– До завтра, Ляхов. Я сказал: до завтра.
Бандит смотрел на коммерсанта чуточку насмешливо. Коммерсант на него – с немым упреком миляги спаниеля, которого хозяин решил усыпить. Он прекрасно понимал, почему его отсылают из кабинета. Предстоял дополнительный инструктаж надзирателя. Маленький консилиум палачей по поводу последних часов жизни приговоренного к смерти.
Ханский пленник покорно поплелся указанным курсом, бредя по огромному дому, как по своему последнему коридорчику. На него смотрели покровительственно, ему беззлобно улыбались. Покеда, Ляхов. Бывай, Ляхов.
Жил-был коммерсант с такой фамилией. А еще жил-был зверек песец. И пришел однажды песец к Ляхову. Даже не пришел – подкрался. Неожиданный песец. Вот и сказочке конец…
Глава 7
1
Группировка «Золотая Орда», как водится, с самого начала своего существования находилась под неусыпным надзором правоохранительных органов. Хан давно привык к такому вниманию и воспринимал его со снисходительностью кинозвезды, осаждаемой поклонниками, папарацци и репортерами скандальной хроники. Фиксировались налеты, наезды, кидняки, разборки, грабежи и, естественно, убийства – стандартный ассортимент занятий любого бандформирования. При этом, по обоюдному согласию противоборствующих сторон, Хан делал вид, что он прячется, а его преследователи имитировали неустанные поиски. Не война, а захватывающая игра. Игра в воров и сыщиков для взрослых мужчин.
Хан легко жертвовал свои пешки, тут же заменяя их новыми, и бесконечная партия продолжалась. Но, привыкнув к развращающей игре в поддавки, он незаметно для себя стал терять навыки, необходимые для противостояния с настоящим, не камуфляжным противником. Знал, что таковой имеется, учитывал его существование, но недооценивал его и переоценивал собственные силы. И совершенно напрасно. Ибо этот враг не собирался играть с Ханом в поддавки или в воров и сыщиков, поскольку, несмотря на весь свой внешний лоск, имел точно такую же темную воровскую натуру.
Вор – не ворон, который другому ворону глаз не выклюет. И вообще люди являются хищниками уникальной породы.
Смертельного врага Хана кликали Итальянцем.
Очертания изящного итальянского сапожка на карте мира не вызывали в этом человеке никаких ностальгических воспоминаний, он никогда не пробовал настоящих спагетти с сыром и терпеть не мог терпко-кислого вина «Кьянти». Его родиной считалась советская империя, но, поскольку таковой уже не существовало на свете, он, как и все миллионы его бывших сограждан, являлся по своей сути безродным космополитом.
Итальянец с одинаковым достоинством носил и костюмы из лондонского салона «Ягуар», и ив-сенлорановские рубашки с галстуками, и швейцарские часы «Юлисс Нардан» с морским якорьком на циферблате. Полный интернационализм. Взять, к примеру, его туфли, ремни, бумажники. Их изготовляли из кожи южноамериканских змей, но змеиную кожу выделывали в Таиланде, а кроили в Голландии. Если бы кто-нибудь посторонний получил бы возможность порыться в гардеробе Итальянца, то ничего более итальянского, чем дубленки, там обнаружить не удалось бы. Хотя для пошива трех вечерних костюмов в немецком салоне «Хьюго Босс» действительно был использован итальянский материал – знаменитая шерсть «Черутти», блестящая, тонкая, немнущаяся.
Столь же вольно подходил Итальянец к выбору автомобилей. Имелись у него два «Мазератти» и один «Феррари», но итальянские машины были капризом, не более того. С такой же легкостью Итальянец мог заказать себе «Порше», начиненный одноименными игрушками типа очков и кофеварки, а затем поставить автомобиль на вечный рейд. Неприхотливый по натуре, он довольствовался в будничной жизни лимузином и джипом.
Мечта о собственном «Мерседесе» владела Итальянцем с младых лет, и он попытался осуществить ее, как только поставил одну ногу на соответствующую ступень иерархической лестницы, именуемой «крутизной». «Желаю «шестисотый»!» – объявил он, и заказ был услышан аж в самой Первопрестольной. Эти автомобили считались тогда именно роскошью, а не средством передвижения, и обладать ими мог далеко не каждый.
Итальянец застыл в восхищении, когда к его порогу подогнали вишнево-перламутровый агрегат, обитый внутри черной телячьей кожей. Незнакомые москвичи запросили за новехонький «Мерседес» жалкие сто тысяч.
Они не успели их получить, хотя очень спешили. В тот самый момент, когда Итальянец пересчитывал в кабинете деньги, раздался телефонный звонок и он услышал последнюю новость из раздела светской хроники. Оказывается, на днях ну о-очень похожий автомобиль был угнан у отечественного Синатры, поющего мафиози, объявившего всесоюзный розыск. Никто не спел Итальянцу про мгновения, которые свистят, как пули у виска, но он мгновенно сориентировался в ситуации и спрятал деньги в сейф.
Головы незадачливых угонщиков, пока что при туловищах и конечностях, были отправлены вместе с «мерсом» обратно. Поющий мафиози оценил жест и не стал пугать недалекого провинциала черной меткой в виде предъявы. Итальянец остался без машины своей мечты, но не слишком сожалел об этом. Не таким уж фанатичным поклонником кремлевского соловья он был, чтобы отдать жизнь за возможность немного покататься в его машине.
Он просто потерпел еще год, поднакопил деньжат, а потом приобрел себе настоящий «Карадюшагель», сделанный на базе все того же «шестисотого» «Мерседеса». Бельгийцы закупают их в Германии, берут остов с ходовой частью и творят из них чудеса: удлиняют корпус на шестьдесят два сантиметра, бронируют от крыши до днища, используя космические сплавы, а салон превращают в миниатюрный эквивалент суперлюкса на колесах. Сев за инкрустированный руль «Карадюшагель», Итальянец почувствовал себя водителем сверхскоростного танка, которому не страшны ни пулеметные очереди, ни мины. Прошло много времени, прежде чем он стал пускать за баранку личных шоферов, ревниво следя за ними с пассажирского сиденья.
На деловые встречи Итальянец обычно выбирался в не менее любимом джипе «Лендровер». Знатоки, завидя две сверхмощные антенны, реющие над крышей джипа, завистливо цокали языками. По их прикидкам, электронная начинка вездехода стоила почти столько же, сколько стоил он сам до растаможивания. Аппаратура позволяла вести перехват телефонных разговоров, факсовых депеш, пейджинговых сообщений и даже слушать беседы в салонах соседних машин. Можно было, например, прикатить на переговоры, забыть в чужом офисе невинную на вид шариковую ручку, а потом отъехать на «Лендровере» за угол и услышать все, что принято говорить за спиной у человека. Сколько верных решений было принято благодаря этой маленькой военной хитрости! Сколько вражеских козней разрушено! Сколько удачных сделок совершено!
Давным-давно Итальянец обзавелся собственной разведкой, но спецрейсы на «Лендровере» иногда совершал в одиночку, по старинке. Подобными хождениями в народ, как известно, баловались практически все тиранищи, тираны и тиранчики.
По жизни Итальянец до тирана не дотягивал, а тиранчиком его не осмелилась бы назвать даже законная жена. И вообще его социальный статус был весьма неоднозначным. С одной стороны, большим людям республиканского масштаба представлялся он клопом, хоть и раздувшимся от крови, но маленьким и неопасным. С другой стороны, в своем регионе Итальянец был поистине грандиозной фигурой. Тут он стоял выше всех главных человеческих законов – государственных, моральных, мафиозных и божьих. Теперь это называется самоуправлением, хотя прежде имелось более точное определение – самоуправство.
Вот и выходило, что в своем ареале Итальянец значил больше, чем весь правительственный кабинет. Еще Ленин говорил о необходимости сильной власти на местах, и его мечта воплотилась в жизнь.
В миру Итальянец имел Ф.И.О. Александр Сергеевич Груднев, соответствующие анкетные данные, должность первого заместителя губернатора, членство в очень независимой, либеральной партии и благолепный статус неприкасаемого депутата. В местной прессе и телепередачах он – под мирским именем – преподносился оплотом отечественной экономики, родоначальником цивилизованного предпринимательства, светочем будущих инвестиций, надеждой рабочих, пенсионеров, учителей и крестьян. Это было приятно, не говоря уже об открывавшихся при этом поистине грандиозных возможностях.
Скажем, подпитываемые им неофициально профсоюзы поднимали шахтеров на всеобщую забастовку. Чумазые, голодные, злые мужики, месяцами не видевшие зарплаты, шли к «Белому дому», устраивали пикеты на дорогах, переставали добывать уголь и грозились перевешать ворюг начальников на фонарях. Когда ситуация доводилась до взрывоопасного уровня, скоренько создавалась специальная комиссия во главе с Итальянцем, вылетала в столицу и там рвала на себе одежды, скитаясь по высоким эшелонам власти. «Бу-уря, скоро грянет бу-уря! – стенали они. – Народный гнев вот-вот выплеснется на улицы шахтерских городов!»
Наверху начинался небольшой переполох, переходящий в панику. Оттуда требовали у зажравшегося Запада инвестиций в угледобывающую промышленность, сопровождая ультиматумы видеоматериалами о вышедшей из-под контроля забастовке. Капиталисты, опасаясь, что в дикой стране вспыхнет гражданская война, чреватая ядерными последствиями во всем мире, деньги давали – как бы в долг, который как бы подлежал погашению.
Половина финансовых подношений оседала в столице, а другую половину получали власти отличившейся области. Деньги здесь распределял Итальянец, и даже сам губернатор не знал, сколько будет отмерено ему за умение солидно надувать щеки. Но обычно вознаграждение бывало щедрым, поскольку игра только начиналась.
Теперь, по сценарию Итальянца, производился массовый отлов зачинщиков забастовки, вернее, тех нетрезвых активистов, которые громче всех матерились в мегафоны. Рядовые шахтеры разбегались по своим подземным норам и радовались, если получали зарплату за какой-нибудь месяц текущего года. Частично. На это уходила десятая часть выбитой в столице суммы. Остальные деньги уходили на закупку оборудования, поставляемого некой фирмой «Самсон», тайной любовью Итальянца. Шахты, курируемые им же, приобретали это оборудование по баснословно высоким ценам и рассчитывались с «Самсоном» углем – как раз по ценам, вполовину заниженным. В конечном итоге дармовые деньги обрастали все новыми дармовыми деньгами, и Итальянец брался, например, за развитие сельского хозяйства, которое без него просто загнивало на корню.