Судьба книг
Как книги вдохновляют нас на новые безумные проекты
Если в культуре Кремниевой долины и есть какая-то прелесть и благодать, так это то, что мы освобождены от многих убийственных и занудных светских мероприятий, обязательных для посещения. Я говорю о тех, на которых вы должны сесть за стол в отведенном вам месте и выбирать блюда из говядины, рыбы и овощей в меню, притворяясь, что вы внимаете скучным тостам и глупым шуткам, пока не придет время уходить. Но иногда нам все-таки приходится бывать на таких сборищах.
Однажды на одном таком мероприятии за белоснежными скатертями меня усадили между владельцем Amazon Джеффом Безосом и Эриком Шмидтом, который тогда занимал должность генерального директора Google. Это было еще до появления электронных книг Kindle. Две важных шишки из Кремниевой долины воззрились друг на друга и внезапно затеяли страстную перепалку, будто торговали на бирже. Однако на этот раз предметом торга были не ценные бумаги, а цифры и подробности, касающиеся книжного бизнеса. Все произошло мгновенно, на одном дыхании.
Тем временем на сцене кто-то вещал об установке компьютера, работающего на солнечной энергии, где-то в Африке. В моем сознании тут же возник образ гиены, до отказа накачанной кофеином: она пыталась поколотить собственное отражение в зеркале. Я сидел за столом, бездумно глядя впереди себя, и сам себе казался куском целлулоидного фона из мультфильма 20-х годов, который вклинился между двумя буйными персонажами, копирующими действия друг друга, причем пленка двигалась с двойной скоростью.
Эрик и Джефф – мои хорошие знакомые, так что я знал, что они в действительности двигались не быстрее обычного, хотя скорость движения, считавшаяся нормой для такого мероприятия, резко контрастировала с тем унылым состоянием, в котором я тогда пребывал. Это состояние называется «пытаюсь закончить книгу». Процесс работы над книгой диктует авторам особое восприятие времени.
Работа над книгой: личный опыт
Попытка довести первую книгу до конца затянулась не то что на годы – на десятилетия. Договор с издательством нависал надо мной, как дамоклов меч, высунувшийся из радиоуправляемой модели вертолета, следящего за каждым моим движением.
Бесконечное нервное напряжение можно попытаться обратить в шутку. Между самыми неторопливыми подрядчиками установилось негласное состязание: кто дольше всех просрочит контракт на написание книги, прежде чем придется вернуть аванс. Орнетт Коулман и Джон Перри Барлоу[145] продержались пару десятилетий.
Дело было вовсе не в моей лени. За те годы, что я тянул со сдачей книги, я участвовал в создании нескольких стартапов, которые вошли в состав крупных компаний. Я стал отцом, руководил межуниверситетской исследовательской программой, записал диск на одном из ведущих лейблов, составлял и исполнял симфонии, разъезжал с концертами по всему миру. Между делом я писал множество статей и вел авторскую колонку в ежемесячном журнале. Но писать книгу – это совсем другое.
Книга – это не просто чтиво; в ней размышления достигают кульминации и оформляются в обоснованную точку зрения. Мне было сложно закончить книгу лишь потому, что мои мысли еще не созрели, хотя я и не был готов это осознать. Мне и вправду потребовались все эти годы, чтобы подготовить к публикации «Вы не гаджет». Если бы за моими плечами не стояли долгие годы литературных упражнений, мне бы никогда не удалось создать книгу. Когда я наконец-то собрался с мыслями, я довольно быстро управился с финалом. Издать книгу, когда я еще не готов, значит умалить значение не только моей книги, но и всех книг. Тем временем оба титана Кремниевой долины подошли вплотную к осознанию того, что в силу выпавшего на их долю руководства некоторым количеством центральных компьютеров интернета они получили возможность всего за каких-то несколько лет подчинить весь книжный мир своей воле.
Бумажные книги против электронных: ложная дилемма
Не то чтобы меня напрягало чтение книг с планшета, но меня тревожат закулисные политические и экономические интриги и изменение восприятия времени, которые могут повлечь за собой массовое распространение электронных книг.
Вероятно, книги в электронном формате кое-что теряют – вряд ли они займут то же место в потоке человеческой жизни и мысли, которое занимала бумажная книга. Разрушим ли мы культуру ради сохранения или оцифровки книг – по-прежнему неизвестно.
Тем не менее я поражаюсь тому, что книгоиздатели не осознают эмоциональной значимости бумаги. В наш позолоченный век они все еще пытаются продавать книги как потребительский товар по цене, приемлемой для широких масс, и возможности развития бизнеса уплывают у них прямо из-под носа. До тех пор пока длится эпоха сирен, у нас будет лишь опустошенный рынок с ослабленным и оттого исчезающим средним классом. Чтобы выжить, книжный бизнес должен производить продукцию для верхушки – для богатых.
В музыкальном бизнесе верхние сегменты рынка принимают вид безумно дорогого оборудования для аудиофилов и лимитированных изданий на виниле запредельно высокого качества. В книжном бизнесе должны быть сверхлимитированные издания таких книг, как эта. Экземпляры, переписанные вручную монахами на бумагу ручной работы с использованием органических чернил, произведенных по стандартам этичной торговли, будут продаваться только в VIP-залах во время вечеринок, на которые почти невозможно попасть. Послушай-ка, издатель: вместе с этими строками ты публикуешь совет, который мог бы принести тебе целое состояние, но ты предпочтешь проигнорировать такую возможность пережить тяжелые времена.
Те, кто слишком молод, чтобы уловить аллюзию, тут же вспомнят комментарий одного из американских военных чинов в широко известном документальном фильме о войне во Вьетнаме, который называется «Сердца и мысли». Он тогда заявил, что чтобы спасти деревню, ее необходимо уничтожить.
Какими станут книги с подачи кремниевой долины?
Как будут выглядеть книги, когда Кремниевая долина возьмется за издательское дело? Вопрос по-прежнему открыт. И если бы я был уверен, что тот или иной сценарий действительно неизбежен, я бы не морочил себе голову понапрасну, пытаясь повлиять на ход событий. Я могу лишь запечатлеть на бумаге собственные мысли насчет того, что, на мой взгляд, случится с отраслью, если ничего не изменится. Мы кое-что узнали, наблюдая за тем, что произошло с музыкой, видео, фотографией и СМИ. Предлагаю вашему вниманию один из возможных вариантов развития событий (но далеко не единственный).
• Пропускных барьеров для начинающих авторов станет намного меньше; все, что нужно, – только написать чертову книгу, просто написать ее и выложить в сеть. Такая возможность появилась уже сейчас, но в будущем она будет еще доступнее. Привлекать «литературных негров» будет даже проще, чем теперь, их можно будет находить на краудсорсинговых платформах или вовсе заменить искусственным интеллектом. Сервис будет автоматически собирать восхитительные аннотации: «Книга, которую мы все так ждали!» С сетевым самиздатом будет еще меньше хлопот, чем сейчас. Самопровозглашенным авторам, возможно, придется доплачивать за публикации или просто смириться с пристальным вниманием шпионских сервисов и более назойливой рекламой.
• Численность издаваемых авторов вскоре практически сравнится с количеством читателей, готовых платить за их книги, как это случилось с музыкой.
• В результате появится несколько хороших книг от авторов, которые в противном случае так и остались бы неизвестными. Обычно такие книги становятся популярными в ходе быстрого роста рынка или при «стихийном появлении» нового способа презентации книг или устройства для чтения. Если какая-нибудь компания выпустит новую читалку, на какое-то время авторы книг, которые можно прочесть только при помощи данного устройства, получат преимущество. Таким образом, интересный автор, заявивший о себе в удачный момент, при случае сорвет большой куш в результате технологического перехода.
• Совокупный объем финансов, которые получают авторы, зарегистрированные в системе, уменьшится и составит лишь некоторую долю от сумм, которые они получали до появления цифровых сетей. Гонорары будут выплачивать за счет доходов от рекламы и платежей от читателей, связанных договорами и обязательствами с поставщиками книг и производителями устройств для чтения.
• Большинство писателей будут зарабатывать не на продажах своих произведений, а за счет окололитературной деятельности в режиме реального времени – давать выездные лекции, встречаться с читателями, оказывать консалтинговые услуги. В результате изменится демографический профиль авторского контингента. В рядах писателей будут преобладать бездетные молодые люди, располагающие внушительным пассивным доходом или выгодной должностью. Среди литераторов почти не останется независимых ученых, обремененных семьями.
• Многие писатели будут притворяться коммерчески успешными и вкладывать средства в подкрепление иллюзии. Большинство из них прибегнет к помощи родственников или наследства. Постепенно сформируется отдельная прослойка интеллектуальных плутократов.
• Читатели станут гражданами второго сорта с точки зрения экономики. (Вкратце повторю почему: покупая бумажную книгу, вы становитесь владельцем вещи, которую можно перепродать. Стоимость вещи при этом может увеличиться или уменьшиться. Когда читатель «покупает» электронную книгу, он всего-навсего заключает договор о предоставлении доступа, однако не приобретает капитала – ему нечего перепродать, у него нет товара, стоимость которого могла бы повыситься. Это противоречит всем принципам рыночной экономики[146]. Если владеть капиталом могут лишь отдельные привилегированные игроки, а все остальные могут только приобретать услуги, рынок рано или поздно начнет пожирать сам себя, пока не обратится в свою противоположность.)
• Книги будут интегрированы в сетевые приложения, видеоигры, виртуальные миры и прочие цифровые форматы, которым еще только предстоит завоевать популярность. Поначалу это принесет авторам солидный доход за счет новизны, прежде чем крупнейшие серверы приспособят новшество для своих нужд.
• Распределение показателей продаж книг будет еще более неравномерным, чем на традиционных рынках. Писательская элита будет крайне немногочисленна, а великое множество авторов будут писать только ради того, чтобы потешить свое тщеславие; лишь немногие удержатся где-то посередине.
• Многие будут читать только те книги, которые им подсунут прямо под нос алгоритмы краудсорсинговых платформ. Имя автора зачастую так и останется неизвестным, причем читатели даже не поймут, где заканчивается одна книга и начинается следующая.
• Многие книги можно будет прочесть только на конкретном устройстве – например, планшете, выпущенном той или иной компанией.
• Рынок заполонят книги, генерируемые алгоритмами или написанные с использованием каторжного труда. Выпуск массовых партий подобной литературы настолько подешевеет, что даже при очень скромной прибыли получится заманчивое бизнес-предложение.
• Некое подобие книги будет вмещать намного больше информации, чем когда бы то ни было, однако планка качества в целом заметно упадет.
• Одна и та же книга у разных читателей или при повторном прочтении может выглядеть по-разному. С одной стороны, это улучшит качество обновлений и сведет к минимуму контакты с типографией, но в то же время будет сложнее прочувствовать ритм и лирическое настроение прозаических произведений. Публика утратит всякий интерес к извещениям об окончании работы над рукописью; одновременно усилится эффект «информационного пузыря».
• Инструменты поиска чтива превратятся в поля сражений между дельцами. Эти баталии будут выглядеть крайне непривлекательно. Интерфейс для чтения станет трофеем в конкурентной борьбе и будет испорчен спамом и манипуляциями.
• Писательское ремесло утратит престиж. Кто-то решит, что это способствует торжеству демократии и антиэлитарных практик, но все остальные будут усматривать в этом снижение стандартов качества.
• Читателей ожидает долгая морока с восстановлением забытых паролей, продлением срока действия кредитных карт и кабальными договорами, вынуждающими пользоваться неподходящими устройствами и мобильными сервисами в течение нескольких лет. Смена поставщика повлечет за собой потерю собственных библиотек, пометок и даже собственных литературных опусов. Сетевой нейтралитет сохранится лишь в виде красивой теории, но не будет реализован на практике.
• Технически подкованные книгочеи будут потешаться над не столь искушенными читателями, которым будет сложно разобраться с новой системой. Чем больше вы похожи на хакера, тем больше у вас преимуществ.
• В целом чтение книг будет обходиться дешевле, чем сейчас. Удешевление книг будут превозносить на все лады как преимущество для потребителей, но при этом доходы от литературного труда будут по-прежнему проседать. Если бы подобные тенденции существовали только в мире музыки, литературы и прочих медиа, это можно было бы расценивать как одну из примет становления несокрушимого мира цифровых технологий и всепожирающих программ[147]. Однако стоит распространить их на транспорт, промышленность, здравоохранение, образование и другие жизненно важные отрасли, экономика начнет угасать, что в долгосрочной перспективе практически не оставляет шансов на сохранение капитализма. Да, я в который раз повторяю основную идею книги, но в любом случае об этом следует говорить как можно чаще.
• Когда книги практически повсеместно перейдут в цифровой формат, владельцы ведущих серверов, переадресовывающих запросы читателей, которые предположительно будут управляться из Кремниевой долины, станут еще богаче и влиятельнее, чем сейчас.
Кое-какие перспективы развития книжного рынка мне по душе. Больше всего меня привлекает пространство для экспериментов, которое открывается в результате интеграции книг в приложения, музыку, кино, виртуальные миры и все прочие форматы, которые подходят для интернета. В результате должно получиться что-то интересное, но помните, что для созревания плодов культуры нужно проявить терпение, независимо от темпов перехода к новому технологическому укладу. Спустя некоторое время, в ходе которого, возможно, успеет вырасти новое поколение, у человечества наверняка появится немало новых приятных развлечений.
Стремление к более плотному контакту с аудиторией у разных писателей выражено по-разному. Мне бы точно понравилось, если бы я полностью посвятил свою жизнь литературе. Но поскольку я еще и разработчик, композитор и отец, я физически не в состоянии незамедлительно ответить всем читателям, которые пытаются со мной связаться. Это реальная засада, так как попадаются очень милые послания, но что тут поделаешь? Мне претит поверхностное общение в социальных сетях, я не хочу казаться более ответственным, чем я есть на самом деле, даже если сейчас это модно. Я знаю авторов, которые пишут беллетристику, бизнес-литературу и мотивационные книги и которым нравится поддерживать тесную связь с читателями и беседовать с ними часами напролет.
Что будет с книгами, которые стоит сохранить?
Что же не так с этим списком? В нем есть как положительные, так и отрицательные моменты, но общая модель выглядит нерабочей и странной, как будто мы «вместе с водой выплескиваем ребенка». Книга – не артефакт, а продукт синтеза всех проявлений человеческой индивидуальности, выражающей себя в контексте человеческой истории. Экономическую модель нынешних сетей следует оптимизировать, чтобы сохранить этот синтетический эффект, иначе сетевые технологии не принесут нам никакой пользы.
Вот такие письма каждое утро приходят мне на электронную почту:
«Я постдок[148] в университете таком-то. […] Пишу научную работу по коллективным творческим проектам. Хотелось бы узнать, не могли бы вы порекомендовать подходящую литературу по теме. Выражаясь точнее, мы собрали эмпирические подтверждения […], указывающие на то, что публика предпочитает коллективные проекты индивидуальным. Мы изучаем эту закономерность на примере […] онлайн-сообщества, в котором ребята создают мультфильмы, видеоигры и интерактивное искусство. Мы читали вашу статью о „цифровом маоизме“ на Edge.org и хотели бы поинтересоваться, известны ли вам другие специалисты, утверждающие, что индивидуальные проекты выполнены более качественно, чем коллективные».
Это письмо написал сотрудник одной из самых передовых компьютерных лабораторий в мире. Как ни прискорбно, я быстро выхожу из себя, когда пытаюсь отвечать на такие вопросы.
В мире хай-тека никто не спешит воплощать в жизнь свои измышления на этот счет. Мы чтим представителей бизнес-элиты как бессмертных героев. Я еще ни разу не видел подтверждений того, что в результате коллективных или индивидуальных экспериментов с облачным ПО можно получить наработки, равноценные проектам Стива Джобса.
Так что обычно я даже не представляю, с чего начать ответ на такое письмо. Посмотрите вокруг, обратитесь к истории: повсюду рок-звезды, изобретатели и великие физики. Даже в статьях Википедии, посвященных достижениям человечества, говорится в основном о заслугах конкретных личностей, а не коллективов. Как мое старое эссе от 2006 года может быть единственным описанием преобладающей модели всего на свете?
Во-первых, я хотел бы отметить, что это предположение не подразумевает, будто человек должен давать тот же результат, что и алгоритм или коллектив разработчиков[149]. Это не так. Также отмечу, что рыночный принцип распределения, который обычно выражается фразой «победитель получает все», преподносится как единственно возможный метод оценки продуктивности людей и машин.
Я изо всех сил стараюсь донести свою мысль как можно более деликатно, но в самом конце не могу удержаться от ехидства: «А вы бы захотели отправить робота, запрограммированного коллективом сотрудников, заняться сексом вместо вас, потому что у него лучше получается? Или вы предпочтете заняться сексом самостоятельно и улучшать свои навыки по мере практики?»
Смысл человеческой жизни – просто жить, и нам нет резона придерживаться иных точек зрения. Тем не менее этот аргумент недостаточно убедителен. Перескажу своими словами один из ответов на вопрос с подвохом: «Я бы хотел завести себе робота для сексуальных утех – самого лучшего из всех доступных моделей. Все остальные тоже выиграют от этого. Если я по-прежнему отдаю предпочтение сексу с живыми людьми, хотя в моем распоряжении будут роботы для секса, то я буду саботировать совершенствование роботов в эгоистических целях, задерживая поступление сведений о первых сексуальных контактах с роботами».
ПОКУПАЯ БУМАЖНУЮ КНИГУ, ВЫ СТАНОВИТЕСЬ ВЛАДЕЛЬЦЕМ ВЕЩИ, КОТОРУЮ МОЖНО ПЕРЕПРОДАТЬ. КОГДА ЧИТАТЕЛЬ «ПОКУПАЕТ» ЭЛЕКТРОННУЮ КНИГУ, ОН ВСЕГО-НАВСЕГО ЗАКЛЮЧАЕТ ДОГОВОР О ПРЕДОСТАВЛЕНИИ ДОСТУПА, ОДНАКО НЕ ПРИОБРЕТАЕТ КАПИТАЛА – ЕМУ НЕЧЕГО ПЕРЕПРОДАТЬ.
Попробуйте пустить в ход логику: «Можно получить роботизированный секс и без робота, но тогда половая жизнь, лишенная личностного аспекта, утратит остроту; из нее уйдут страсть, нежность, построение взаимного доверия и любви». Как правило, в этом ключе попытки обратиться к логике терпят крах.
Теперь перейдем к критериям успеха: «Если рыночная цена – единственное легитимное доказательство качества товаров и услуг, то почему мы до сих пор ломаем головы над доказательством теорем? Давайте лучше устанавливать истинность той или иной теоремы путем голосования, а для пущего эффекта сделаем голосование всеобщим, хотя сотни миллионов людей вообще не понимают математики. Вас устроит такой вариант?»
Полдня проспорив с приверженцами нового мышления, окрыленными свежими примерами дельцов, добившихся власти и богатства за счет сети, я обычно могу изменить ход их рассуждений – но только на оставшиеся полдня. Однако на следующий день они снова возвращаются в ряды идеальных половых партнеров для роботов.
Видя в людях всего лишь элементы цифровой сети, разработчик совершает медленное интеллектуальное и духовное самоубийство и медленное убийство всех остальных. Если мир будет переосмыслен и перестроен таким образом, что люди станут неотличимы от других составных элементов, тогда человеческая цивилизация придет в упадок.
Тяжело не поддаться влиянию идей, заложенных в самую суть системы, в которой вы пытаетесь выжить и преуспеть. Если для достижения наибольшего экономического успеха надо воспринимать людей как элементы сетевой архитектуры, подобное мировоззрение будет укреплять свои позиции всякий раз, когда вы попытаетесь достичь успеха.
Мы пока не придумали ничего лучше, чем воспринимать систему как совокупность информации. Я не пытаюсь избавить вас от привычки рассуждать о человечестве в терминах информатики; я и сам живу такой жизнью. Однако я настаиваю, что возможны и другие пути построения информационной экономики, которые, в отличие от дороги, на которую мы ступили, не ведут к саморазрушению.