– Вы что, на фронте не были? – спросил я.
– Нет, еще не был, сибиряки мы, с Дальнего Востока.
– Понятно. Я войну на границе встретил, в составе противодиверсионного подразделения, и вместе с пограничниками отражал первый штурм нашего берега. В общем, в боях участвовал.
– А сейчас что?
– Повышение квалификации… Ладно, удачи вам, пойду я.
– Удачи, парень, – кивнул старшина и, крепко пожав мою руку, повернулся к эшелону, от которого к нему бежал один из бойцов. С другими саперами я знаком не был, они все спали, когда я попал к ним в вагон, поэтому наскоро с ними попрощавшись, энергично зашагал по полю в сторону фронта.
В стороне я заметил полевую дорогу, именно к ней мы со Шмелем и направлялись. Для того все было в новинку, поэтому он то отбегал разведать интересное по сторонам, то возвращался. А когда мы удалились от эшелона километров на шесть, то нас догнали пять «полуторок» и один «ЗИС».
Махнув рукой, я попытался их остановить, но не получилось, те проехали мимо, выполняя приказ не подбирать попутчиков. Кузова были закрыты, и я не видел, что было внутри – может, боеприпасы, может, продовольствие, а может, вообще какое имущество.
Так что, наблюдая за удаляющимися машинами, мы продолжили идти пешком. Через час мы вошли в какую-то деревню, через которую пробегала дорога, и я там был остановлен милиционером, участковым уполномоченным, как он представился. Изучив мои курсантские документы и предписание прибыть в штаб Брянского фронта, он поинтересовался, что я тут делаю. Мой рассказ его удивил, о том, что эшелон обстреляли, он не знал.
Для меня эта остановка не прошла зря: меня покормили в доме милиционера, потом он помог мне найти транспорт. Следующую колонну мы пропустили, но чуть позже на дороге появился спешащий грузовик, «ЗИС» – пятитонка. Водитель остановился по требовательно поднятой руке сотрудника милиции. Машина принадлежала не военным, поэтому водитель подчинился ему. Изучив документы, сержант сообщил, что я с помощью этой машины могу выиграть километров семьдесят. Водитель против не был, кабина была занята экспедитором, поэтому, попрощавшись с участковым, я закинул Шмеля и сам забрался в пустой кузов, устроившись там с удобствами. Щенок сперва обнюхал весь кузов в качающейся машине и только потом лег рядом, привычно положив мне голову на живот и поиграв глазами, чтобы я его погладил.
Ах да, я забыл сказать, что грузовик направлялся в Орел для эвакуации оборудования завода, к которому был приписан. Железными дорогами смогли вывести не все, они были запружены военными составами, поэтому часть ценного оборудования вывозили машинами.
Чернигов пал неделю назад, и немцы наступали, фронт откатывался, там сейчас была мешанина: где немцы, где наши – хрен поймешь. По моим прикидкам, на этот момент фронт находился где-то на линии Шостки, еще около ста километров топать от Орла. В общем, заводчане добросят меня до города, а там я пешком, так мы договорились.
Ехали мы до самой темноты, я уже себе все кишки растряс, да и Шмель был недоволен. Мы всего раз останавливались, чтобы справить малую нужду. Тогда же я и узнал, почему грузовик идет один. Оказалось, они два баллона пробили и после ремонта догоняли своих.
К вечеру я почувствовал, как грузовик начал притормаживать. Привстав, я раздвинул щелочку в брезенте и выглянул. На дороге стояли шестеро в военной форме. У одного на груди был ППШ. Он-то и поднял руку, останавливая машину. По виду это были армейцы.
– Ох не к добру это, – пробормотал я и, присев, расстегнул баул, чтобы достать «суоми» и привести его к бою.
К счастью, я ошибся. Патруль был настоящим, они проверили документы у водителя, определили, что это гражданские, и отпустили. В кузов армейцы даже не заглянули. Вообще не пуганые какие-то.
Чуть позже остановившись и заправив бензин из канистры, заводчане решили ехать и ночью – у них график, следующим утром колонна должна выехать обратно в Москву с грузом, и они должны быть в ней. Я не препятствовал, только быстро поужинал, угостив водителя и экспедитора. Вчетвером мы уничтожили две банки консервов и сухари из моих запасов, после чего поехали дальше.
Где-то к часу ночи, когда впереди показался город, меня высадили согласно нашей договоренности и покатили дальше, а мы со Шмелем сошли с дороги и направились в обход Орла.
Было ветрено и холодно, поэтому я завязал ушанку под подбородком. Через час блужданий в темноте мы нашли неплохое место для ночевки – в овраге, поросшем кустарником, в который я чуть не свалился.
Спустившись, я быстро организовал лагерь, наломал сухостоя и развел костерок, на котором подвесил чайник с водой из фляжки, хотелось согреться чайком, и можно спать. Пока вода закипала, я нарубил валежника для лежанки, бросив сверху одеяло. Шинель будет вместо одеяла, она потеплее. Все, лагерь был готов.
Ночь прошла нормально, хотя я и начал замерзать под утро, да Шмель, молодец, прижимался ко мне и согрел с одного бока. Воды не было, я ее ночью всю использовал, поэтому мы собрались и быстрым шагом направились к фронту. Уже изредка грохотало вдали. Но не думаю, что это артиллерия, фронт, на мой взгляд, был дальше. Скорее всего, немецкая авиа ция работала. Орел остался далеко посади, я еще ночью его обошел, а сейчас и подавно удалился километров на тридцать, но несмотря на близкий вечер, шага я не снижал. Уставший Шмель, который уже дважды демонстративно ложился на землю и отказывался идти дальше, бежал рядом. Тоже начал втягиваться. На руки я его брать отказывался.
Эту ночь мы тоже провели под открытым небом, ночевали в лесу в ста метрах от небольшой речки, где нашли ельник. В лесу было теплее ночевать, а вот на следующую ночь я остановился в небольшой деревушке, что находилась далеко от основных транспортных магистралей, которых я сторонился. За эти два дня я старался вообще не попадаться на глаза людям, что сказывалось на скорости движения, но как бы то ни было, еще сегодня к обеду я начал слышать артиллерийскую канонаду, фронт был близко, двадцать – двадцать пять километров, не больше.
– Вот, тут спи, место хорошее. А пса под лавку, я ему туда тряпку брошу, – сказал кряжистый пожилой мужчина, хозяин дома, указав на довольно широкую лавку.
– Ага, ясно, – осмотрев довольно бедное убранство дома, кивнул я. – Спасибо, Павел Аристархович.
– Да ночуй, чего уж там. Что я, не понимаю? Сам с немцами в пятнадцатом воевал. Вчерась шестеро красноармейцев завалились к соседям, грязные, оборванные, забрали самогона две бутыли, картошки ведро и старое пальто. Да еще в зубы дали хозяевам, что мешали им.
– Бывает, – убирая баул под лавку, кивнул я. – Это или окруженцы, или, что вероятнее, дезертиры.
– Сам-то снедал?
– Обедал только.
– Сейчас моя от соседки вернется, накроет стол.
– Спасибо, Павел Аристархович, я пока во дворе побуду… Шмель, за мной.
Сбросив телогрейку и оставшись в одном свитере и ушанке, я вышел во двор и направился искать удобства.
Посетив новенький сортир, я прогулялся по двору, разглядывая хозяйство в целом. Среди шести других домов тут оно было самое крепкое. Подпрыгнув, я стал подтягиваться на перекладине ворот. Именно в этот момент меня и застала входившая во двор хозяйка. С хозяином мы повстречались на околице минут десять назад, он слушал далекую канонаду, опираясь о палку-костыль, и когда я спросил, где можно встать на постой, сам предложил остановиться у него. Хозяйка об этом еще не знала. Хозяину я тоже представился курсантом, но не сообщил, какого рода войск, просто курсант, и все. До темноты оставалось около часа, поэтому я решил не идти дальше, а встать на постой в деревне – по словам старика, других незнакомцев у них не было.
Спрыгнув на землю, я вежливо поздоровался и сказал:
– Меня хозяин ваш на постой определил.
– Понятно, – кивнула та, с любопытством меня разглядывая. – Сейчас на стол накрою. Голодный, небось?
– Немного, – улыбнулся я.
Старушка покосилась на Шмеля, что обнюхивал ее ноги, и направилась в дом. Старый хозяйский пес, что сидел на цепи, глухо заворчал, недовольный таким покушением на его собственность, но щенок уже отбежал и направился ко мне. Со старым псом он уже успел подружиться.
Когда хозяин вышел, наблюдая, как я растягиваю связки во дворе, то внезапно замер, вслушиваясь.
– Никак техника едет?
Встав, я прислушался и задумчиво кивнул.
– Да. Что-то тяжелое идет, с броней.
– Наши или немцы?
– Непонятно, я сбегаю на околицу посмотрю.
– Хорошо.
Оставив Шмеля во дворе, я бегом добрался до околицы и, глянув пару секунд, с большой скоростью рванул обратно. По проселочной дороге к деревне направлялись немцы. Ошибиться я не мог, впереди двигался мотоцикл с тремя немцами и пулеметом на люльке, потом шел танк, «тройка», как я определил, потом гробообразный бронетранспортер, следом грузовик, классический «Опель-блиц», и второй мотоцикл замыкал колонну. По всем прикидкам, от сорока до пятидесяти немцев. Многовато, в общем.
Добежав до дома, где я встал на постой, в одном месте пришлось пригнуться, чтобы не заметили мотоциклисты, что въезжали в деревню. Вообще не боятся, ушлепки, даже разведку не провели! Влетев во двор и прикрыв калитку, я потрепал подбежавшего Шмеля, которого с собой не брал, и рванул к крыльцу дома.
– Немцы, Павел Аристархович, – пройдя сени, я распахнул дверь в избу и сообщил хозяевам эту ошеломительную новость.
Пока я одевался и собирал вещи, хозяева переваривали эту новость. В гражданку я переодеваться не стал, мелькнула мысль да пропала.
– Беги к посадке, она тебя от их глаз скроет, – предложил он.
– Срежут из пулемета, – отрицательно покачал я головой, после чего посмотрел на хозяев и сказал: – У вас самый добротный дом, офицер и часть его людей наверняка у вас на постой встанут. Угостите их. Павел Аристархович, весь самогон, какой есть, на стол, соседям тихонько шепните, чтобы тоже его не жалели. Ну, а потом, когда они уснут, уже я поработаю.