— Я никуда отсюда не уйду. Я его не оставлю. Идите вы к черту! — Джейк повернулся лицом к стене и разрыдался.
— Предоставь его мне, — сказал Рорк, подходя к ней. — Внизу, — ответил он на ее невысказанный вопрос о Рашель. — Я убедил ее остаться на месте, когда мы услышали крики. Я беру на себя юношу.
— Мне нужен полевой набор, — сказала Ева.
— Да, я знаю. Послушайте, Джейк, вам придется пойти со мной. Лейтенант займется своим делом. Рашель напугана, и она там одна. Идемте вниз, вы должны побыть с ней.
— Это мой отец. Мой отец.
— Мне очень жаль. Я его успокою, — пообещал Рорк Еве, — насколько это вообще возможно, а потом принесу тебе набор из машины.
— Я хочу, чтобы он пока никому не звонил.
— Я прослежу. Идемте, Джейк.
— Я не понимаю. Я этого просто не понимаю.
— Это невозможно понять.
Пока Рорк уводил Джейка, Ева позвонила в управление и вызвала бригаду, а потом повернулась к открытой двери.
— Жертва висит на веревке, прикрепленной к центральному светильнику в спальне на втором этаже, — начала она диктовать. — Визуальная идентификация: Слоун Рэндал. Видимых следов борьбы нет. — Она окинула взглядом комнату. — Постель застелена и выглядит нетронутой. Защитные экраны на окнах задействованы, шторы не задернуты.
Лампы возле кровати были включены, заметила Ева, а на столике справа стоял одинокий бокал с остатками белого вина. Слоун был бос, но на полу под телом лежали шлепанцы — судя по виду, кожаные. На нем был бежевый свитер и коричневые брюки. Один стул был опрокинут. Позади него на рабочем столе стоял включенный мини-компьютер. Еве был виден его горящий огонек.
Она вспомнила про входную дверь. Следов взлома не было.
Вернулся Рорк и принес ей полевой набор.
— Спасибо, — кивнула она.
— Хочешь, я позвоню Пибоди?
— Пока нет. Ей и без того работы хватает. Можешь Подержать под контролем эту парочку внизу? Я хочу, чтобы они ничего не трогали и ни с кем не разговаривали.
— Хорошо. — Рорк бросил мрачный взгляд на тело Рэндала. — Наверно, он понял, что ты пойдешь по следу и этот след приведет к нему.
— Похоже на то, не правда ли? — кивнула она, обрабатывая себя защитным составом.
Рорк перевел на нее взгляд и удивленно поднял брови:
— Но?
— Нет, не складывается. Он знает, что его сын должен заехать за ним. Неужели он хочет, чтобы Джейк нашел его в таком виде? Он отключает сигнализацию, оставляет дверь полуоткрытой. Зачем, когда он мог бы бежать?
— Ну, может, чувство вины?
— Он запачкался давным-давно. И вдруг у него проснулась совесть?
— Мошенничество и убийство отстоят довольно далеко друг от друга на шкале преступлений.
— Может быть, но я с ним встречалась, и, мне кажется, он больше был похож на беглеца, чем на самоубийцу.
Ева вошла в комнату и приступила к работе.
Первым делом она оглядела спальню. Шикарная и стильная, как и сам хозяин. Дорогая одежда, дорогая обстановка, электроника экстра-класса. Этот человек любил и ценил комфорт, удобства и все, что свидетельствует о престиже.
Ева подняла бокал и принюхалась. Оставив маркер на его месте, она запечатала в пластиковый пакет содержимое бокала, а потом — отдельно — и сам бокал. Потом Ева нажала не оставляющим следов пальцем на клавишу компьютера, и экран загорелся. Она прочитала набранный на экране текст.
Я сожалею. Я глубоко сожалею. Мне так жаль! Я не могу так жить. Я вижу их лица. Натали и Бик. Это были всего лишь деньги, всего-навсего деньги. Все вышло из-под контроля. Должно быть, я с ума сошел. Сам не понимаю, что меня толкнуло, что меня заставило нанять убийцу и заплатить за их убийство. Я сошел с ума и теперь и душу свою потерял. Простите меня, потому что я себя простить не могу. Свое ужасное преступление я унесу с собой в Геенну на веки вечные.
Ева отвернулась от экрана к телу. — Ну, из того, что тут написано, одно действительно верно: все вышло из-под контроля.
Она идентифицировала тело для протокола по отпечаткам пальцев, потом осмотрела руки и залепила их защитной пленкой. Ее измеритель определил время смерти: двадцать пятнадцать, вечер пятницы.
Ева перешла в смежную ванную, ведя съемку и изучая обстановку. Чисто, отметила она, мужские туалетные принадлежности на полке и пышное растение с широкими листьями в лакированном черном горшке. Отдельная душевая кабина, сушильная кабина, отделанная полированным белым мрамором ванна-джакузи. На хромированной сушилке висела огромная черная махровая простыня.
Она открыла аптечный шкафчик и осмотрела содержимое.
Лосьоны, кремы, в основном для увядающей кожи и укрепления волос. Мужские противозачаточные пилюли, болеутоляющие и снотворные таблетки. В ящике тумбочки лежали средства по уходу за зубами и мужская косметика.
Ева оглянулась на тело.
— Ты практиковался в затягивании петли, Рэндал? Узел безупречный, ничего не скажешь. Нужна твердая Рука и большая практика, чтобы затянуть удавку по всем правилам искусства.
Услышав звонок, Ева вышла из комнаты и спустилась вниз, чтобы встретить бригаду «чистильщиков» и объяснить им, что где находится. Рорк сидел в истиной с Джейком и Рашель. Джейк ссутулился и свесил руки между колен. Его глаза, как и глаза Равель, молча сидевшей рядом, вспухли и покраснели от слез.
— Я хочу видеть отца, — сказал Джейк, не поднимая головы. — Я должен его увидеть. Я должен поговорить с дедушкой и бабушкой.
— Я скоро вам это устрою. Обещаю. — Поскольку ей это показалось самым удобным, Ева села на низкий столик перед ним. — Джейк, когда вы в последний раз видели отца или говорили с ним?
— В пятницу. Мы устроили на работе панихиду по Нэт и Бику. Их семьи не захотели устраивать поминальную службу в городе. Мы хотели хоть как-то их помянуть. Мы все там были.
— В котором часу это было?
— К концу рабочего дня. Около четырех. Партнеры разрешили всем, кто хочет, уйти домой после службы. Мы с отцом ушли вместе где-то около пяти. Он спросил, не хочу ли я зайти куда-нибудь выпить, но я отказался и поехал домой. Надо было пойти с ним. Надо было поговорить с ним.
— Он казался расстроенным, подавленным? Джейк вскинул голову, его глаза вспыхнули негодованием.
— Ради всего святого, это же была панихида!
— Джейк, — прошептала Рашель и погладила его по колену. — Она же пытается помочь.
— Он мертв. Чем она может помочь? С какой стати ему себя убивать? — возмущенно спросил Джейк. — Зачем он это сделал? Он был молод и здоров, он преуспевал. Он… О боже, он был здоров? Может, он чем-то заболел, а мы ничего не знали?
— Я еще раз задам вам тот же вопрос: в последнее время он выглядел расстроенным или подавленным?
— Я не знаю. Он был печален. Нам всем было грустно. Да что там, мы были в шоке. Пожалуй, в пятницу он немного нервничал. Он был какой-то дерганый. Пригласил меня выпить, но у него это вышло как-то машинально. Ему не хотелось задерживаться и общаться. Точно так же, как и мне.
— Вам известно, где он играл?
— Это было раньше. Господи, это было сто лет назад! Он этим больше не занимается! Он завязал.
— Хорошо. Он не упомянул, куда направляется, когда вы расстались в пятницу?
— Нет. Я не знаю. Я как-то внимания не обратил. Не придал значения. Боже, я должен сказать маме. Они развелись сто лет назад, но она должна знать. И дедушка с бабушкой. — Джейк опять схватился за голову. — Я не знаю, как они это выдержат. На них столько всего свалилось в последнее время…
— Вы могли бы назвать своего отца человеком религиозным?
— Папу? Нет, что вы, совсем нет. Он говорит, что надо брать от жизни все, потому что когда умрешь, на этом все и кончится. — Голос Джейка запнулся. — Вот все и кончилось.
— Он когда-нибудь ходил под парусом?
— Под парусом? — Джейк поднял голову и растерянно взглянул на Еву. — Нет, он не любил воду. А что?
— Просто интересуюсь. У него были серьезные отношения с кем-нибудь?
— Нет. Ему нравились женщины, но он просто… курсировал.
— Он что-нибудь делал по дому? Готовка, уборка?
— У него была прислуга.
— Хорошо. Я прикажу патрульному доставить вас и Рашель к дому вашего деда.
— Я хочу увидеть отца. Я должен его увидеть,
— Я это организую. Вы и ваши родственники сможете его увидеть, как только это станет возможным. Но не сейчас и не здесь. А теперь идите. Вам надо побыть с семьей.
Проводив их, Ева начала методичный обыск первого этажа.
— Он оставил записку на компьютере, — сказала она Рорку.
— Удобно.
— И не говори. На самом деле лишь очень небольшой процент самоубийц оставляют записки. Признался, что нанял кого-то убрать Копперфильд и Байсона.
— Опять-таки удобно.
— Да, мы с тобой на одной волне. — Ева осмотрела небольшой кабинет и перешла в столовую. — Убийства не были профессиональными, это раз. Нет, конечно, он мог нанять какого-нибудь недотепу. Но кому он мог доверить информацию, которую под пыткой вырвали у Копперфильд?
— Только тому, кто сам напрямую замешан.
— Точно. Он написал, что потерял душу и отправляется в Геенну. В Геенну с большой буквы Г. Для меня это означает религиозный фанатизм или, по крайней мере, веру в то, что там нас ждет большой огонь. Да и петля выглядела так, будто ее затянул профессиональный палач. Или опытный моряк. Или вожак бойскаутов. Словом, человек спокойный и точно знающий, что он делает.
Ева прошла в кухню, открыла двери в кладовую, до отказа заполненную провизией, потом двери чулана. — Может, тебе пока поиграть в электронщика, проверить сигнализацию, диски и так далее?
— Речь идет об убийстве, лейтенант?
— Похоже на то. Посмотрим, что скажет судмедэксперт. Но кое-что уже просматривается. Почему дверь открыта и сигнализация отключена?
— Кто-то хотел, чтобы тело было найдено быстро и без проблем.
— Вот видишь. Зачем человеку, задумавшему покончить с собой, приглашать сына на выпивку за пару часов до самоубийства? Он просто не станет этого делать. А если уж он решил пригласить сына на выпивку, он будет настаивать: «Мне надо с тобой поговорить, мне надо снять камень с души». Но он ничего подобного не сделал. И вообще, что мы тут имеем? — продолжала Ева, повернувшись к Рорку. — У нас тут человек, который любит хорошо пожить, причем на любые доступные средства. Никаких прочных связей, ни малейшего реального интереса в семейном бизнесе. Отец — жестокий деспот, сын наступает на пятки, а сам он — паршивая овца в семье. Но он знает, как позаботиться о своих удобствах. И у него есть проблема с азартными играми.