— В парке Горького? Не-a. Что я там потеряла?
— А в кино? — не знал, как продолжить беседу, Вовка.
— В кино теперь только дети ходят, которым делать нечего.
— А ты, значит, не ребенок? — усмехнулся Пучков.
Лена поглядела на него, старательно приподняв бровь, — эту гримасу она тоже подглядела в каком-то фильме и долго репетировала потом перед зеркалом.
Вздернутая бровь пришлась теперь как нельзя кстати.
— Конечно, я не ребенок, — сказала Лена. — А ты что, сомневаешься?
Вовка поглядел на часы и озабоченно произнес:
— Я сомневаюсь? Нет. Ты мне давно понравилась.
«Ну вот, начинается! — с замиранием сердца подумала Лена. — А если целоваться полезет?»
От этой мысли у нее закружилась голова.
— Говорят, у нас тут за углом бар открыли… очень симпатичный, — покачивая веткой, заявила она, стараясь сохранить независимый вид, — там кабинки закрытые… уютно, говорят.
Пучков, казалось, пропустил эту информацию мимо ушей.
— Ты слышишь, Вова? — Лена заглянула ему в лицо. — Я говорю: может, в бар пойдем, а то что-то холодно.
В закрытых кабинках, девчонки рассказывали, удобно целоваться, не боясь, что кто-нибудь помешает.
— В бар? — рассеянно переспросил Пучков. — Можно. Только я приятеля жду, он вот-вот должен подойти. По делу…
— По какому делу?
— Много будешь знать, скоро состаришься, — усмехнулся Вовка.
Лене не терпелось затеять светскую беседу, и, так как образовалась пауза, она решила заполнить ее изысканным разговором.
— Вова, а правда, что ты машину умеешь водить? — поинтересовалась она.
— Ну…
— А «мерс» — тоже можешь?
— «Мерседес» разве не машина? — снисходительно буркнул кавалер.
Лена мечтательно закатила глаза.
— Вот я, когда вырасту, только на «мерседесе» ездить буду. Никаких троллейбусов! Надо жить шикарно, а не как эти… «совки». У моей мамаши на уме одни авоськи, продукты и работа. Как будто больше ничего нет на белом свете.
— Это ты дело, старуха, говоришь, — кивнул Пучков. — Когда купишь «мерс», зови меня, я тебя с ветерком прокачу.
Лена поняла последнюю фразу как залог любви и преданности и расплылась в счастливой улыбке.
— Где же твой дружок? — спросила она. — Опаздывает?
— Он такой, — отвечал ухажер, оглядываясь по сторонам.
Лена увидела, что к ним, перебежав проезжую часть дороги, направляется сутулый и весьма помятый субъект с лицом-грушей и маленькими глазками.
— Ты Пучок? — поинтересовался он, сплюнув на обочину.
— Ну я, — а ты кто такой?
— А я от Сереги. Ты его ждешь?
— Ну.
— Он не сможет прийти. Передал, чтобы я тебе все сам сказал. Косуха у меня. Деньги вперед.
— Черная? — прищурившись, спросил Пучков.
— Черная, — подтвердил субъект, — кожаная. Супер-пупер, высший класс.
— Сколько?
— Договоримся.
— У меня денег нет с собой, — выпалил Пучков.
— А уж это не моя печаль. Будут бабки — будет куртка. Только гляди, пацан, я долго ждать не могу. Не хочешь, я любому корешу ее спихну, и он мне еще спасибо скажет.
— Слушай, Лен, — озабоченно обернулся к спутнице Вова, — тут клевое дело подворачивается, косуху себе по дешевке купить собираюсь. Короче, надо за деньгами сбегать.
— Куда? — растерялась Лена.
— Да не тебе. Я сам… Мигом обернусь. А ты пока постой тут с этим корешем и обязательно меня дождись. В бар пойдем. Идет?
— Идет, — пожала плечами Лена.
Вовка подмигнул субъекту и был таков.
Лена переминалась с ноги на ногу, от нечего делать тоскливо озираясь по сторонам и не зная, как себя вести в такой ситуации. Наверное, думала она, для взрослых подобное — обычное дело, и, стало быть, держаться надо соответственно.
— Ты чего, его подружка? — с кислой улыбкой поинтересовался субъект.
— Да, — кивнула Лена. — А что?
— Ничего. Может, мы ему сюрприз сделаем?
— Какой?
— А вот какой, — оживился субъект. — Мы сейчас быстренько ко мне слетаем и курточку прихватим. Он с бабками прибежит — а косуха уже тут как тут, его дожидается.
Лена замялась.
С одной стороны, ее всегда учили, что нельзя заговаривать с незнакомцами и тем более идти с ними неизвестно куда.
С другой же стороны, этот человек — знакомый Вовки и, стало быть, ничего дурного сделать ей не может.
Если ему доверяет Вовка, то должна доверять и она.
И, самое главное, Лене очень хотелось сделать Вовке приятное. Можно себе представить, как он обрадуется, когда увидит желанную косуху в ее руках.
Короче говоря, она пошла следом за потертым субъектом.
— Здесь рядышком, — суетился провожатый, — пять минут ходьбы… и остановочку на метро.
— На метро? — неприятно поразилась Лена.
— Всего одна остановочка… Не боись, подружка!
Они миновали турникет и стали спускаться вниз по эскалатору.
Субъект то и дело оборачивался и улыбался Лене хитренькой улыбочкой, обнажая неровный ряд мелких потемневших зубов.
Поэтому, вероятно, он и прозевал появление у подножия эскалатора высокого тучного милиционера с сердитым морщинистым лицом.
— Ну-ка, Вася, — поманил его пальцем милиционер, — подойди сюда.
— Вы мне? — фальшиво удивился провожатый.
— Тебе, тебе, — подтвердил офицер милиции не предвещающим ничего хорошего тоном. — И подружку свою прихвати, не забудь.
— Я его не знаю, — попыталась возразить Лена, но милиционер кивнул: мол, все вы так говорите — и жестом приказал: следуйте за мной. — Мы случайно познакомились, — бормотала Лена, пока милиционер вел их к неприметной дверце в глубине зала. — Я его вообще первый раз вижу!..
Это было совсем некстати. События принимали какой-то идиотский оборот — пошла на свидание, а попала в милицию. Ленка умоляюще поглядывала на тяжелый, бритый затылок стража порядка. Милиционер возвышался над толпой будто утес.
Затылок его не реагировал на Ленкины взгляды.
«Ничего, — приободрила себя Ленка, — в милиции разберутся. В крайнем случае, позвоню маме…»
В конце концов они оказались в небольшой комнате с плакатами по стенам, живописующими опасность ядерной угрозы. Там были и советы, как спасаться при ядерном ударе.
Милиционер указал Лене на стул в дальнем углу, а субъекту приказал войти в другую, смежную комнату.
— Гражданин начальник, — заискивающе твердил Ленкин провожатый, — вы нас с кем-то перепутали. Мы законопослушные граждане, никого не обижаем, честное слово.
— Иди-иди, — с ухмылкой произнес милиционер и довольно-таки невежливо подтолкнул задержанного в нужном направлении.
Субъект обреченно вздохнул и исчез за дверью в сопровождении грозного конвоира.
Лена осталась одна.
Она растерянно оглядывалась по сторонам и ощущала себя крохотной мышкой, ненароком очутившейся в стеклянной банке. Воля — вот она, рядом, за стеклом, — а не сбежишь.
«Нет, маме звонить не стоит — шум подымет такой!»
Напротив висела картинка, на которой двое — темноволосый юноша и хорошенькая русая девушка — в обнимку бежали от вспучивающегося на горизонте атомного взрыва.
«Боже мой, — с тоской подумала Лена, — а ведь Вовка Пучков наверняка уже ждет меня на прежнем месте и не может взять в толк, куда я подевалась».
Вместо того чтобы потягивать коктейль в полутьме уютного бара, изображая из себя светскую львицу, она сидит где-то под землей на фоне инструкций по гражданской обороне.
Глупо.
Внезапно дверь — не та, за которой скрылись милиционер и Ленкин спутник, а входная — распахнулась, и на пороге возникла полная тетка с метлой в руках, в оранжевой жилетке.
Она удивленно воззрилась на Лену и выпалила:
— Батюшки, а ты кто такая будешь?
— Я — Лена Дежкина, — растерявшись, отвечала девочка.
— Что ты здесь делаешь, Лена Дежкина?
— Меня сюда привели… милиционер.
— Зачем?
— Не знаю.
Тетка поглядела на затворенную дверь и громким шепотом произнесла:
— Беги-ка ты отсюда, девонька. Делать тебе тут нечего. Беги от беды подальше…
— То есть как — беги? — удивилась Лена. — А разве можно?
— Все можно, если осторожно. Идем, я тебя выведу… А то сейчас начнут тебя пытать, протоколы составлять, родителей вызывать…
Напуганная нарисованной теткой перспективой (вызов родителей, пожалуй, пострашнее ядерной войны будет), Лена поднялась со стула и на цыпочках двинулась к выходу.
В этот момент ручка закрытой двери повернулась и дверь стала отворяться.
Лена испугалась.
Тогда тетка без лишних слов схватила ее за рукав и вытолкнула наружу.
Держа перед собой метлу, тетка неслась по платформе метро, расталкивая пассажиров и волоча за собой Лену.
Обернувшись, Лена заметила, что суровый милиционер быстрым шагом движется за ними следом, но не видит их, а только пытается высмотреть в толпе.
Тетка тоже увидела преследователя.
— Дело капут, — оценила она ситуацию и, прикрыв собой девочку, стала толкать ее к эскалатору.
До спасительной лестницы оставались каких-нибудь десять метров, когда словно из-под земли вынырнул еще один страж порядка.
Его форменная фуражка вспыхнула багровым околышем, будто сигнал опасности.
— Наплодились тут, — процедила сквозь зубы тетка, давая задний ход. — Ну, что будем делать?
— Не знаю, — пробормотала Лена, явственно ощущая, как у нее леденеют кисти рук. Все это было похоже на дикий сон, но только не такой красивый, как утром.
Она обернулась — и встретилась взглядом с суровым милиционером. Он прищурился и решительно направился к ней сквозь людской поток.
— Ой, мамочки! — прошептала Лена. К глазам сами собой подступили слезы. Вот-вот — и она расплачется.
— Давай сюда! — тетка толкнула ее в боковой проход.
Не осознавая, что делает, Лена повиновалась.
Она услышала за спиной резкий милицейский свисток, и он словно пришпорил ее.
Тетка неслась по узкой дорожке, отгороженной от темного пустого пространства ветхой решеткой. Под ногами гулко грохотало — пол, как видимо, был сложен из металлических ребристых плит, подвешенных на неизвестно какой высоте.