. Внимание, студенты и люди среднего возраста, – ноотропы! Кстати, что там за указ Бонапарта от 1810 года о том, что парфюмеры не имеют права заявлять о чудотворных лечебных или терапевтических свойствах ароматов? «Или же, – велел император, – пусть регистрируют их по всем правилам, обнародуя точные формулы перед компетентной комиссией». Неужели в современной Германии с этим проще, чем во Франции начала позапрошлого века?
Руководствуясь принципом, что рекламы не бывает слишком много, автором идеи и рекламным лицом аромата Beautiful Mind Series объявили девушку, которая с 12 лет привыкла выступать на телевидении, демонстрируя феноменальную память.
Подлинное искусство, безусловно, вне политики. Но в данном случае Гёза Шон тоже решил ниспровергнуть устои: духи Feminista (2017) были официально объявлены явлением политическим. В Feminista есть ноты фиалки, кожи, кедра, можжевельника, стиракса и перца. Автор аромата объяснял, что подобное сочетание давно используется в парфюмерии, – имеются в виду кожаные шипры, наверное, – но в удручающе скучных формах. «Feminista – первое политическое заявление в парфюмерии», – объявил Гёза Шон на сей раз. Однако даже наследникам великой немецкой философии нелегко объяснить гражданам, в чем конкретно это заявление состоит. Аромат унисекс? Не ново. Аромат гендерной свободы, как заявил автор? Звучит загадочно.
Гёза Шон прав, все-таки парфюмерия – это развлечение, и относиться к ней с чудовищной серьезностью неправильно. «Главное – должно быть весело!» – провозгласил он и, объединившись с друзьями, известными парфюмерами Бертраном Дюшафором и Марком Бакстоном, придумал новый бренд Renegades («Отступники»), в котором и ароматы, и дизайн полны самоиронии. Флакон духов, сочиненных Гёза Шоном для этого бренда, украшен его шаржированным портретом в ковбойской шляпе, с двумя пистолетами. Бертран Дюшафор в оформлении серии похож на клоуна, Марк Бакстон на «дядюшку Сэма». Аромат, сочиненный Шоном для этой серии, навевает воспоминания о тусовках семидесятых. Шон призывал друзей раскрепоститься и изобразить «что-то сумасшедшее»; ему это удалось.
Партитура времени в ароматах
Поэт Шарль Бодлер написал: «Моя душа путешествует по ароматам, как души других людей путешествуют по музыке». Наверное, это справедливо и для парфюмеров. Созвучны ли духи и музыка, сочиненные в одно время; можно ли найти общее, поставив их рядом? Вероятно, да – ведь и ароматы, и музыка имеют воздушную природу, сотканы из мыслеформ, пробуждают мечты и воспоминания. Парфюмеры пытаются уловить вибрации времени и отразить эпоху в своих композициях.
Но духи, – в отличие от музыки, записанной при помощи нот и разных носителей, – более эфемерны, осталось не много «живых» ароматов середины и даже конца прошлого века. Однако их образ, легенды, радость, которую они дарили нашим родителям и нам, достойны памяти. Как и имена их авторов; утонченных, мечтательных людей – парфюмеров.
После Первой мировой войны Джордж Гершвин поразил мир «Рапсодией в стиле блюз». Игорь Стравинский тоже выразил сердцебиение эпохи через новые гармонии и сложные импровизации, что позднее вдохновило многих музыкантов, в том числе джазовых.
А в каких известных духах двадцатые годы отразились наиболее ярко? Непривычные аккорды, джаз в парфюмерии – это, конечно, про Chanel № 5, их золотистый фейерверк, многоликий и соблазняющий. Chanel № 5, созданные Эрнестом Бо, были разработкой новаторских идей другого парфюмера, Робера Бьенеме, создавшего в 1913 году духи Quelques Fleurs для фирмы Houbigant. Творению Эрнеста Бо повезло больше, именно Chanel № 5 стали классикой, актуальной по сей день, подобно музыке Стравинского и Гершвина.