«Бросить линию Магде или… матери?» – подумал Кидди. Неожиданно он понял, что не сможет говорить ни с той, ни с другой, потому что Сиф не было в сгоревшем купе. Она исчезла перед самым столкновением, и это важнее и Магды, и матери, и смерти Михи, и этой чертовой компрессии, и бегства с Луны Ридли Бэнкса. Это самое главное, потому что он, Кидди, вот уже восемь лет чувствует себя как растение, выдернутое из земли. Он высох без Сиф. Так высох, что, кажется, дунь ветер, обратится в пыль, даже не успев почувствовать боли.
– Господин Бэльбик?
– Кто это? Кидди Гипмор? Черт возьми, майор, я бы удивился вашей линии днем, но бросать ее ночью – это даже не хамство…
– Господин Бэльбик, вы хотели бы, чтобы никакой компрессии не было? Чтобы программа корпорации «Тактика» была свернута и исключена из направлений вашего министерства?
– Это желание стоит у меня вторым в списке после желания отшибить вам башку, майор!
– Я постараюсь до утра сбросить вам на линию файлы, которые подтверждают несомненную опасность компрессии для любого оказавшегося внутри нее. Как минимум один человек уже погиб.
– Из заключенных? – насторожился полковник.
– Из первых испытателей самой корпорации, – ответил Кидди. – Информация о его смерти была скрыта, почти уничтожена. Мне удалось ее восстановить.
– Это скандал, Кидди, – чертыхнулся полковник. – Это черт знает какой скандал!
– Что делать, господин Бэльбик, – отчеканил Кидди. – Разве я могу поступить по-другому?
– Вам придется расстаться с виллой, – вдруг вспомнил Бэльбик.
– Я и не укоренялся там, – ответил ему Кидди и поднялся.
Подземка подбегала к окраине города. До жилища Брюстера оставалось пять минут ходу и сорок этажей на лифте.
Почему он набрал не сорок, а двести двадцать? Что его заставило взлететь к верхним галереям жилого гиганта? Неужели он надеялся увидеть Сиф? Или хотел почувствовать ее запах на небрежно брошенном на пол белье? Через восемь лет?
Кидди подошел к серой двери и приложил ладонь к сенсорной панели. Замок послушно щелкнул. Новые жильцы обязательно поменяли бы коды, значит… Дыхание перехватило. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, прислушался к плачу дудука. Сейчас ему казалось, что биение сердца заглушает музыку.
Дверь плавно уползла в стену. В коридоре горел свет. Пахло свежестью и уютом. Вот только запах был не Сиф. Запах был чужим. Он едва заметно витал в воздухе, достаточно заметно, чтобы Кидди почувствовал, как спазм отпускает сердце и стягивает кожу на затылке. Ненависть заклубилась у Кидди в горле, особенно когда он увидел, что посередине по-прежнему пустой комнаты все так же лежит постель Сиф.
– Я знал, что ты сюда придешь, – раздался голос Сти у него за спиной.
Кидди резко обернулся. Стиай смотрел на него с экрана. Под потолком шелестел проектор и выстраивал изображение на стене. Лицо Сти получилось размером в полтора человеческих роста. Все-таки он был чертовски красив, Стиай Стиара, вот только при большом увеличении и холод его лица возрастал пропорционально. Какой-то смутно знакомый интерьер, сплетенный из ломаных линий, угадывался за его силуэтом, но Кидди не мог присмотреться. Его притягивали глаза Сти. Они не были прозрачными. В них тоже пылала ненависть.
– Я знал, что ты сюда придешь, но ты так долго добирался, что я устал ждать, – сказал Сти. – Поэтому извини, что не принимаю тебя лично. Слишком много дел. Да и ты что-то неуравновешен для разговора с глазу на глаз? Или мне показалось?
– У меня появились вопросы. – Кидди снова глубоко вдохнул. – Несколько важных вопросов.
– Задавай, – ухмыльнулся Сти. – Если смогу – отвечу. Заметь, я не сказал, если захочу. Если смогу!
– Вот! – Кидди вытащил из кармана стержень. – Это из черного ящика. Из того, который ты забрал с места катастрофы. Там Сиф. Она исчезает. Она не разбилась. Где она?
– Эх ты! – укоризненно покачал головой Сти. – Я думал, ты спросишь что-нибудь о гибели Рокки или еще что, а ты опять думаешь только о себе? Впрочем, чему тут удивляться? Билл как-то рассказывал мне, что его бабка в детстве голодала. Да, были такие времена, когда еды не хватало. Так вот, потом уже, когда она выросла, родила мать Билла, состарилась и стала довольно богатой женщиной, она все никак не могла наесться. Чувство голода преследовало ее. В итоге она умерла от обжорства. Хотя и в глубокой старости. Ты, Кидди, в детстве недополучил женской любви. Материнской любви, что еще выше! И ты тоже не можешь нажраться недополученного! Но вот умереть от любовного излишества тебе не грозит. Это женщины вокруг тебя гибнут, а ты умрешь от другого. От глупости и слепоты.
– Где она? – упрямо повторил вопрос Кидди. – Я разглядел, что она исчезла.
– Я тоже, – кивнул Сти. – Но решил тебя не огорчать. Зачем? Ведь она предпочла не смерть ради любимого, а розыгрыш. Розыгрыш с фейерверком!
– Как это было сделано? Черт! – Кидди вернул стержень в карман. – К черту, как это было сделано? Где она?
– Не знаю, – пожал невидимыми плечами Сти. – Здесь, как видишь, ее нет и, смею тебя уверить, не было последние восемь лет. Но твой вопрос точен! Ключ к ее местонахождению в ее исчезновении. Сколько раз ты был в компрессии, Кидди?
– Какое это имеет значение?
– Прямое. – Сти задумчиво почесал подбородок. – Хотя я некорректно формулирую. В компрессии ты не мог быть больше одного раза. Я имею в виду личное тестирование под контролем Котчери. Скорее, я должен спросить так: сколько раз ты был в глубоком сне? Мы так решили в корпорации, чтобы не путать. То, что устраивал Билл, – это глубокий сон. То, что сотворили мы, – компрессия! Так сколько раз ты был в глубоком сне? Один раз я помню точно, это тот наш поход к башне. Так? Ты, я, Миха, Моника, Билл, Сиф? Это было замечательно, не правда ли?
– Всего дважды, – отрезал Кидди.
– Значит, я был прав, – кивнул Сти. – Сиф все-таки прогулялась с тобой… туда.
– Куда? – вскинулся Кидди.
– Туда, мой дорогой, туда, – вытянул губы Сти. – Так ты не видел исчезновения? Ну да, в любом случае, не знаю уж, что тебе показывала Сиф, но исчезновения ты видеть не мог. Ты ведь и из башни убрался первым? Не так ли?
– О чем ты? – не понял Кидди.
– Об исчезновении, – терпеливо повторил Сти. – Кстати, как-то Миха с удивлением заявил, что Сиф явно проходит сквозь стены! Он прилетал к Биллу и заметил, что Сиф, укутавшись полотенцем, поднимается по его лестнице, но в доме ее не оказалось. Причем Билл рассмеялся и сказал, что Миха единственный, от кого он подобных видений не ожидал. Я тогда тоже посмеялся. А потом не сразу связал одно с другим. Я видел, как это происходит. Видел, как Миха, Моника… просыпались. Просыпались здесь, на Земле, а там… там, в башне, таяли на моих глазах. Почти мгновенно, но таяли, растворялись. Точно так же, как и Сиф. Собственно, и вы с Сиф растаяли, когда поторопились исчезнуть. Вот только я так и не понял, как вы успели с ней искупаться, и даже не только искупаться? В этих глубоких снах со временем определенно что-то происходит, собственно, на этом Миха и построил саму идею компрессии.
– При чем тут сон? – процедил сквозь зубы Кидди. – Сиф была не во сне! Она была здесь, со мной, на Земле! В реальности! Наяву!
– В реальности! Наяву! – передразнил Кидди Сти. – Что такое эта твоя реальность? Я положу тебя в капсулу компрессии, отобью тебе память и дам новую реальность! А потом, когда компрессионное время отстучит годков так семьдесят, оцени мою щедрость, а это при среднем уплотнении за неделю вытянуть можно, я прикручу слегка системы жизнеобеспечения, и ты умрешь. Прикручу воздух – умрешь от удушья, астмы, прикручу питание – умрешь от какого-нибудь ракового заболевания, истощения, пущу магнитную перегрузку – будешь страдать головной болью. И никогда не узнаешь, что с тобой происходит на самом деле! Будешь там, в созданной для тебя реальности, метаться по врачам! Глотать пилюли!
– Как это связано с Сиф? – прервал Сти Кидди.
– Напрямую, – улыбнулся Сти. – Она не из нашей, как ты говоришь, «реальности». Ее реальность, возможно, одно из наших сновидений. Ее сновиденье – наша Земля.
– Бред, – сжал губы Кидди.
– Однако она исчезла, – погрозил Кидди пальцем Сти. – А тебя никогда не удивляла ее невесомость? Нет, не физическая, конечно, а душевная. Точнее выразиться – безмятежность… Ее ничто не беспокоило. У нее ведь до тебя не было никаких проблем! У нее не было чиппера. Она никогда не пользовалась купе, исключая путешествия с кем-то. С тобой Кидди, с тобой. Больше ни с кем. Она не числилась в системе опекунства, Кидди. Ни под именем Сиф, ни под именем Пасифея Буардес, ни под каким-то другим. Ее просто как бы не существовало. Я догадывался об этом давно, еще с тех пор, когда меня назначили главой контрольного комитета, и я не обнаружил никаких подтверждений того, что у Билла есть дочь. Сиф называли просто – фавориткой, хотя конечно же в полном смысле этого слова она фавориткой никогда не была. Билл относился к ней как к дочери, он был даже уверен, что она его дочь. Впрочем, Билл, – Сти замялся и щелкнул пальцами, – не та фигура, убеждения которой могут служить оправданием чего-либо.
– Ты собираешься напустить туману, – понял Кидди. – Волею обстоятельств я получил юридическое образование, Сти. Поэтому прошу тебя выражаться яснее.
– Волею обстоятельств! – расхохотался Сти. – У меня теперь другое имя? Обстоятельства? Хорошо-хорошо. Моею волей, Кидди. Я вытащил черный ящик, потом потерял его, как бы потерял, и сообщил полиции обо всей истории, что это была неудачная шутка моего однокашника. Даже попросил Ванду о помощи, и она подтвердила, что была с тобой в этой поездке, и помогла изобразить псевдотрагедию для какого-то глупого розыгрыша. Ванда вообще… всегда была сговорчивой девушкой. В отличие от Сиф или Моники. Женщины умеют быть удивительно сдержанны и надежны, Кидди! Поверь мне! Особенно когда надо сохранить что-то в тайне о самой себе…