А Сергей повернул к перекрестку, перейти на Ошару, где вот тут, в двух шагах, была сберкасса.
Уже взявшись за ручку двери, вспомнил, что паспорта у него с собой нету… А в сберкассах с этим делом строго и сурово. В некоторых тихих обменниках еще могут плюнуть на его отсутствие, но в сберкассе даже и говорить с тобой не станут, Сергей однажды уже побывал в такой ситуации, так что знал дело на собственном горьком опыте.
Вышел на крыльцо, мысленным взором обшаривая окрестности в поисках близлежащего либерального обменника, но что-то ничего не нашаривалось. На площади Свободы вроде был пункт, где охранники чутко реагировали на запросы граждан, но эту лавочку прикрыли, в Инкомбанке тоже, да и банка-то такого больше нету. Неужели придется тащиться на площадь Горького, где менялы кучкуются возле спортивного магазина «Nike»? А он-то хотел прямо сейчас поехать домой, хоть немного подготовиться к завтрашним занятиям. Его точно живьем съедят, если он опять пропустит семинар по частному праву. И Сергей в который раз подумал, каким дураком он был, что потащился на юрфак. Ну какой из него к чертям юрист? Вдобавок их сейчас как грязи. Куда ни плюнешь – непременно попадешь в юриста или студента юрфака. Лучше бы заняться чем-нибудь более человечным. Говорят, из него мог бы выйти хороший психолог. А может, и правда? Все-таки юрист должен как минимум уважать законы и стараться их не нарушать. А Сергей сейчас собирается именно это сделать. Вроде бы уличные валютные операции у нас запрещены? Хотя одно время их разрешили, потом опять, что ли, запретили?..
А, плевать! Ну неохота тащиться домой за паспортом, потом опять в сберкассу, когда ветер так и пробирает (теперь уже и Сергея зазнобило, как знобило Майю), а вон там, чуть поодаль от крылечка, топчется, искательно косясь на проходящих, простоволосый чернявый парень в серой толстой куртке.
У него или не у него меняли они с Петром доллары, которыми с ними как-то расплатились в «Диско»? Во всяком случае, на этом же самом месте. И все было чин-чинарем, никаких подделок, никаких фальшивок. Петр тогда сказал, опасности проколоться на этом деле сейчас практически уже нет, потому что между менялами все сферы деятельности поделены, а милиция всех их наперечет знает. Наверняка парень в серой куртке из той же команды, что здесь всегда работает. И все-таки не подойдешь же просто так к незнакомому человеку, не ляпнешь спроста: «Вы доллары не покупаете?» А вдруг он вообще мент? Ка-ак схватит сейчас, ка-ак потянет за ушко да на солнышко!
Сергей поравнялся с парнем и притормозил с таким видом, как будто ему тут вообще все по барабану. Однако у черноволосого был глаз наметанный:
– Поменять, что ли?
Сергей кивнул.
– Сколько у тебя?
– Сто.
– Долларов?
– Ну да.
А чего еще, интересно? Тугриков монгольских?
– Я вообще-то уже уходить собрался, – скучным голосом сказал меняла. – А что, очень надо?
– Очень.
– Ладно, пошли, поменяемся по-быстрому. Только давай на телеграф зайдем, а то этот охранник из сберкассы, придурок жирный, гоняет меня почем зря. Жалко ему, что ли? Живи и жить давай другим!
Так ворча, меняла быстро шел к почте, расположенной в соседнем подъезде длинного красного дома, протянувшегося на целый квартал и принявшего под свои крылышки не только телеграф и сберкассу, но еще и почту, «экологически чистый» продуктовый магазин, а также аптеку.
«Странно, – мелькнуло в голове у Сергея, – в прошлый раз нам с Петром совершенно спокойно поменяли денежку на улице, без всяких проблем. Ну, наверное, ситуация изменилась».
Он взбежал вслед за менялой на крылечко и вошел в зал телеграфа. Когда наступала пора платить за телефон, народищу здесь набивалось до стонов и охов, а сейчас было совершенно пусто, поэтому телеграфистка в своем окошечке дремала, умостив голову на руки.
– Садись, – меняла кивнул на лавку под окошком. – Давай посмотрим твои баксы. Настоящие?
– Нет, ночью нарисовал, – сердито буркнул Сергей, протягивая мисюковскую купюру.
Меняла принялся со знанием дела мять и крутить ее, щупая всякие там хитрые шероховатости. Вдруг Сергея ожгло мгновенным испугом: а вдруг у Мисюка окажутся фальшивые доллары и этот прожженный деляга обнаружит подделку? Во-первых, стыда не оберешься, а во-вторых, как бы не надавали за такое дело по физиономии…
– Деньги не чеченские какие-нибудь? – проворчал меняла, который только что на зуб не пробовал эту несчастную сотню.
– А у тебя рубли не чеченские будут? – фыркнул Сергей, вглядевшись в лицо менялы и только теперь обнаружив на нем явные признаки кавказской национальности. – Вообще я не понял, долго ты еще проверять будешь? Машинку с собой носи, раз такой подозри…
Он не договорил. Дверь, возле которой они сидели, распахнулась с таким напором, словно в нее собиралась ворваться группа захвата, вооруженная до зубов.
Ворвался, впрочем, всего один человек: безоружный, в длинном кожаном пальто, смуглый и злой.
– Та-ак… – рявкнул он, люто глядя на менялу. – Опять ты здесь, сука, козел траханый?
Тот убито молчал, уставившись на незнакомца и часто моргая.
«Всё-о-о… – тихо, покорно, обреченно протянул кто-то в Сережиной голове. – Отдел по борьбе с валютными спекуляциями. Или как их там зовут? Сейчас повяжут, спасибо скажешь, если как-нибудь отбояришься, а деньги уж точно отберут. Что я тогда Майе скажу?!»
– А ты какого х… тут делаешь? – с тем же яростным выражением повернулся смуглый к Сергею. – Вон же рядом обменник в сберкассе, какого черта сюда приперся? Дурят, дурят вашего брата, нет, охота же нарываться!
Он аж зажмурился, совершенно сокрушенный непроходимой Сережиной глупостью, и в этот миг меняла сделал неуловимое движение и сунул в Сережину ладонь свернутую зеленую бумажку. И зверски подмигнул. Тот с невероятным, незнаемым прежде проворством спрятал купюру в карман.
Все это произошло не то что за секунду, но просто-таки за какую-то ее долю! Так вот что такое, оказывается, ловкость рук – и никакого мошенства!
– Если ты, педераст драный, еще раз тут появишься, я тебя сам раком поставлю, понял? – бросил смуглый, глядя на менялу с выражением такой жгучей ненависти, что у Сергея даже мурашки по спине пробежали. Если бы с ним кто-то говорил таким тоном… такими словами… да он бы убил на хрен этого человека, убил бы и все, не поглядел бы, что перед ним милиционер или кто-то там еще!
А меняла – ничего. Зыркнул из-под бровей на смуглого, потом на Сергея – и опрометью вымелся из дверей телеграфа.
– И ты – пошел вон, – зло ощерясь, сказал смуглый Сергею. – Понял? Вали, пока я добрый.
Коленки ощутимо подгибались, пока Сергей поднимался с лавки и выскребался из здания телеграфа.
«А вдруг передумает?» – Его аж в жар бросило от этой мысли.
Смуглый не передумал. Он взял Сергея за плечи и слегка подтолкнул в сторону сберкассы.
– Вон туда иди в следующий раз. А попадешься мне еще…
Сергей на покорных, ватных ногах спустился с крыльца телеграфа, перешел тротуарчик, поднялся на крыльцо сберкассы, спустился с него, поднялся на крыльцо аптеки, спустился с него…
«Вот влип! Вот это влип, дурак! Слава богу, вывернулся. Наверное, это был не мент, а охранник из сберкассы, понятно, что они частника-конкурента от своего обменника гоняют. Будь это милиционер, черта с два бы так легко отделался».
Руки были ледяные, даже кончики пальцев ломило. Сунулся в карман за перчатками и чуть не выронил доллары. Надо бы их во внутренний карман положить, еще не хватало сейчас потерять, вот номер будет!
Вытащил бумажку, и только тут что-то почувствовал… что-то не то… она была какая-то другая, хотя в чем разница, Сергей ни за что не мог бы объяснить. Он и сам не знал, какое чувство вдруг заставило его развернуть купюру.
Развернул – и остановился, и какое-то время стоял столбом, недоверчиво глядя на серо-зеленую бумажку с портретом носатого дядьки в седых кудельках и кружевном жабо. Дядьку звали Джордж Вашингтон, как свидетельствовала надпись меленькими буквами под его портретом. А бумажку, которую держал в руках Сергей, «звали», как свидетельствовала более крупная надпись, «One dollar». Один бакс, стало быть.
То же самое подтверждала большая единица в левом углу купюры. Единица, выставленная Сергею…
Он повернулся так стремительно, что принужден был исполнить некий свивл, пытаясь удержаться на ногах. Рысью кинулся наверх, к телеграфу. Ворвался в дверь, очумело уставился на лавку, на которой сидел рядом с менялой. Правда что ловкость рук! Умудриться на глазах у мента сунуть лоху один доллар вместо сотни и уйти при своих интересах – это же надо быть таким ловкачом! Правда что – ловкость рук и никакого мошенства…
И вдруг его словно бы ожгло. Дикими глазами оглянувшись на мирно спящую телеграфистку, он снова вывалился на улицу, в два прыжка добежал до сберкассы, ворвался туда, в слепой, детской, отчаянной надежде увидеть за столиком охранника смуглого, сердитого парня в длинном кожаном пальто.
Ничуть не бывало. Коренастый курчавый толстяк сонно покосился на ошалелое лицо Сергея и снова начал шелестеть газетами, разложенными на его столике. Он сидел вблизи окошечка с табличкой «Обмен валюты». И еще одна табличка красовалась там: «Обменный пункт временно не работает».
Только теперь до Сергея дошло… Он кое-как выбрался из сберкассы и присел на парапет, ограждавший крыльцо. Потом, почти не соображая что делает, заглянул на почту и в аптеку, обошел длинный дом со двора. На подъездах везде были кодовые замки, так что проверить подъезды не удалось. Впрочем, он и сам понимал, что пытается найти вчерашний день.
И меняла, и «мент-охранник» были, конечно, подельники. Они работали в паре, может быть, днями и неделями выжидая, когда появится такой доверчивый лох с бараньими глазками и в клювике принесет им сто баксов. И вот он появился – молодой-красивый. Отдал деньги – и чуть ли еще спасибо не сказал, что его «отпустили». Опустили его, а не отпустили…