Смотрят с большим удивлением на такого, не понятно откуда взявшегося активиста, но правильно смолчат. Правда, они тут в торге совсем не в курсе моей развернувшейся торговой деятельности, да и тогда возражать бы не стали.
Радуются про себя, что не им приказали занять эту расстрельную в сложившейся обстановке в торге должность.
— Так, вы двое пишите заявления о восстановлении в комсомоле! — строгое такое указание от парторга как видно сильно несогласным с этим девушкам, симпатичной блондинке в длинном платье и такой же брюнетке в миниюбке.
Я сам на них посматриваю с интересом, а они на меня с явным недовольством.
Ничего, премии квартальные и годовая по деньгам весьма солидные могут быть, всяко в десятки раз побольше, чем собираемые с них взносы на комсомол. И еще доступ к кое-какому продуктовому дефициту находится в руках непосредственного начальства, что тоже весьма немало важно для хорошей советской жизни.
Вчера по дороге в Ленинград и вечером по разу прочитал все брошюры с основами комсомольской жизни и уже могу ответить на разные вопросы о цели, высшем органе комсомола и разных других мелочах.
Например, что отличительным знаком комсомольцев является значок — красный флаг с профилем Владимира Ленина и надписью ВЛКСМ под ним. Такой образец носят с 1958 года. До этого значки комсомольцев были немного другими — на них не было профиля Ленина.
Еще про свои обязанности все выучил наизусть, главное для меня — собирать взносы и отчитываться перед райкомом комсомола по поводу своей комсомольской ячейки — сколько в ней на данный момент народа, еще сколько человек готово вступить в комсомол. Проводить всякие собрания пока мне не нужно, этим меня озадачат именно в райкоме.
— Валентина Дмитриевна, мне уже двадцать четыре года, ну какой тут комсомол! — заныла хорошенькая брюнетка с длинными ножками, которые можно разглядеть в ее мини.
Интересно, как она будет за стол садиться, чтобы заявление написать? Не отказался бы внимательно рассмотреть сам процесс в деталях.
— Такой комсомол. Возражения не принимаются, — очень сухо, но уверенно ответила ей парторг.
— Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым! — лихо исполнил я, — советую сохранить вечную молодость, товарищ комсомолка, как вас там…
Однако брюнетка только раздраженно взглянула на меня и уселась с подругой спинами ко мне писать заявления о восстановлении в ряды ВЛКСМ. Комсомольские билеты они уже утратили или сами выкинули, а теперь придется вступать заново. Такой вот неожиданный экспромт по приказу начальства.
Да, эта же проблема может и меня коснуться, насчет восстанавливать документы, впрочем поа, искренне надеюсь, что я без таких сложностей наберу себе готовых комсомолок. Пока Валентина ушла в Бюро закрытых учреждений, откуда вскоре привела еще двоих готовых комсомолок, чтобы познакомить их со своим новым комсомольским вожаком.
И еще третью, чтобы написать еще одно заявление на восстановление в рядах ВЛКСМ.
Мне становится почти смешно, когда взрослые девушки или молодые женщины с обалдевшим видом смотрят на шестнадцатилетнего сопляка, который куда-то там дружным строем поведет их в светлое будущее.
Ладно, советские люди уже с детства привыкают где-то состоять и формально участвовать, так что не переломятся они нигде. Почислятся при мне полгода, поплатят взносы, что будет дальше — никому не известно.
Правда, это только мы с парторгом знаем, а девушки с отчаянием думают о еще не скором возрасте выхода из комсомола. Еще несколько лет отдавать по рублю из небольшой зарплаты и задерживаться на муторных собраниях — это кого хочешь сделает убежденным противником Советской власти.
Я пристально изучаю эти «заявления на восстановление», прося раскрыть вопрос утери комсомольского билета, желательно просто в виде обычной потери на улице, еще правильно поставить дату и расписаться с расшифровкой фамилии, имени и отчества в самом заявлении. И так же оформить шапку заявления, указывая районный комитет комсомола Ленинского района города Ленинграда в качестве адресата.
Нужно сразу показать себя определенным образом деловым бюрократом, чтобы вопрос моей молодости отошел на второй план.
И чтобы из райкома меня не гоняли снова собирать заявления, для чего лучше сразу показать себя деловым парнем.
В принципе особо общаться с ними в самом торге я и не собираюсь. Ну, мало ли будем встречаться для сбора взносов и еще выдам им полученные в райкоме комсомольские билеты.
Что там будет после того, как пройдет годовщина образования ВЛКСМ? Не очень такая круглая, как например, солидное по своему статусу семидесятилетие?
Даже не загадываю на этот счет ничего особенного, хорошо понимая, что количество комсомолок в моей ячейке мгновенно упадет в лучшем случае до восьми. А то и до нуля.
И останусь ли я работать на своей синекуре — тоже большой вопрос?
Хотя думаю, что начальство присмотрится к приносимой мной пользе и решит вакансию не сокращать. Смысла экономить какие-то небольшие деньги торгу на зарплату курьеру точно нет, а иметь лишнего подчиненного под рукой всегда полезно. Который прыгнул на свой велосипед и понесся выполнять распоряжения высокого начальства по мере своих сил и возможностей.
Если будет еще при этом исполнять никому даром не сдавшиеся обязанности комсорга в торге — вообще прекрасно.
Ладно, это все дела будущих дней, а пока я отправляюсь в райком комсомола по адресу Огородникова проспект, дом двадцать девять. Хорошо, что можно пройти почти напрямик и идти всего-то недалеко.
Ну, как недалеко, километра полтора, зимой в морозы или под ливнем не набегаешься. Зато прохожу мимо того самого магазина «Старая книга», где познакомился тогда с интеллигентными торгашами-наводчиками.
Возможно, что еще и встречу их или того пострадавшего гопника, нужно помнить про такой вариант и ножку от табуретки носить с собой постоянно, там и так хулиганов хватает на улицах района. Да где их сейчас не хватает?
Я, конечно, с тех пор подрос почти на пятнадцать сантиметров и набрал почти восемь килограммов живого веса, так что буду по этим параметрам им же не уступать так явно.
Оказалось, нужный мне дом — бывший особняк Зива, хотя и в самой своей душе я не помню, кто это такой.
На входе меня встречает ответственный товарищ и отправляет на другую лестницу, чтобы я не шлялся лишнего по райкому партии с глупым видом.
После некоторых расспросов меня на третьем этаже в мансарде очень интересного архитектурно оформленного дома с разноцветными стеклами встречает третий секретарь райкома комсомола, которому и положено заниматься организационной работой с подшефными органами.
Товарищ Третьяков, молодой тщедушный паренек лет двадцати в наглаженном костюме.
Судя по его внешнему виду, он реально хорошо работает на своем фронте, держит в курсе всех важных изменений вышестоящее начальство, из-за чего может сохранять свою должность в райкоме ВЛКСМ и делать какую-то карьеру.
Я с ним знакомлюсь, сразу крепко пожимаю протянутую руку и сообщаю, что Райпищеторг нашего района уверенно встал на путь повышения уровня комсомольской сознательности. И точно наберет необходимое количество своих членов к Дню рождения комсомола.
— Сейчас есть уже девять членов и желающих вступить в первичную ячейку вместе со мной! — докладываю я ему.
— Тебе сколько лет? — видно, что мой совсем юный вид серьезно удивил третьего секретаря.
— Шестнадцать исполнилось.
По его внешнему виду понятно, что он такого слишком молодого комсорга явно не одобряет и не верит, что я смогу сагитировать еще больше десятка желающих пополнить собой ячейку.
— Ты знаешь, Игорь, что от тебя требуется к октябрю? — наверняка он думает, что руководство торга меня использует втемную, просто назначив на отъе…ь первого попавшегося доверчивого паренька.
— Конечно, сагитировать и принять в ячейку еще не меньше двенадцати комсомольцев к уже имеющимся, — уверенно отвечаю я. — Не переживайте, товарищ Третьяков, я с этим делом справлюсь. Еще двое кандидатов у меня уже на подходе.
Это я имею ввиду своих подружек из овощного.
— Ну, смотри, не подведи райком! Двое это не двенадцать, — все так же недоверчиво отвечает он.
Впрочем, видно, что все-таки начавшийся процесс приема новых комсомольцев в ячейку его немного обнадеживает. Было фактически всего пятеро еще вчера и вот уже девять человек вместе со мной имеется.
Прогресс налицо!
Руководство Райпищеторга явно отреагировало на критику в свой адрес со стороны партийно-комсомольских органов и начало шевелиться хоть как-то.
— У тебя почему взносы не оплачены за январь, февраль и март? — рассматривает он мой документ.
— Только устроился в середине января в Райпищеторг. Готов оплатить сейчас, — докладываю я.
— Сейчас не нужно. Собери взносы со всех действующих комсомольцев и приноси мне вместе с фотографиями для оформления комсомольских билетов вступающим. Еще нужны сведения для оформления новых учетных карточек про окончание восьмилетней и средней школы, про полученное образование по годам, национальность и место рождения.
Хорошо, что он правильно понимает ситуацию и не докапывается до такого скользкого вопроса, как потеряли паспорта те трое безалаберных девиц и почему они не платили несколько лет так нужные союзу молодежи взносы.
Я все требования сразу же записываю, чтобы показать свой серьезный и деловой настрой хорошего организатора.
Ознакомившись с пачкой из трех заявлений, товарищ Третьяков отдал их мне обратно на полное оформление и рассказал зачем-то историю этого дома, где находится сейчас райком партии и прилепился наверху райком комсомола.
Наверно, чтобы я как следует проникся историей места, где теперь буду часто появляться.
— Маркус Вульфович Зив был успешным торговцем, купцом 1-й гильдии и влиятельным членом еврейской общины Петербурга. Его называли «королём старьёвщиков», поскольку именно с этой профессии он начал своё дело, которое впоследствии разрослось в целую артель и положило начало успешному бизнесу. В 53 года Зив решил построить дом в столице для своей большой семьи — к тому моменту у него уже было пятеро сыновей и три дочери. В качестве архитектора он пригласил знакомого по строительству петербургской хоральной синагоги архитектора Бориса Гиршовича, — очень подробно и важно донес Третьяков до меня эти интересные без сомнения сведения и отправил работать дальше с комсомольским приветом.