ед выборами». — Он сжал кулаки. — Ах ты, сволочь, только этого нам не хватало!
Он осекся и снова повернулся к Лали.
— А на местах? — допытывался он. — Давай рассказывай все. Воображаю, какой вы там произвели фурор.
— Только в Мартосе, — признала Лали, — но видела одна трактирщица.
— А машину-то видели? С эмблемой партии — славную оставили визитную карточку.
Лали глубоко вздохнула. Постаралась взять себя в руки. Сказала:
— Успокойся, Дани, машину никто не видел. Та женщина из трактира не выходила, а на улицах не было ни души. От Мартоса до дома мы вообще не останавливались.
Дани снова скрестил руки на груди. Заговорил мягче, как будто хотел успокоиться сам:
— Я понимаю, что это просто ребячество, не более, но как получилось-то, Лали, с ума сойти, сознайся… Если газетчики пронюхают — все, можем складывать чемоданы.
Лали подошла к нему совсем близко. Решительно посмотрела ему в глаза.
— Хватит, Дани, переливать из пустого в порожнее, — сказала она. — Что было, то было, назад не вернешь. Самое разумное сейчас — подумать, какие еще меры можно принять.
— Совершенно верно, — отозвался Дани, — какие меры. Куда его деть на ночь, мать его за ногу? Здесь он не может оставаться, в отель в таком состоянии отправлять его немыслимо.
Звякнула маленькая дверь, и вошел Педрито Недотепа.
— Чего тебе надо? — взорвался Дани.
— Плакаты, — испуганно ответил тот.
— Бери и вали отсюда.
Перепуганный парень наклонился и взял с полу несколько свернутых в трубочку плакатов. Когда он выходил, Дани окликнул его:
— Эй, постой, вели Примо принести двойную порцию кофе, да покрепче, сделай одолжение! — Обернулся к Лали: — Наверное, с этого надо начать. — Он посмотрел на кресло, в котором спал Виктор. — Не думаю, чтобы этот словесный понос прошел у него раньше чем часа через два. Представляешь, какую предвыборную кампанию он мог бы развернуть в вестибюле отеля!
Лали мягко спросила:
— А может, отведем его ко мне?
— К тебе? А девочки?
— Девочки с моей мамой, это не проблема.
— А как Артуро?
Лали гордо вскинула голову:
— Хочешь спросить, что в такой ситуации делает у меня в доме Артуро?
Дани улыбнулся. Похлопал ее по руке:
— Ладно, Лали, не беленись, дорогая, мне твой план нравится, но тогда лучше не поить его кофе, не разгуливать.
— Все равно, — сказала Лали, — дома дадим ему две дозы валиума-десять, и полный порядок.
— Валиума? А не вредно после спиртного?
— Что ему сделается, — ответила Лали. — Не учи ученого!
Анхель Абад резанул воздух рукой.
— Не мешкай, Дани, давай кончать с этим к чертовой матери.
Вошел Примо, останавливаясь на каждом шагу, чашка с кофе дрожала у него в руке. Он поставил чашку на стол и вышел. Дани взял чашку, подошел к красному креслу:
— Пей, депутат.
Виктор открыл глаза — удивленные, отсутствующие; одного за другим оглядел всех и послушно стал пить. Анхель Абад наклонился к Лали:
— Видишь? Как не в себе.
Когда чашка наполовину была выпита, Дани сказал Анхелю Абаду:
— Спускайся, мы — за тобой. Открывай машину, если на улице кто-нибудь есть, дай нам знать, чтобы мы подождали в подъезде. — Потом обратился к Кармело: — Позаботься, чтобы выход был свободен, чтобы никто не путался в дверях. Чем меньше шума, тем лучше.
Лали отдала Анхелю Абаду ключи от машины, и он вышел вместе с Кармело. Дани обхватил Виктора за пояс, Лали с другой стороны взяла Виктора под руку, и они подняли его.
— Пошли, депутат.
— Куда?
— Спать. Уже поздно.
— Я., я не хочу спать.
— Все в порядке, не беспокойся.
Они шли нетвердо — хилому человечку Дани и хрупкой Лали едва удавалось удерживать Виктора. На площадке первого этажа Виктор остановился.
— Я не хочу спать, — снова сказал он.
— Не хочешь — не спи, а отдохнуть надо, Виктор. Завтра в десять тебе выступать по радио.
Виктор посмотрел на него, словно не узнавая:
— Про сеньора Кайо?
— Про сеньора Кайо и про что хочешь. Позже подумаем об этом без спешки, а теперь пошли вниз.
Им понадобилось пять минут, чтобы добраться до двери. Кармело встал на смену Лали, и она пошла вперед. Она увидела Анхеля Абада — он стоял у машины и поторапливал их. В кафе был всего один человек — молодой парень стоял, облокотившись на стойку, спиной к ним. Лали обернулась в сторону подъезда.
— Идите, живо, — сказала она.
Только в машине Лали перевела дух.
Дани с Кармело, посадив Виктора посередине, устроились на заднем сиденье. Дани вынул большой белый платок, несколько раз отер лоб и, склонившись набок, чтобы спрятать платок в карман, сказал:
— Ну и собачья работенка.
Лали включила мотор. Дани добавил:
— Самое опасное в этих делах — пресса, эти псы газетчики. Из такой чепухи — ну, обделались — завтра, глядишь, горы навалят.
Машина мчалась по пустым улицам, шины мягко шуршали по влажному асфальту, усыпанному листовками. Виктор забеспокоился, попробовал выпрямиться. Пристально глядя на Дани, сказал:
— Знаешь, Дани, какая польза от цветка бузины?
Дани положил руку ему на плечо.
— Да черт с ним, какое тебе дело?
Виктор повернулся к Кармело:
— А ты знаешь?
Лали, разворачиваясь, сказала:
— Хоть и запрещено, я въеду отсюда, чтобы не делать крюка по Тирсо де Молина.
— Осторожно, не вляпаться бы.
Лали остановила машину перед современным кирпичным десятиэтажным домом со стеклянными дверями и алюминиевыми рамами. Вышла из машины и открыла дверцу, выпуская Кармело. Потом они помогли вылезти из машины Виктору, и тот стоял и ошарашенно оглядывался по сторонам. Лали подошла к двери, сунула ключ в замочную скважину, и в этот момент подъезд осветился. Не отперев двери, она вытащила из замка ключ.
— Живо в машину, — сказала она. — Кто-то спускается.
Анхель Абад, Дани и Кармело взялись за Виктора, который не желал двигаться с места. Без лишних слов они затолкали его в машину. Лали села за руль и включила зажигание; в этот момент двое мужчин и две женщины вышли из лифта. Лали посмотрела краем глаза.
— Кавьедес, — сказала она.
— Адвокат?
— Да.
— Нам лучше смыться. Сделай круг по кварталу.
Пары дружески прощались на углу.
— Ну-ка посмотрим, сейчас, наверное, разойдутся.
— Этот Кавьедес — и нашим и вашим, не поймешь, с кем он. Последнее время, говорят, с Арейлсой[21], — заметил Анхель Абад.
Когда они снова выехали на улицу, она была пуста, и Лали остановилась у дверей своего дома. Дани сказал Кармело:
— Останься в машине, а то нас слишком много.
Квартира Лали выглядела приятно, интеллигентно. Книги, рисунки, гравюры, плакаты на стенах, маленький красного цвета телевизор на полке среди книг, а под ним — закрытый прозрачной пластмассовой крышкой проигрыватель, динамики были укреплены у самого потолка. Под книжными полками — диван, а перед ним — низенький столик с журналами, пепельницей из муранского стекла и красной розой в стакане. Виктор пошатывался, Дани с Анхелем Абадом поддерживали его.
— Где мы будем спать?
— Здесь, проходите.
Лали шла впереди и зажигала свет, открывала двери, пока по маленькому коридору они не дошли до комнаты, где стояли две одинаковые кровати с бамбуковыми изголовьями, а по бокам — две тумбочки, заваленные книгами карманного формата. Она зажгла две лампы под зелеными абажурами и откинула одеяло.
— Сюда его, — сказала она. — А я буду спать с девочками.
Она вошла в ванную рядом, и послышалось звяканье пузырька с лекарством о стеклянную полочку; Дани с Анхелем Абадом сняли Виктора куртку, брюки и уложили его в постель. Лали вернулась с крошечным пузырьком и стаканом воды.
— Ну-ка, — сказала она, — открывай рот. — И положила на язык Виктору две голубые таблетки. — Запей.
Виктор тяжело наклонился к стакану и сделал два глотка. Лали поставила стакан на стеклянный верх бамбуковой тумбочки и помогла Виктору улечься на подушке. Дани вздохнул всей грудью, и Лали улыбнулась ему:
— Успокоился?
— И еще одно, — сказал Дани, — завтра около десяти я приеду за ним. Лучше, чтобы никто не видел вас выходящими вместе.
Лали выпрямила стройную шею, рассмеялась:
— Так будет приличнее, правда?
Дани выгнул густые брови.
— Приличия надо блюсти, — сказал он.
— Дани! — раздался требовательный и мрачный голос Виктора. Лали и Дани обернулись. Виктор, лежа на подушке, хватался руками за ворот рубашки.
— Вот еще, Дани, — сказал он. — Вот еще что я не рассказал тебе про него.
— Про сеньора Кайо?
— Про сеньора Кайо.
Дани поднял густые брови, чуть склонил голову. Виктор был возбужден и явно страдал.
— Он тоже ненавидит, знаешь? — проговорил он, запинаясь. — Ненавидит, как и мы… В последний момент в селение заявились эти — с Маурисио, или как его там. Смотри!
Виктор рванул на себе рубашку — отскочили две пуговицы, и обнажилась грудь с двумя кровавыми рубцами поперек. Он печально поднял глаза и добавил:
— С этим ничего не поделаешь, Дани, это как проклятье.
Прежде чем склониться над кроватью, Дани поглядел на Лали с молчаливым укором.
— Что это? Как получилось?
Лали инстинктивно прижала руки ко рту.
— Какой ужас! — проговорила она. — Почему же ты не сказал раньше?
Святые безгрешные(Роман)
Памяти моего друга
Феликса Р. де ла Фуэнте
Книга перваяАСАРИАС
Сестру раздражало все, что он делал, и она бранила его, и он возвращался в Хару, к сеньорито, потому что сестру раздражало все, что он делал, она хотела, чтобы мальчики учились, а он не соглашался и говорил ей назидательно и гнусаво