е поделили… ан нет. Раньше хапали все кому не лень, а сейчас рыбка покрупнее пытается себе оттяпать. Прихватизация. Вроде она завершилась, да вот не все волки сыты. А что надо сделать, чтобы вновь появилась возможность грести добро лопатой?
— Что?
— Война нужна. Большая война. Историю учила? Про передел мира и сфер влияния? А ну-ка припомни, когда все это происходило?
— Да… конечно, — вынуждена была согласиться Клавдия, — но мы-то тут при чем?
— А вот при чем, — принялся объяснять Федор Иванович. — Подсунули тебе какую-то важную информацию, ты и сама не понимаешь, как в ней разобраться. Но раз щуки в омуте переполошились — значит, дело серьезное. Сейчас пресса о чем кричит? Пытается отгадать, кому выгодна война на Кавказе. А тем, кому война выгодна, — невыгодно, чтобы узнали их поименно. Усекаешь? То-то и оно. Прогнила власть наша сверху донизу, все завязаны в один узел, все воруют. Я так думаю: на Кавказе полигон устроили, чтобы технику и вооружение списывать, которые наворовали в армии и распродать успели. Знаешь, какие это деньжищи! Нам и не снилось. Я так думаю: мы еще услышим такие имена, что вся страна на уши встанет. Но это не скоро будет. Они еще погреют руки. И не дадут поднять голоса тем, кто пытается их остановить Сейчас честных наверху мало осталось. А остальные меж собой грызутся. А ты оказалась чем-то вроде буфера. Между молотом и наковальней, как говорится. С ними тягаться бессмысленно и опасно Мы, Клава, этот узел с тобой вдвоем все равно не разрубим. А дочку спасать надо.
— Я не понимаю, — упавшим голосом проговорила Дежкина, но было ясно, что она прекрасно все поняла, — что они от меня хотят?
— Что хотят, это они сами сказали, — ответил Федор Иванович, — ключ ты им должна отдать. Ну и отдай его. Пусть подавятся.
— Нет, Федя, — твердо сказала Клавдия. — Их уже ничто не остановит. Карапетяна, который мне записку в карман запихнул, убили в тот же день… Понимаешь?
Федор Иванович выслушал жену с каменным лицом и обреченно вздохнул.
— Кругом шестнадцать, — пробормотал он, — как ни поверни, всюду плохо. Неужто ничего не придумаем?
— Я вот что вспомнила, — сказала Клавдия. — Про какого такого Пучкова Лена упомянула?
— Про Пучкова?
— Ну да. Передай, говорит, привет Вовке Пучкову, обязательно ему позвони. Я сдуру никакого внимания на эти слова не обратила, а теперь думаю: неужели ей в такой момент нечего было по телефону мне сообщить, кроме этой просьбы?
— Ну и Ленка! Отец, мать волнуются, а ей хоть бы хны, про дружка своего думает, — обиделся Дежкин.
Клавдия возразила:
— Нет, голос у нее был натянутый… Возможно, намекала, что этот самый Пучков подскажет, где ее искать?
— Звони, — выпалил Федор Иванович, — скорее!
Клавдия отставила в сторону чашку и встала.
— Короче, так, предки, — произнес Максим, появившись в дверях столь внезапно, что оба даже вздрогнули, — хватит рассиживаться, я вам новость принес. — На лице его блуждала довольная улыбка. — Сейчас удивлять вас буду. Задали вы мне задачку этой своей ХРЮКАЛОНОЙ. В иностранных языках аналогов нет — по крайней мере, во всех тех, которые известны моему компьютеру. Поглядите-ка сюда, — Максим положил на стол мелко исписанный лист бумаги. — Перестановка букв результатов не дала — стало быть, вычеркиваем. Вряд ли возможен и вариант с зашифрованным словом. Короче, остается единственный возможный путь, — принять буквы за цифры, согласно алфавитному порядку. Девять букв — девять цифр. Ну. Как? — Он с гордостью обвел взглядом присутствующих.
Клавдия и Федор Иванович принялись рассматривать длинный ряд цифр.
— А что это может означать? — наконец нарушил молчание глава семейства.
— Хороший вопрос, — одобрил Максим, — я его тоже задал своему компьютеру. Надо сказать, он был весьма озадачен. Но разгадку нашел.
— Какую? — в один голос выпалили родители.
Сын выдержал эффектную паузу.
— Есть три варианта, каждый из которых имеет право на существование. Первый — это номер денежной купюры. Второй — номер карточки социального страхования, используемой где-нибудь в Штатах. И наконец, третий — это банковский код. Все!
Клавдия и Федор Иванович переглянулись.
Вид их был далек от торжествующего.
— Вы что, не рады? — огорченно произнес Максим, не дождавшись восторженной реакции. — Я так старался…
— Молодец, — похвалила Дежкина, но на лице ее была озабоченность. — Только вот что мы из всего этого имеем? Была — ХРЮКАЛОНА, а теперь — какой-то набор цифр… Пусть даже номер. Но чей он или от чего? Твои выводы — все-таки предположение.
Четверг. 15.50–16.48
Итак, существуют три варианта расшифровки слова ХРЮКАЛОНА, точнее, уже даже не самого слова, а цифрового кода, который получил столь странный буквенный аналог.
Номер карточки социального страхования? Предположим. И что же тогда получается?
Некие силы пытаются «вычислить» человека, имя которого неизвестно. Его можно отыскать по карточке социального страхования. Загадочный инкогнито, проживающий, как сказал Максим, где-нибудь на другом континенте, заполучил секреты российских военных ведомств и пытается использовать их в собственных целях…
Тогда при чем тут Карапетян и преследовавшие его эмвэдэшники?
Н-да, эта версия явно хромает.
Клавдия перевернулась на другой бок.
Издаваемый мужем храп мешал размышлениям, но будить его Клавдия не решилась.
В конце концов, храп у Федора не такой уж агрессивный.
Вариант номер два, продолжала просчитывать информацию Дежкина, — номер денежной купюры.
Что бы он мог значить?
Пароль?
Возможно, хотя и достаточно витиевато.
Предположим, Карапетян был перебежчиком и агенты МВД раскрыли его. В последний момент он успел запихнуть в карман Клавдии бумажку, с помощью которой должен был встретиться с сообщником…
Дежкина отмела этот вариант.
Шпионский боевик получается, игра воспаленного воображения. И МВД шпионами не занимается.
Вот в третьем варианте действительно что-то есть.
Банковский код трудно запомнить, но можно записать так, чтобы его не расшифровал случайный человек.
В банке можно хранить деньги, документы, секретную информацию… да что угодно!
Вряд ли специальным службам всерьез потребуется охотиться за обладателем карточки соцстрахования США. А вот ради материалов, каким-то образом затрагивающих интересы их ведомств, они могут кому угодно глотку перервать.
Да, этот вариант, конечно, предпочтительнее. Значит, банковский код?
Но только вот теперь поди догадайся, какому именно банку он принадлежит.
Обращения к банкирам по официальным каналам ничего не дадут, в этом Клавдия была абсолютно уверена.
Каждый из них немедленно сошлется на коммерческую тайну, на гарантированную секретность банковских вкладов, и, хоть ты разбейся, даже вмешательство президента страны не поможет.
Придется все вычислять самостоятельно.
Как? — на этот вопрос Клавдия пока не могла ответить.
Надо думать.
На карте — жизнь дочери.
Сейчас надо искать и обязательно найти Пучкова.
Все ее непростые логические построения были похожи на замысловатую китайскую вязь. А вот Пучков был реальностью. И медлить было нельзя.
Если Вовка Пучков — приятель Лены, то у нее обязательно должен быть записан номер его телефона.
Письменный стол, книжный шкаф, завалы книг и тетрадей на подоконнике и под кроватью… Клавдия тщательно обследовала каждый уголок, но ничего не обнаружила.
То есть ничего — это не совсем верно.
Найденного было достаточно, чтобы в любой другой ситуации устроить Ленке первосортную головомойку.
Клавдия рассеянно отшвырнула в сторону две пачки сигарет «Мальборо» (одна из них была почата), два порножурнала, пачку игральных карт, где вместо рисунков красовались непристойные фотографии, и девический откровенник, в котором первым вопросом стояло: «Имя и фамилия», а уже следующим: «Твоя любимая поза?»
Старенькая записная книжка была исписана телефонными номерами, но фамилии Пучков в ней не оказалось.
Дежкина сняла трубку и набрала номер справочной МВД.
— Говорите, — откликнулся сонный женский голос.
— Это Дежкина из прокуратуры города. Подскажите, пожалуйста, телефон… Фамилия — Пучков…
— Дальше?
Клавдия растерянно поглядела по сторонам.
— Я ничего не могу больше сообщить…
— Инициалы, домашний адрес, — требовали на другом конце провода.
— Не знаю.
— По одной только фамилии! — возмутилась операторша.
— Девушка, — взмолилась Дежкина, — я вас очень прошу! Это важно! Понимаете, я ищу человека. Пучков — фамилия достаточно редкая. Назовите мне хотя бы несколько телефонов, может, повезет.
— Попробую.
Клавдия услышала, как операторша щелкает пальцами по клавишам компьютера.
— Две тысячи двадцать семь. Столько телефонов на фамилию Пучков. Сделать распечатку?
— Не надо. — В отчаянье Клавдия положила трубку, забыв поблагодарить операторшу.
— Ты чего, мам, — в дверях возник Максим, — чего такая сердитая?
— Скажи мне, сына, — не слыша его вопроса, проговорила Клавдия, — Лена когда-нибудь при тебе упоминала фамилию: Пучков?
Максим пожал плечами.
— Ты же знаешь, мам. Она мне мало что рассказывала. У нее свои тайны, у меня — свои.
— Нет, ты постарайся вспомнить, — настаивала Дежкина, — ты должен вспомнить, иначе… иначе как мне его искать? — упавшим голосом закончила она.
— Милиция называется, — произнес появившийся Федор Иванович, — тоже мне, блюстители правопорядка.
Клавдия перевела взгляд на мужа.
— Виктор! — вдруг выпалила она. — Чубаристов! Он все ходы и выходы должен знать. Он поможет!
Схватив телефонную трубку, она принялась лихорадочно вращать диск.
Гудки длились, ей казалось, целую вечность.
— Старший следователь прокуратуры, — услыхала Клавдия недовольный голос Чубаристова.
— Витя, это я!