– Алло.
– Я от Якова Цирюльника, монеты привез, он должен был вам позвонить, – дыхание у Павла срывалось от волнения, и он окончил фразу визгливо, на высокой ноте.
– Проходите.
Щелкнул электрический замок. Вадим быстро закрыл за собой дверь.
– Лифтом не пользоваться, – сказал он и стал быстро подниматься по лестнице.
На площадке шестого этажа их уже поджидал Николай Порфирьев.
– Быстрее заходите.
Павел оказался в полутемной комнате, огромной, получившейся после того, как снесли перегородки во всей квартире. На стене висел огромный плоский телевизор, в его погасшем экране отражался сидевший на диване человек. Павел сперва увидел отражение, и только потом повернулся лицом к дивану. Хайновский в этой гигантской комнате казался маленьким-маленьким.
Михаил Изидорович приветственно улыбнулся гостю и негромко произнес:
– Рад вас видеть.
– Здравствуйте, – пролепетал Павел, он не представлял себе, кто перед ним.
Хайновского по телевизору показывали редко, он не любил светиться в публичной политике, привлекать к себе лишнее внимание болтовней. Но все же его лицо показалось дачнику немного знакомым, время от времени фотографии олигарха все же появлялись в газетах.
– Я вас где-то видел.
– Я вас – тоже, – улыбнулся Михаил Изидорович, – да не волнуйтесь вы так, скоро все для вас кончится. Разберутся, что ошиблись, и отпустят.
– Да-да, Николай говорил мне.
Порфирьев, стоявший рядом с окном, рассматривал двор сквозь небольшую щелку в портьерах, подтверждая сказанное, кивнул.
– Три машины и микроавтобус.
– Хорошо, – отозвался Хайновский, – как будут действовать?
– Думаю, сразу же блокируют выезд со двора.
– Вот видите, ничего страшного, – с милой улыбкой проговорил Хайновский, поднимаясь с дивана. – Оденьте, пожалуйста, вот это.
Павел смотрел на висевшие на резной спинке стула костюм и легкий шелковый плащ. Он неуверенно расстегнул рубашку, ремень. Ему было неловко раздеваться при людях – еще трое охранников появились в дверном проеме. Прохладная рубашка идеально подошла. Уже завязанный двойным узлом галстук облег шею. Костюм слегка пах парфюмерией.
– Носки тоже переоденьте – правда всегда в деталях, – ухмыльнулся Хайновский.
Павел уже стоял в плаще и шевелил пальцами ног.
– А как же кроссовки? – спросил он, глядя на строгие английские туфли.
– Поставьте возле стула. Произведем обмен – мои туфли на ваши кроссовки.
– Нельзя, там деньги спрятаны, – прошептал Павел, показывая пальцем на подошву.
Хайновский не сразу понял, о чем идет речь. Павел продемонстрировал трещину, засунув в нее палец.
– Без ножа не вынуть.
Порфирьев уже нервничал, он готов был выхватить пистолет, сунуть его в бок тупице и вытолкать на площадку, и только миролюбивый тон Михаила Изидоровича сдерживал его. Начальник охраны удивлялся выдержке олигарха – в момент, когда решалась его судьба, Хайновский оставался спокоен и рассудителен. Сам Порфирьев абсолютно не верил в то, что план олигарха сработает, он мог дать небольшой выигрыш во времени, но и только.
«Ведь весь квартал перекрыт!»
Павел нервно обматывал кроссовки шнурками и явно не расстался бы с ними ни под какие обещания.
– Ладно, берите их с собой, – разрешил Михаил Изидорович, – только дайте ему какой-нибудь пакет, не нести же ему их в руках открытыми.
Кроссовки оказались в черном бумажном пакете с надписью «ZARA», так, словно Павел только что покинул бутик с покупкой. Он стоял посреди комнаты и глупо улыбался, разглядывая собственное отражение в погасшем экране большого телевизора.
– Наденьте темные очки, – Хайновский вынул из нагрудного кармана своего пиджака солнцезащитные очки в золотой оправе, – ну вот, теперь вы выглядите почти как я. Во всяком случае, подмену можно разглядеть только вблизи. Не забывайте, короля играет свита, – обратился он к охране, – обступите его поплотнее. Отсекайте его по направлениям к машинам. Садитесь быстро, а когда вашу машину блокируют, не открывайте дверцы сразу, тяните, сколько можно. Мне нужно время, чтобы уйти. С богом, – неожиданно пафосно сказал он. – И тут же добавил: – И еще один штрих, подождите, – перегнулся через спинку дивана, достал серебристый портативный компьютер, – когда человек что-то несет в руке, это отвлекает внимание от лица, во всяком случае, в первые секунды. Держите и не выпускайте, – он вручил ноутбук Павлу. – А теперь идем.
– Тяжелый, – взвесил его в руке дачник.
– Аккумуляторы, они всегда тяжелые.
Павел, неуверенно ступая, вышел на площадку, там сразу стало тесно. Шестеро охранников вместе с Порфирьевым, он и Хайновский. Спускались по лестнице, свет на марши пробивался сквозь сложенную из стеклянных блоков шахту лифта. Когда оказались на площадке пятого этажа, Хайновский остановился, коротко пожал руку Порфирьеву, бросил ему:
– Свидимся, – и тронул за плечо Вадима, – ты остаешься со мной.
Никто из охранников не проронил ни слова. Процессия медленно спускалась по лестнице. Хайновский подмигнул удивленному Вадиму, тот совсем не ожидал, что хозяин оставит его с собой, думал, что пойдет вместе со всеми. Михаил Изидорович открыл дверь квартиры на пятом этаже своим ключом и подогнал Вадима:
– Быстрее же.
Обстановка здесь была поскромнее, чем наверху. Три комнаты, хороший, но не идеальный ремонт.
– Скорее к окну, не высовывайся и говори, что происходит, – Хайновский сел к столу, нервно вертел в руках трубку сотового телефона.
– Они пока еще не вышли, – как заведенный, говорил Вадим, – так, открылась дверь. Первым вышел Порфирьев. Они все на улице, идут квадратом. Он посередине…
– Ноутбук при нем? – торопливо перебил Хайновский.
– Да. Две машины завелись. Одна из них едет к арке. Микроавтобус завелся. Наши уже в машинах. Трогаются…
Вадим напрягся, сжал кулаки, хоть и ожидал, что это произойдет. Одна фээсбэшная машина резко развернулась поперек арки, перекрыв выезд во двор. Джип, в котором ехали Порфирьев и Павел, еле успел затормозить, тут же две другие фээсбэшные машины подперли джип сзади. Из арки посыпались люди в черных масках с автоматами.
– Их десятка два, – проговорил Вадим, – обступили машину. Угрожают оружием.
– А я здесь, – улыбнулся Хайновский и поднес к лицу руку с мобильником, – не пропусти момент, когда откроют дверцы…
Во дворе никто и не пытался сопротивляться. ФСБ мгновенно взяла ситуацию под контроль. На всякий случай перекрыли двери всех подъездов, чтобы случайные жильцы не пострадали. Джип находился одновременно под прицелом десяти автоматов.
– Выходите, руки за головы.
Но дверцы никто не спешил открывать. Павел в ужасе прижимал к себе ноутбук. Из-за темных стекол очков и тонированных в джипе он почти ничего не видел. Из микроавтобуса выбрался подполковник Прохоров.
– Начинайте! – крикнул он молоденькому капитану.
– Господин Хайновский, вы задержаны. Вот ордер, – он вынул бумагу. – Выйдите и ознакомьтесь.
Порфирьев переглянулся с охранниками:
– Если еще потянуть, они начнут стрельбу – открывайте, но сперва только стекла.
Тонированные стекла с ровным гудением поползли вниз.
– В чем дело? – спросил Порфирьев.
Вместо ответа в узкой щели показался ствол автомата, нацеленный в салон, а когда окно открылось до конца, то и лицо в маске.
– Всем из машины! Лицом к джипу, руки за голову, – зазвенел истеричный голос.
И тут громыхнул взрыв. Он был такой силы, что мощный джип буквально разорвало на куски. Среди тех, кто стоял у машины, не было не то что раненых – ни одного целого тела не осталось. Следом за джипом полыхнули и фээсбэшные машины, все приехали с полными баками, на случай, если придется организовывать погоню. Посыпалось, зазвенело стекло на первых двух этажах. Раздались крики. Прохоров уцелел чудом, в момент взрыва между ним и машиной Хайновского оказался спецназовец в бронежилете. Подполковник лишь упал и на время потерял сознание, ударившись головой об асфальт.
Вадим стоял у окна и не мог выговорить ни слова, отблески огня плясали на его лице. Стеклопакет легко выдержал взрывную волну. Хайновский глубоко вздохнул, положил на стол «мобильник» с еще светящимся экраном.
– А ты думал? Я же не дурак. Будут звонить, к двери не подходи.
Вадим не шевельнулся, он, как завороженный, смотрел на бушующее во дворе пламя, на катавшегося по асфальту спецназовца. При взрыве на него попал бензин, и он теперь пытался сбить пламя. Из арки, сквозь огонь, пробежал его товарищ с маленьким автомобильным огнетушителем в руках. Но что можно было сделать килограммом порошка!
– Знаешь, почему я остановил свой выбор на тебе? – до слуха Вадима долетел сухой голос Хайновского. – Ты спокойно убил девку-байкершу только потому, что она была свидетельницей. А теперь отойди от окна, больше ничего интересного за ним не произойдет.
Гудели сирены, подъезжали и отъезжали машины. Слышались крики, спасатели растаскивали обгоревшие машины. Вадим сидел в глубине кухни и курил, руки его дрожали. Дым от сигареты, лежавшей в пепельнице, ровной струйкой тянулся в вентиляцию. Охранник вспоминал лица товарищей, погибших при взрыве. Совсем недавно он видел их живыми, говорил с ними, и теперь их нет. В это не верилось. Одно мгновение – сполох пламени, и все.
«Я мог быть среди них. Я должен был оказаться там, но какая-то блажь пришла Хайновскому в голову, и он в последний момент остановил меня».
Квартиры уже обходили люди из следственной бригады. Звонили во все двери подряд. Возможно, кто-то из жильцов видел что-то, о чем-то знал. Следователь ФСБ остановился перед бронированной дверью на пятом этаже, рядом со звонком поблескивала красным огоньком лампочка сигнализации. Он опустил руку, уже занесенную над кнопкой. Какой смысл звонить, если квартира сдана на сигнализацию. Он перешел к соседней двери, их было две на всю площадку. Открыл сухощавый старичок в бейсбольной майке, синих вытертых спортивных штанах. Он, не мигая, уставился на следователя.