Н3.9. Более крупные участники рынка связаны с большим числом контрагентов, а при равном числе имеют дело с более крупными контрагентами, чем менее крупные участники рынка.
Впрочем, допустимо и контрпредположение о том, что растущие торговые сети заинтересованы устанавливать более прочные отношения с уменьшающимся числом относительно крупных и проверенных поставщиков [Hingley 2005: 852]. В любом случае наличие или отсутствие подобной связи заслуживает проверки.
Данные показывают, что в ритейле с укрупнением компаний число их деловых партнёров действительно возрастает. В том числе увеличивается и число крупных партнёров (обе связи на уровне значимости менее 0,01). Но интересно, что эта связь оказывается не столь устойчивой: в секторе продовольственных товаров она уже не прослеживается, а в секторе бытовой техники и электроники значима лишь на уровне 0,05.
Среди поставщиков подобная связь между размером компании и числом её контрагентов наблюдается по всей совокупности и отдельно по сектору продовольственных товаров (р ‹ 0,01) (в секторе бытовой техники и электроники она исчезает).
Характерно, что с ростом масштабов игроков на двух смежных организационных полях происходят разнонаправленные процессы в отношении размера контрагентов. Доля крупных контрагентов у крупных же ритейлеров по сравнению с мелкими и средними ритейлерами возрастает с 43 до 62 %, а у крупных поставщиков она, наоборот, падает с 6 до 2 %. Иными словами, чем сильнее концентрируется ритейл, тем больше розничные компании работают с крупными партнёрами, вытесняя мелких контрагентов. Но чем крупнее поставщики, тем больше общее число их партнёров (среди которых преобладают мелкие и средние ритейлеры) (см. рис. 3.3).
Рис. 3.3. Связь размера компаний с числом и размером контрагентов
В целом мы можем сказать, что гипотеза Н3.9 в явном виде не опровергается: укрупнение розничных компаний приводит к уплотнению рыночной ниши в смежном организационном поле.
Но для ритейлеров более устойчиво это выражается не в увеличении числа партнёров, с которыми заключаются договора поставки, а в укрупнении этих партнёров в соответствии с высказанным ранее контрпредположением М. Хингли [Hingley 2005: 852]. Приводит ли это к повышению интенсивности конкурентной борьбы в смежном поле, ещё предстоит выяснить.
Связь укрупнения контрагентов в смежном организационном поле с уровнем конкуренции в своём организационном поле
Для данной компании, разумеется, важны не только и не столько число и размер контрагентов как таковые, сколько характер отношений между ними, и в первую очередь острота конкуренции в смежной части организационного поля рынка. Чем выше конкуренция между твоими партнёрами, тем выше, скорее всего, и уровень структурной автономии твоей компании, меньше её ресурсная зависимость от каждого отдельного контрагента.
Мы зафиксировали, что рост концентрации в данном организационном поле приводит к повышению доли крупных контрагентов в смежном поле. Но из этого автоматически не вытекает обострение конкуренции между контрагентами. Напротив, они сами могут усиливать своё давление на данное организационное поле, перенося в него возрастающую часть конкурентного напряжения.
Чтобы измерить эту связь, мы соотнесём долю крупных партнёров данной компании с тремя показателями уровня конкуренции для данной компании, включая её общий уровень, динамику за последний период времени и число прямых конкурентов. В связи с этим предложим следующую гипотезу:
Н3.10. Чем больше доля крупных партнёров у данной компании, тем выше уровень конкуренции для неё в своём организационном поле.
Несмотря на кажущуюся разумность данного предположения [49], гипотеза не находит своего подтверждения. У ритейлеров повышение доли крупных поставщиков (так же как и доли прямых поставок среди крупных поставщиков) никак не отражается ни на одном из используемых нами показателей уровня конкуренции среди самих ритейлеров. Иначе говоря, уровень конкуренции при укрупнении партнёров не растёт (хотя и не снижается).
У ритейлеров, торгующих продовольственными товарами, появляется такая связь с динамикой уровня конкуренции, но повышение уровня конкуренции за последние 2–3 года неким странным образом происходит именно у тех, у кого меньше доля крупных поставщиков, то есть этот частный показатель также свидетельствует против предполагаемой нами связи.
У поставщиков ожидаемая связь уровня конкуренции, его динамики и числа прямых конкурентов с числом крупных сетей-партнёров и изменением этого числа за последний период тоже отсутствует. Правда, в секторе бытовой техники и электроники такая связь неожиданно «выскакивает» между долей крупных сетей-партнёров и числом собственных конкурентов (р ‹ 0,01). Но для общего утвердительного вывода этого вряд ли достаточно.
В итоге получается, что укрупнение контрагентов, вопреки ожиданиям, не приводит к обострению конкуренции в данном организационном поле. Хотя, впрочем, и ослабления конкуренции (или её подавления) крупными контрагентами из смежного организационного поля тоже не наблюдается.
Вновь вернёмся к трудностям с заключением договоров поставки. И на этот раз нас интересует возможное влияние укрупнения компаний, которое предположительно должно облегчать заключение договора поставки для данных компаний и усложнять их для контрагентов. Вновь мы проанализируем эту связь отдельно для ритейлеров и поставщиков, предложив следующую гипотезу:
H3.11. По мере увеличения размера участников рынка их трудности с заключением договоров поставки уменьшаются по сравнению с менее крупными участниками рынка.
Вопреки законным ожиданиям ни для ритейлеров, ни для поставщиков эта зависимость не подтверждается. Укрупнение компаний в сколь-либо значимой мере не снижает трудности с заключением договоров. Хотя при работе с крупными контрагентами доля тех, для кого заключение договоров поставки является «очень сложным» или «достаточно сложным», уменьшается: крупным компаниям, как представляется, относительно проще иметь дело с себе подобными. Но значимой линейной связи здесь всё-таки не обнаружено. Причём повторим, что она отсутствует в обоих организационных полях — и для ритейлеров, и для поставщиков.
Единственное исключение для ритейла проявляется в том, что более крупным розничным сетям заметно проще иметь дело с крупными российскими производителями: доля тех, кто испытывает сложности, падает среди ритейлеров по мере укрупнения компаний с 20 до 10 % (р = 0,04) (отношения с западными операторами при этом существенно не меняются). С мелкими российскими производителями и дистрибьюторами ни у крупных, ни у мелких розничных сетей особых проблем не наблюдается, поэтому разницы фактически нет.
У поставщиков тоже есть единственный, хотя и важный случай, касающийся их взаимоотношений с крупными западными розничными сетями. По мере укрупнения своих компаний доля поставщиков, испытывающих трудности с заключением договоров поставки, в данном случае уменьшается с 67 до 47 %, а доля тех, кому это представляется «очень сложным», падает с 33 до 12 % (р ‹ 0,01). К крупным поставщикам глобальные операторы вынуждены относиться более внимательно. Но и для мелких поставщиков рынок, судя по всему, тоже не закрывается.
Многие предполагают, что укрупнение компаний должно результироваться в более высоком уровне маржинального дохода, позволяя более крупным игрокам перераспределять в свою пользу часть добавленной стоимости и в силу экономии от масштаба, и в силу доминирующего положения (там, где оно возникает).
Однако проверка данной связи — отнюдь не праздный вопрос. Дело в том, что связь между усилением договорных позиций розничных сетей и получением ими более высокого маржинального дохода часто не находит убедительного эмпирического подтверждения в специальных исследованиях [Farris. Ailawadi 1992; Ailawadi 2001]. Конечно, используемый нами показатель, сравнивающий уровень рентабельности у ритейлеров и поставщиков, предоставляет ограниченные аналитические возможности. Но, напомним, нас интересуют именно сравнительные оценки, они являются для нас наиболее ценными. Предлагаем следующую гипотезу:
Н3.12. С укрупнением компаний в данном организационном попе уровень их рентабельности чаще превосходит уровень рентабельности контрагентов в смежном поле.
Это очевидное, казалось бы, предположение не находит никакого явного подтверждения среди ритейлеров. Каких-либо связей между оценками сравнительной рентабельности и размером компаний у представителей розничных сетей обнаружить не удалось. Не установлено и линейной связи с долей рынка.
У поставщиков связь оценок рентабельности с размером компаний появляется, но только в секторе торговли продовольственными товарами (р ‹ 0,05). Здесь подобная связь наблюдается также между оценками уровня рентабельности и долей компании в своём сегменте рынка (р ‹ 0,05). Иначе говоря, чем значительнее доля рынка данной компании, тем чаще её представители считают, что уровень рентабельности выше на своей стороне по сравнению с уровнем рентабельности контрагентов, то есть чувствуют себя более уверенно в экономическом отношении.
Таким образом, для ритейлеров не оказывается никаких свидетельств в подтверждение высказанной гипотезы. Если какие-то частные подтверждения и обнаруживаются, то не на стороне ритейлеров, а на стороне поставщиков, которых концентрация усиливает в части сравнительной рентабельности более заметным образом. Возникает подозрение, не пытаются ли представители розничных сетей, отвечая на вопрос о доходах, скрыть подлинное положение дел. Может быть, отчасти, и так. Но скорее они ориентируются не на повышение уровня маржинального дохода, а на увеличение объёма продаж при фиксированном среднем уровне маржинального дохода. И если их ориентации действительно таковы, полученные нами результаты уже не покажутся столь неожиданными (см. рис. 3.4).