Однако ни марксистская теория классов и классовой борьбы, ни прочая революционная риторика безбородых чужаков из Кабула не находили, да и не могли найти понимания, а тем более, поддержки у тех, кто преклонялся перед маликами и муллами, говорившими с ними на привычном, понятном им языке.
Ну как можно было прекратить, руководствуясь декретом № 6 PC, выплату долгов маликам, своим благодетелям и защитникам? Или как можно было присвоить себе землю, отобранную согласно декрету № 8 у тех же маликов и других, пусть и проживающих в городе, землевладельцев, если эта земля всегда по праву принадлежала им? А как могли реагировать крестьяне на то, что чересчур ретивые активисты НДПА насильно заставляли их жен и дочерей посещать курсы ликвидации неграмотности? И можно ли вообще верить тому, о чем толковали эти чужаки: о какой-то «эксплуатации», о «теории классовой борьбы» и «классовой солидарности», о каком-то «империализме» и его происках в Афганистане?
Ничего подобного жители кишлаков никогда не слыхивали. Да и слов-то таких не знали. То ли дело малик и мулла! Они всегда говорят правду, разъясняют суть происходящего. А те говорили так:
«Не верьте этим неправоверным! Аллах не даст вам урожая на земле, отобранной у законных владельцев. Аллах накажет вас и не примет вашей молитвы на этой земле. А эти неверные из Кабула сегодня отбирают землю, а завтра отберут жен. Не верьте им!»
Земельная реформа уже на начальном этапе наглядно показала, что она глубоко чужда жителям кишлаков, ценностные ориентации которых базировались на институтах, пришедших из глубины истории и все еще сохранявших силу.
Примечательной в этом плане выглядит реакция американского посла в Кабуле Адольфа Даббса на публикацию декрета № 7 ГС ДРА:
«С помощью нового декрета, — говорилось в направленной им в госдеп США шифртелеграмме № 8517 от 23 октября 1978 г., — правительство ДРА планирует ликвидировать принудительные браки детей и вдов, сократить традиционные расходы на женитьбу, которые зачастую заставляют участвующие стороны залезать в долги. Ликвидация калыма и расходов на свадьбу будет, возможно, с удовлетворением встречена потенциальными женихами и их родителями. Но этот обычай имеет в афганском обществе глубокие корни и как исторические, так и религиозные основы. Поэтому настойчивая попытка правительства навязать этот декрет, особенно в более консервативных сельских районах, непременно столкнется с сопротивлением».[125]
Земельная реформа довольно быстро и чувствительно аукнулась «халькистам» и в городе. Она напрямую задела интересы значительной части офицерского корпуса и генералитета, а также высокопоставленных чиновников государственного и правительственного аппаратов, наконец, влиятельных мусульманских богословов. Многие из них были крупными землевладельцами. Земельная рента была далеко не последней статьей дохода в их семейных бюджетах. Теперь они лишались этого устойчивого источника дохода, причем без каких-либо отступных. Непродуманная, не просчитанная в деталях аграрная политика режима Тараки толкнула подавляющее большинство из них в лагерь контрреволюции.
Таким образом, земельная реформа оказалась подарком для исламских фундаменталистов, о котором злейшие враги НДПА и мечтать не могли.
Понимали ли «халькисты» и их наставники, чем оборачивается для них земельная реформа? Вопрос риторический.
Н. М. Тараки докладывал на Старую площадь, причем через резидента КГБ в Кабуле, что принятые Государственным советом декреты будут способствовать расширению и упрочению революционной базы НДПА путем привлечения на ее сторону безземельного и малоземельного крестьянства.
Курс НДПА на коллективизацию кишлаков, равно как и на социалистическое переустройство всего афганского общества, не претерпевал ни малейшей корректировки. Ставка по-прежнему делалась на механический перенос опыта шурави на афганскую землю.
Лишь многие годы спустя, 20 ноября 1986 г., последний генсек ЦК НДПА и последний президент ДРА Наджибулла честно заявит на XX пленуме ЦК НДПА:
«Задумаемся все вместе, что же у нас происходит: в крестьянской стране мы не занимаемся как следует крестьянством. Такой животрепещущий вопрос, как земля и вода, мы пытались решить выдачей абстрактных документов, направляя поток бумаг на головы крестьян. Мы начали аграрную реформу не с того конца, разрушая сложившиеся производственные отношения, не считаясь с национальными обычаями, традициями и нравами».[126]
Первые вооруженные бунты кишлаков против «халькистского» режима были зафиксированы в июне 1978 г., т. е. еще до пресловутых декретов. Они вспыхнули в провинциях Бадахшан, Купар, Пактия, Бамиан, Нангархар и носили стихийный характер. Предводительствовали малики и муллы. Кабул отреагировал скоропалительно и жестко. Была задействовала армия. И не только пехота, но и авиация и артиллерия. Взбунтовавшиеся кишлаки подверглись почти полному разрушению. Существенно пострадали ирригационные сооружения. Полностью уничтожен урожай на полях. Среди жертв были женщины и дети.
Но это была пиррова победа «халькистов». Слухи об их жестокости моментально разлетелись по всей стране, вызывая негодование и жажду мести. Разумеется, противники правящего режима, прежде всего, исламские фундаменталисты, не упустили шанса возглавить крестьянские массы в борьбе за свержение ненавистного безбожного правительства.
Как уже упоминалось выше, руководители фундаменталистской организации «Мусульманская молодежь» в 1975 г. попытались свергнуть республиканское правительство М. Дауда, но, не сумев заручиться поддержкой кишлаков, потерпели поражение и бежали в Пакистан. Там ими были созданы центры подготовки моджахедов.
И вскоре на смену стихийному протесту крестьян пришла настоящая война моджахедов за возврат своей родины на традиционный путь развития. Эта война разворачивалась под религиозными антихалькистскими и антисоветскими лозунгами «Шурави — враги ислама!», «Долой продавшийся шурави безбожный режим Тараки!».
Внутриполитическая ситуация в Афганистане в корне менялась. Однако ни погрязшая во внутрипартийных распрях НДПА, шедшая на поводу у Старой площади, ни сами советники-шурави до поры до времени не придавали должного внимания тому, что страна и ее народ отвергают навязываемую им радикальную ломку складывавшегося веками уклада их жизни и его замену социалистическими ценностями, напрочь исключающими религию как таковую и освященное Кораном право на частную собственность. Отвергают еще более решительно, чем когда-то это происходило в Монголии.
17 августа 1978 г. в Кабуле было объявлено о смене руководства вооруженными силами страны. Н. Тараки присовокуплял к постам генсека НДПА и президента ДРА еще один — министра обороны. Правда, выглядело это чистой нормальностью, ибо фактически руководителем оборонного ведомства становился X. Амин, верный друг и лучший ученик Учителя.
Ему вменялось оказывать содействие своему Учителю в руководстве вооруженными силами. Начальником Генерального штаба и начальником Главного политуправления армии были назначены соответственно шеф гвардии майор М. Якуб и М. Экбаль Вазир. Оба из ближайшего окружения Тараки — Амина.
Причина такой перетряски в руководстве армии лежала на поверхности. Это была отрыжка той самой жестокой схватки за власть, которая вспыхнула в НДПА между Н. Тараки и Б. Кармалем сразу после провозглашения ДРА. Тогда победа была за Н. Тараки. Теперь он как бы застолбил ее, так сказать, на всякий случай.
По-иному воспринял происшедшее советский посол в Кабуле А. М. Пузанов. Докладывая в Москву об этих кадровых назначениях, он подчеркнул, что они будут содействовать поддержанию единства НДПА, а главное — повышению авторитета НДПА и революционного правительства и усиления их влияния не только в армии, но и в стране в целом.
Действительность, однако, свидетельствовала об обратном. Масштабы антиправительственных выступлений вооруженной оппозиции неуклонно и стремительно расширялись.
«Мятежники стараются «расквасить нос» халькистскому режиму, — докладывал в госдеп временный поверенный в делах США в ДРА Флейтон, — чтобы свести на нет часто повторяемые халькистским руководством заявления о том, что оно пользуется «горячей поддержкой девяноста восьми процентов афганского населения»… Могут ли халькисты выстоять или они будут вынуждены призвать русских?.. Халькисты несомненно понимают, что приглашение в страну войск может полностью дискредитировать их в глазах большинства афганцев (включая тех, кто хотел дать им шанс модернизировать и вытащить страну из вековой феодальной трясины). Поэтому халькисты явно считают этот шаг последней своей надеждой. Этот момент еще не наступил».[127]
Но скоро должен был наступить. И халькисты к нему готовились.
Об этом достаточно убедительно свидетельствует предпринятый Н. Тараки 5 декабря 1978 г. визит в Москву. Это был его первый официальный визит за границу в качестве главы Демократической Республики Афганистан. Москва приняла его радушно. На состоявшихся переговорах на высшем уровне советское руководство с удовлетворением и нескрываемым оптимизмом оценило деятельность НДПА по социалистической перестройке афганского общества.
Кульминацией визита стало подписание, причем по инициативе Кабула, «Договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и ДРА». Ключевой в договоре была 4-я статья, которая предусматривала возможность ввода в Афганистан советских войск для защиты завоеваний Саурской революции.
Другими словами, Старая площадь соглашалась на то, чтобы по первой же просьбе Тараки, ввязаться в афганскую междоусобицу и обеспечить ему победу над исламской оппозицией.
Вождю Саурской революции оставалось лишь удовлетворенно пожимать руки своим патронам.