Посол принял меня благосклонно, сообщил, что приветствует участие советского ученого в такой важной работе, и что направит свою поддержку в Москву, а мне следует в срок вернуться и оформиться заново, уже для этой работы. И добавил, что подобной работы советских ученых в США не было с 1938 года.
Я не знаю, что там была за поддержка, или чем она была нейтрализована, но после возвращения в СССР я никуда не поехал. Более того, я оказался в глухом невыезде на девять дет, до прихода М.С. Горбачева в главный офис страны. До меня неоднократно доносились разговоры, что я считаюсь антисоветчиком и, вероятно, шпионом ЦРУ, потому что меня ЦРУ в США наверняка завербовало. Собственно, для определенных «кругов» это было логично и – с их точки зрения – так оно определенно и было, потому что эти «круги» прекрасно знали, что приезд американского молодого ученого в СССР сопровождался бы соответствующей симметричной обработкой, а значит, это общий принцип как для СССР, так и для США. Видимо, поэтому мои многочисленные попытки оформить документы на выезд в США с семьей никогда не получали ответа на уровне выше иностранного отдела МГУ. До этого уровня я всегда рекомендации получал. Надо сказать, никуда меня не вызывали, никто со мной не беседовал, никакие сотрудники КГБ со мной не встречались и вопросов не задавали. Просто все мои выездные документы падали в некий виртуальный колодец, или черную дыру, не знаю, что там больше подходило.
Но в остальном все было «штатно» и более того – через два года, в возрасте 30 лет, я защитил докторскую диссертацию и стал профессором, и так далее, как рассказано чуть выше. В 1983 году меня выпустили читать лекции на Кубу, в гаванском медикобиологическом центре, потом в Индию, для участия в работе конгресса по биотехнологии, и в 1984 году – в США, на две недели. И потом начались качели, когда на один выезд в США было три-четыре «заворота» моих документов, хотя, как правило, все оплачивалось принимающей стороной – и полеты, и гостиницы, и все прочее. Я занимался важной тематикой, к которой в мире был большой интерес – это кинетика, механизмы, и биотехнология превращения целлюлозы в полезные продукты, в первую очередь сахара. И занимался активно, публиковал множество статей и книги по этой теме, включая пару книг, которые были опубликованы в ООН, и я стал консультантом ООН по биотехнологии, еще в начале 1980-х годов. Меня это отношение «власть предержащих» в СССР стало постепенно «доставать», поскольку мне часто давали понять, что определенно антисоветчик и что, видимо, для США делаю что-то важное, поэтому они меня так активно и приглашают. Антисоветчиком я никогда не был, это было вне моих интересов, я занимался наукой.
Кульминация наступило в конце 1980-х, когда в ходе «перестройки и гласности» коллектив Института биохимии (на Ленинском проспекте в Москве) избрал меня директором Института, а Президиум Академии наук СССР не утвердил. Это был, наверное, единственный случай, когда выбор Института был проигнорирован. Я могу догадаться, почему не утвердил – я был еще слишком молод и вызывающе независим, «по слухам» антисоветчик, и меня никто из ведущих академиков «не вел», а это для академиков всегда очень важно, важнее, пожалуй, нет ничего. Те же, кто меня «прикрывали» и рекомендовали в отношении роста – Н.Н. Семенов, И.В. Березин, Ю.А. Овчинников, Г.К. Скрябин – уже умерли. Да и доклад мой на Президиуме назывался возмутительно – «Какие направления современной биохимии представляются наиболее важными и интересными». Такие названия – уровень как минимум вице-президента Академии. Так я не стал директором Института биохимии, и понял, что меня в Гарварде ждут с большим желанием и интересом. А здесь, в СССР, все равно ходу не дадут – скрытый антисоветчик, тайный шпион, с амбициями, высовывается, причем вызывающе. А тут как раз поспело очередное приглашение в Гарвардский университет, на два года, с семьей, разумеется. Меня и отправили, с глаз долой, а то коллектив Института возмущаться начал. Тогда этого боялись, перестройка.
Рис. 53. Центральное телевидение СССР, ведущий научной программы, 1987 год.
В 1991 году, когда я уже больше года работал в США, СССР распался, и я остался продолжать работать профессором биохимии Гарварда и его Медицинской школы (что есть факультет Гарвардского университета). Все это, повторяю, описано в книге «Интернет», как и мои последующие работы в должности вицепрезидента многомиллионной компании в пригороде Бостона в области химической инженерии и создания новых композиционных материалов, и затем старшего вице-президента и главного научного сотрудника биомедицинской компании, по созданию противораковых, противофиброзных и других противовоспалительных лекарственных препаратов.
Рис. 54. о. Сахалин, 1970, три бригадира студенческого отряда Химического факультета МГУ
Рис. 55. Химический факультет МГУ, 1980-и год
Рис. 56. Медицинская школа Гарвардского университета, 1993 год
Рис. 57. Компания Galectin Therapeutics, Newton, Massachusetts, 2011 год
Рис. 58. Выступление на бирже NASDAQ, Нью-Йорк
Рис. 59. И это же – в трансляции биржей на Бродвее (это – часть ритуала биржи при выходе компании в биржевые сводки NASDAQ)
3. Работа профессором биохимии в Гарвардском университете
Об этом можно было бы и не писать, но приходится, поскольку моя работа профессором биохимии Гарвардского университета оказалось предметом нападок со стороны тех, кому не пришлась по вкусу ДНК-генеалогия, и которые занялись расследованием деталей моей научной и прочей деятельности. Поскольку никакого «компромата» не нашли – да и как его найти, моя биография вся на виду, то зацепились за профессора Гарварда, этого мои «критики» никак не могли вынести. Лауреата Госпремии по науке вытерпели, там ничего поделать было нельзя, профессора МГУ и далее профессора АН СССР вынесли, члена Всемирной Академии наук и искусств, созданной еще А. Эйнштейном, вынесли, академика Национальной АН Грузии вынесли, а вот профессор Гарварда – это уже было выше их сил, и началось расследование. То ли филолог Касьян, то ли генетик Боринская, то ли погенетики Балановские, то ли археолог Клейн, то ли все вместе организовали официальный запрос (!) в Гарвардский университет, и им ответили, что я с 1989 года до 1998 год действительно работал приглашенным профессором Гарвардского университета. Вот список, который они получили и опубликовали:
Biological Chemistry & Molecular Pharmacology
Visiting Lecturer on Biological Chemistry 9/1/1974 6/30/1975
Biochemical and Biophysical Sciences and Med.
Visiting Professor of Biochemistry in the Department of Center for
Biochemical and Biophysical Sciences and ME
1/1/1989 4/30/1989
Biochemical and Biophysical Sciences and Med.
Visiting Professor of Biochemistry in the Department of Center for
Biochemical and Biophysical Sciences and ME
4/16/1990 6/30/1998
Немного ошиблись, правда, я работал в этом качестве не с 1989, а с 1987 года, но это детали. Что делать было «расследователям»? К ДНК-генеалогии придраться они не могли, а хотелось страстно, позарез нужен был компромат, пусть не научного характера, а хоть какой-то, вот они и решили организовать бурную кампанию, что я был не профессором Гарварда, а приглашенным профессором, как будто это что-то меняет. Показательно обсуждение этого на дискуссионной страничке рускоязычной Википедии, в которой Касьян и прочие «заговорщики» выражали опасение, что «приглашенный профессор Гарварда» звучит даже сильнее, чем просто профессор, и как бы не эффект не получился наоборот, в мою пользу. Но потом решили выйти из положения тем, что написали в Википедии, что я был приглашенный профессор Медицинской школы, а не профессор Гарвардского университета, и потому выдаю себя не за того, что было на самом деле. Главный упор было на то, что «выдает себя не за того», а там кто будет разбираться, не так ли? То ли он шубу украл, то ли у него украли. На самом деле Медицинская школа и есть факультет Гарвардского университета, но расследователи или этого не знали, или им было все равно, поскольку надо было создать компромат.
Придется рассказать о системе с профессорами в России и в США, может, для читателей будет информативно или даже интересно.
Начнем с того, чем различаются в США понятия «колледж», «университет» и «школа», в данном контексте университетская школа. Первые, колледжи, не имеют права присваивать ученые степени, вторые, университеты, имеют, у них есть ученый совет. Например, Гарвардский колледж – а это основное учебное подразделение Гарварда, ученые степени не присваивает, для этого после окончания колледжа надо поступить в Гарвардскую школу, например, Law School, или Business School, или Medical School, и так далее, их около десятка, это на самом деле все факультеты Гарвардского университета, которые присваивают ученые степени. Именно потому забавно, что те, кто портили «мою» страничку в Википедии, записали меня в Гарвардскую медицинскую школу, а Гарвардский университет привели отдельно, и написали, что то, что я был профессором Гарвардского университета – не соответствует действительности. На самом деле, это все равно, что доказывать, что химический факультет МГУ не относится к Московскому университету. Глупость этих «составителей» Википедии границ не имеет.
Перейдем еще к одному глупому недоразумению, тоже отраженному на «моей» страничке в Википедии, и о чем долго ломали копья в дискуссиях в других местах (например, на «Троицком варианте»), в чем с очередной глупостью отметился Л. Клейн (и как он от глупостей не устаёт?). В науке есть ученые степени, звания и должности, и они пересекаются только частично. Можно быть профессором по должности, но быть только кандидатом наук по ученой степени. Можно быть доктором наук, но не быть профессором. Можно быть профессором по должности, но не по званию (которое присваивает ВАК по решению Ученого Совета соответствующего учебного или научного учреждения).