Афанасьев А. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 500).
В Песочный монастырь… – Игрицкий Богородицкий монастырь на речке Песошне, притоке Волги, в пятнадцати верстах от Костромы, по знакомому Некрасову низовому Ярославско-Костромскому тракту. На месте монастыря в древности было вымершее село с опустевшим, заброшенным храмом. 12 июня 1620 года местные пастухи случайно заглянули в этот храм и увидели в алтаре на престоле икону Смоленской Божией Матери, оказавшуюся чудотворной. В честь этой иконы был построен новый храм, а в 1625 году открыт монастырь. Он назывался Игрицким от урочища Игрищи, близ которого был построен и где в древние времена совершались народные игры.
Три петли: шелку белого<…>А третья – шелку черного.. – Некрасов использует здесь фольклорный, былинный образ: «Первую петелку шелку да красного… Вторую петелку шелку да белого… Третью петелку шелку да черного» – из былины «О царе Саламане, царице Саламании и прекрасном царе Василье Окульевиче» (Рыбников П. Н. Указ, соч. Т. 2. С. 298).
По средам и по пятницам… – Среда и пятница – по православному вероучению – постные дни.
В тот год необычайная Звезда играла на небе… – Очевидно, имеется в виду комета 1858 года, о которой И. С. Тургенев писал: «Были прекрасные ночи, величественные, тихие и ясные, с большим хвостом кометы, сверкающим таинственно в небе». По народным представлениям, «метлы» (кометы) небо подметают перед Божьими стопами и предвещают гнев Господень – войну, мор или другие бедствия.
Да только на Антихриста… – Согласно православно-христианскому вероучению, перед вторым пришествием Иисуса Христа в силе и славе и Страшным Судом на земле на короткое время возьмет верх Сатана и над всеми народами воцарится Антихрист.
Рубаху чистую Надела в Рождество… – Некрасов ссылается на В. И. Даля, имея в виду «Толковый словарь живого великорусского языка», в котором эта примета зафиксирована: «На Рождество не надевай чистой рубахи, разве обновишь суровую, а то жди неурожая».
На сходку свекор-батюшка Отправился… – Рекрутов от деревенского мира по списку очередников утверждал «мирской сход» – главный орган крестьянского самоуправления, состоявший из работоспособных мужиков-общинников, жителей деревни.
Да правды из мошейника<…>Что тени из стены… – Некрасов использует здесь фольклорные образы из загадки о тени: «Чего из стены не вырубишь?»
Задарен… все задарены… – Бурмистр, деревенский староста, а порой и вся мирская сходка подкупались богатыми мужиками-общинниками, чтобы уберечь своих сыновей от рекрутчины.
Нет мужа, нет заступника! – Ср. народную пословицу: «Есть дружок – есть заступничек».
Построились в ряды… – Матрене Тимофеевне представляется тут самое страшное наказание, которое существовало в армии тех лет – прогон сквозь строй.
На горе стоит елочка<…>Леса темны, караулы есть… – Некрасов использует народную песню, записи которой есть в сборниках И. П. Сахарова, А. И. Соболевского, П. В. Шейна.
Спасибо ветру зимнему <…> Рассудок воротил… – Некрасов схватывает в религиозном сознании народа отголосок древних языческих верований. В «Голубиной книге» сказано: «У нас белый вольный свет зачался от Суда Божия, Солнце красное от лица Божия, Самого Христа, Царя Небесного, Млад светел месяц от грудей Божиих, Звезды частые от риз Божиих; Ночи темные от дум Господних, Ветры буйные от Свята Духа, Дробен дождик от слез Христа, Самого Христа, Царя Небесного».
Рабочий конь солому ест, А пустопляс – овес! – Ср. народную пословицу: «Рабочий конь на соломе, а пустопляс на овсе». Пустоплясами в народе звали барских, нерабочих, легковых лошадей.
Торговцы-колотырники… – мелкие торговцы, перекупщики.
Стоит из меди кованный <…> «Чей памятник?» – Сусанина… – Некрасов ставит в полный рост единственный тогда на Руси памятник простому костромскому мужику, спасителю царя и отечества. Реальный памятник скульптора В. И. Демут-Малиновского, установленный в Костроме на Сусанинской площади в 1851 году, выглядел так: «У колонны (на которой возвышался бюст царя Михаила Романова. – Ю. Л.) на коленях, в молитвенном положении, с очами, устремленными на небо, с любовью к царю во взоре и с твердым упованием на Бога, с мужественной готовностью умереть, изображен тот, в честь подвига которого благодарное потомство воздвигает этот памятник. Изображение Сусанина сделано из бронзы; он представлен молящимся; руки его сложены на груди, может быть, как бы в минуту смерти; Сусанин представлен обхватившим руками висящий у него на шее тельник» (нательный крест. – Ю. Л.) (Московские ведомости. 1850. № 103).
Шандал да самовар… – Шандал – подсвечник.
А силой тот не хвастайся, Кто сна не поборал! – Ср. народные загадки про сон: «И рать и воеводу в один мах перевалял», «Кого не осилит ни князь, ни псарь, ни княжий выжлок?» (то есть гончая собака).
Уж взяли одного! – то есть взяли в рекруты.
Не Бог стрелой громовою Во гневе грудь пронзил… – «Русские, сербы, литовцы и немцы одинаково убеждены, что молния есть стрела Божия и всегда бьет в то место, где бывает дьявол… Наши простолюдины верят, что убитый грозою человек очищается от своих грехов, потому что бывает невинною жертвою укрывавшегося за ним дьявола» (Афанасьев А. Н. Указ. соч. T. 1. С. 264, 266).
У Гроба Иисусова Молилась, на Афонские Всходила высоты, В Иордань-реке купалася… – Паломничество в Палестину ко Гробу Господню, к реке Иордан, в которой Иоанн Креститель крестил Иисуса Христа, было очень распространенным в дореволюционной России. На горе Афон в Греции существует один из древнейших православных мужских монастырей, но паломницы-женщины в афонские обители никогда не допускались.
Впервые: Отечественные записки. 1873. № 2, с заголовком «Кому на Руси жить хорошо. Часть вторая. Глава 1. Последыш».
Критика начала свои упреки в адрес «Последыша» с того, что Некрасов «никогда не поспевает со своей сатирой вслед за действительностью и обличает крепостное право ровно через 12 лет после его отмены». В. Г. Авсеенко заявлял далее, что русский мужик «никогда не станет забавляться бессмысленными фарсами, которые представляются столь забавными петербургскому поэту». Сюжет «Последыша» основан «на совершенно невероятном и, можно сказать, вполне бессмысленном анекдоте» (Русский вестник. 1874. № 7).
В доказательство правдивости сюжета «Последыша» комментаторы «Кому на Руси жить хорошо» приводили следующий факт. Декабрист А. В. Поджио в письме к доктору Н. А. Белоголовому сообщал, что в селе Щуколове Дмитровского уезда Московской губернии «владелица имения скрывала факт освобождения крестьян от своего разбитого параличом мужа, и ежедневно счастливый еще помещик отдает по-прежнему приказания старосте: „Завтра – сгон, собрать баранов, баб не спускать“ и пр.». К. И. Чуковский высказал предположение, что Белоголовый, лечивший поэта, рассказал ему эту историю. Но изучение автографов поэмы показало, что замысел «Последыша» возник у Некрасова задолго до знакомства его с Белоголовым. Что же могло послужить ему источником?
Прежде всего осознание парадоксальности самого «освобождения», оставлявшего крестьян на длительный срок в фактической зависимости от помещика. К этому следует добавить наблюдения Некрасова над парадоксальностью поведения самих крестьян в сложившейся ситуации. Распространился слух, что через два года государь издаст новый указ, по которому вся земля помещиков перейдет в полное крестьянское владение. И мужики решили не торопиться с выходом на волю, не подписывать уставные грамоты, не переходить с барщины на оброк. С таким сопротивлением крестьян столкнулся, например, И. С. Тургенев в Спасском-Лутовинове.
Помещики, психологически не готовые к освобождению крестьян, тоже шли на всяческие уловки, чтобы оттянуть на неопределенный срок подписание уставных грамот. Так, в Угличском уезде Ярославской губернии помещик Осталопов, «придравшись к тому, что некоторые крестьяне не отработали положенные им девять дней на барщине, отказался подписывать уставную грамоту, всячески затягивая дело освобождения. А крестьян требовал подвергнуть телесному наказанию» (Русская речь. 1861. 14 сентября).
В 1862 году в журнале «Светоч» известный в свое время беллетрист и педагог Н. Ф. Бунаков опубликовал рассказ «Кошмар Топтыгина», в котором потомственный дворянин Дмитрий Иванович Топтыгин, узнав о предстоящей реформе, замышляет аферу сродни той, которую предпримут у Некрасова «дети» Последыша, князя Утятина. «Как бы ухитриться хоть в нашей стороне приостановить это дело? Послать разве от себя бумагу, что, мол, крестьяне мои очень довольны своим положением и воли для себя совсем не желают, да и хуже им только от этого будет?.. Расписать тут всяких четвергов с пятницами, да и мужикам велеть подписаться… А уж коли и они переменились да набрались фанаберии дурацкой, так я из рощи таких славных лозанов напазгаю да и задам им, подлецам, такую выдержку, что небу жарко станет и дурь-то вся разом из головы вылетит» (Светоч. 1862. № 2. Отд. 1. С. 100–115).
Не исключено, что Некрасов читал этот рассказ и что под его воздействием возник у него не только сюжет «Последыша», но и образ генерала Топтыгина. Во всяком случае, «камедь» «Последыша» точно выражала всю двусмысленность совершившегося «освобождения» и достоверно передавала настроения господ и мужиков в новой, пореформенной ситуации. В «Последыше» как в капле воды отражалась всероссийская комедия пореформенной деревенской жизни.
«Последыш» создавался в 1872 году, но проблемы, в нем поставленные, не утратили своей актуальности, несмотря на целое десятилетие, прошедшее с момента провозглашения реформы. Земля по-прежнему не была собственностью крестьянина, выкуп ее растянулся на многие десятилетия. Незадолго до своей трагической гибели Александр II в разговоре с Лорис-Меликовым с величайшим не