Сидеть и ничего не делать для спасения дочери было мучительно.
Клавдия с тоской думала о том, сколь беззащитен человек перед лицом огромного, неуловимого и торжествующего зла.
В ушах по-прежнему звучал металлический, лишенный каких-либо примет голос, и эта незримость его обладателя против воли внушала мысль о некоей мистической силе, которой невозможно противостоять, от которой не скрыться, не спастись.
Игорь Порогин не знал, чем ей помочь, и тщетно пытался завести хоть какой-нибудь отвлекающий разговор.
Но кроме материнских страхов Клавдией владело и желание разобраться в происходящем. Профессиональное желание. В какую же гадость она попала? Клавдия была следователем до мозга костей. Так просто ХРЮКАЛОНУ она подонкам не отдаст.
— На прошлой неделе показывали старый фильм… английский, по-моему, — сказал Порогин. — Там муж и жена случайно узнали о готовящемся политическом заговоре. Тогда у них похитили девочку, чтобы родители молчали и не сорвали планы. Знаете, как они поступили?
— Как? — вяло откликнулась Дежкина.
— Они повели расследование сами. Это наиболее надежный способ. Что толку сидеть у моря и ждать погоды. Пока Максим расшифровывает ХРЮКАЛОНУ, можно попытаться раскрутить дело с другого конца.
— Да? — скептически глянула на него Клавдия. — Позволь узнать, с какого именно?
— Давайте еще раз проанализируем ситуацию. Какие у нас есть зацепки?
— Никаких, — последовал мрачный ответ.
— Ну нет! — возразил Порогин. — Идеальных преступлений не бывает, вы же сами меня этому учили, — бывают нерадивые детективы. Итак, что мы имеем? Первое: «Бобров» и «Соколов», которые наведывались на квартиру к вашему знакомому телеоператору…
— Ищи ветра в поле, — сказала Дежкина, — он их даже описать внятно не может.
— Допустим, — согласился Игорь. — Тогда есть другое: приметы людей, которые избили Федора Ивановича.
— Ты что, моего мужа не знаешь? — в сердцах заметила Клавдия. — Он же ничего не видит, кроме своих газет. Вот если бы у кого-нибудь из кармана «Правда» выглядывала, это уж он бы точно запомнил… А так… И потом: ему ведь натянули на голову мешок, он даже если бы и хотел, все равно ничего не успел бы разглядеть.
Порогин нахмурился.
— Значит, тех, кто похитил вас из троллейбуса, вы тоже не видели?
— Я даже не сразу поняла, что меня похитили.
— Что же остается? Может, снова эту собачню прочесать?
Клавдия горестно покачала головой.
— Ничего ты там не начешешь, кроме собачьей шерсти. Поверь моему опыту. Эту дамочку, Ираиду Петровну, голыми руками не возьмешь.
— Неужели невозможно узнать, кто за нею стоит?
— Каким образом?
— Слушайте, — внезапно оживился Порогин, — а как же бабуля? Вы говорили, что к обменному пункту вас бабуля провела… по задворкам.
— Ну и что?
— Может, она ИХ человек?
— Глупости. Бабулька как бабулька. Стоит возле булочной, собирает милостыню. Ей дай пять тысяч, она кого угодно и куда угодно поведет.
— Вполне возможно, — не стал спорить Игорь, — однако КТО-ТО должен же был дать ей эти деньги! Она может описать этого человека!
Действительно, это был шанс.
Клавдия решительно поднялась с места.
— Я должна сходить к булочной. Может, действительно узнаю что-нибудь новое…
Четверг. 10.42–11.18
Уже через пять минут Дежкина мчалась по тротуару, натянув на голову полиэтиленовый кулек — единственную защиту от дождя.
По Смоленскому переулку струились потоки воды и торопились мокрые прохожие.
Как и в прошлый раз, Клавдия сначала прошла мимо булочной по противоположной стороне улицы.
Крыльцо было пусто.
Она перешла проезжую часть и поднялась по ступеням.
На этот раз в помещений булочной никого не было.
За прилавком скучала продавщица с пережженными перекисью волосами.
Она зевала во весь рот, не давая себе труда прикрыть его ладонью.
— Здравствуйте, — сказала Клавдия.
— Хлеб вчерашний, — сообщила продавщица.
— Черствый, значит?
— До завтра не долежит. А так — есть можно. Будете брать?
— Пожалуй, нет. Спасибо.
Продавщица равнодушно пожала плечами и отвернулась к окну.
— Простите, пожалуйста, — вновь обратилась к ней Дежкина, — вы не подскажете… Тут у вас одна бабулька постоянно дежурит у крыльца, подаяние собирает… Такая сухонькая, энергичная.
Продавщица глядела на Клавдию рыбьими глазами.
— Не знаете, как ее можно найти? — спросила Дежкина.
— Мало ли их ошивается, — вновь зевнула продавщица, — откуда мне знать.
— В стареньком плащике, седая, волосы сзади в пучок собраны, а лицо такое сморщенное, будто печеное яблоко…
— Сказано же — не знаю, — огрызнулась продавщица, раздраженная, что ее отрывают от ничегонеделанья. — Я вам не справочное бюро.
— Мне она очень нужна, — мягко настаивала Клавдия, — очень.
— Если не отстанете, счас грузчика позову, он с тобой живо разделается, — рявкнула продавщица, переходя на «ты».
Дежкина хлопнула на прилавок удостоверение.
У продавщицы мигом вытянулось лицо и голос стал елейным.
— Вам, наверное, бабка Варвара нужна, да?
— Наверное.
— Что ж вы раньше-то не сказали, откуда вы? Я бы сразу все объяснила. Варвара в доме на площади живет, в тридцать восьмом, по-моему, а вот номер квартиры-то я и не знаю. Но вы там спросите, во дворе каждый объяснит.
Четверг. 11.31–12.49
Дом тридцать восемь фасадом выходил на площадь, а подъездами во двор.
Про себя Дежкина отметила, что окна тридцать восьмого находятся как раз напротив двери с вывеской «Дружок».
Разумеется, сам по себе этот факт ни о чем не говорил. Но не слишком ли много совпадений?
У подъездов было пустынно.
Тяжелые капли дробно колотили по скамейкам с облупившейся краской и ржавым детским качелям.
Клавдия растерянно огляделась.
Поди найди эту самую бабку Варвару, если в доме четыре входа и чуть ли не сотня квартир!
Дежкина решила ждать. В конце концов хоть кто-нибудь должен выйти из какого-нибудь подъезда.
Даст Бог, он подскажет, где искать старуху.
Терпение следователя было вознаграждено неожиданно быстро.
Гулко хлопнула подъездная дверь, и на дорожке показался прыщеватый подросток с ярко-оранжевым крашеным пуком волос на макушке.
Лицо его выражало недовольство.
Со злостью он дергал за поводок крохотную белую болонку.
— Чего тянешь, дура! — рявкнул он, и болонка покорно поджала хвост. — Давай, ссы скорей!
«Хороший мальчик, сразу видно», — с ехидством сказала сама себе Дежкина.
— Послушай, — обратилась она к нему, — ты здесь живешь, верно?
Подросток послал ей подозрительный взгляд.
— А че?
— Ищу я одного человека. Бабушку Варвару. Не знаю номер квартиры. Ты не подскажешь?
— Вот еще! — пожал плечами подросток. — Ну, будешь ты ссать или нет? — зарычал он на несчастную собачонку.
— Я вижу, ты не очень любишь свою собачку, — сказала Клавдия.
— А че ее любить? Она и не моя вовсе! Мать завела, а Вовка давай, козел, выгуливай… Прибил бы!
Болонка словно поняла, что речь о ней, и прижала к голове уши.
Вид у нее по-прежнему был несчастный.
— Вова, ты всегда так разговариваешь?
— А че, не нравится? Так не слушайте, — и, развернувшись, он направился прочь, норовя завести болонку в самую глубокую лужу.
— Ты мне не сказал насчет бабушки Варвары, — в спину ему крикнула Клавдия.
— Дадите пять тысяч, скажу, — смилостивился подросток.
— Дам.
— Деньги вперед, — выставил условие пацан.
Дежкина выудила из кармана кошелек.
— А ты хоть знаешь, о ком я говорю?
— Кто ж не знает! Эта бабка всему дому глаза намозолила. За всеми шпионит.
— И за тобой?
— Ага…
«Вовка, домо-о-ой!..» — раздался сверху хриплый голос.
Подросток задрал голову и крикнул:
— Иду! Деньги давайте, — заторопился он, — а то ничего не скажу. Во втором подъезде она живет, ваша Варвара, — он протянул руку к пятитысячной купюре, — на третьем этаже справа. А номера квартиры не помню.
— Когда-нибудь слышал, что слово дороже денег? — спросила Дежкина, пряча купюру обратно в кошелек.
— Ага… — оторопело ответил недоросль.
— Так вот — спасибо тебе, мальчик.
И Клавдия быстро пошла к указанному подъезду.
— Ссы давай! — заорал на болонку одураченный подросток, и та обмочилась на месте — не иначе как от страха.
Нужную квартиру Клавдия обнаружила без труда.
Поверх обшарпанной двери был приклеен листок, на котором крупными буквами было выведено: СТУЧАЦА ДОЛГО А ТО НЕ СЛЫШУ.
Дежкина постучалась.
Никакой реакции.
Еще раз.
Тот же результат.
Тогда она кулаком забарабанила по двери.
Зазвенели цепочки, звякнули запоры — и дверь приотворилась.
Из проема на Дежкину глянула пара маленьких проницательных глазок.
Хорошо, что у следователя с годами выработалась быстрая реакция — в противном случае диалога бы не получилось.
Глазки распахнулись, и в следующее мгновение Варвара захлопнула бы дверь, но Клавдия успела вставить в проем носок сапога.
— Караул, — деловито сказала старушка, — счас кричать буду. Громко. Милицию позову.
— Я и есть милиция, — ответила Дежкина, — вот удостоверение. Открывайте, а то вызову наряд, арестуем.
Варвара сосредоточенно изучила удостоверение, губами по слогам прочитав фамилию и должность, а потом расплылась в медовой улыбке.
— За что же меня заарестовывать? Никому плохого не сделала. А что возле булочной стою, так это сейчас по закону не запрещается…
— Открывайте дверь, бабушка, — приказала Клавдия.
— Счас, милая, счас. — Старушка споро сбросила цепочку и распахнула перед нежданной гостьей двери. — Заходи, гостьей будешь. Вот только угощать тебя нечем, пенсия у бабки совсем нищая.
— Не нужно мне ваше угощение, — отрезала Клавдия, оглядывая небольшую, но с высокими потолками прихожую, — не за тем я к вам пришла. Поглядите на меня внимательно, — вспоминаете?