— Ну уж нет! — Шеймос надулся, словно Конан предложил ему фальшивый бриллиант. — Я просто преследую и свои интересы. Знаешь, сколько хлопот и средств уходит у меня сейчас на… охрану своих работниц? А охранять и защищать их я обязан — чтобы поддержать свой престиж и… положение… в обществе. Нет, я предоставлю тебе помощь вовсе не из идейных или… сентиментальных, как ты выразился, побуждений. И не строй себе иллюзий: плата за моих бойцов уже включена сюда. — Он показал рукой на свою кучу камней. — Но если кого-нибудь из них убьют, я компенсирую свои потери из твоей части! Хорошие бойцы у нас — редкость.
— Ах ты, старый лис! — Конан не мог не рассмеяться. — Хорошо, я буду беречь их! По мере возможности, конечно. Но — если что: компенсируй!
Теперь — о снаряжении. Мне понадобится… — киммериец перечислил необходимые ему вещи и оружие. Шеймос ничего не записывал, но Конан не сомневался, что тот ничего не забудет и не упустит: всё будет самого лучшего качества и надёжно. Покончив с материальной частью, варвар перешёл к тактической:
— План — предварительный, разумеется! — у меня такой. Я буду рассказывать, а ты потом подумаешь и поправишь, если в твою голову придёт что получше…
Опытом и хваткой Шеймос вполне мог сравниться с лучшим вором малой Ойкумены, так что Конану было не зазорно воспользоваться его советами. Да и местные условия он знал получше: всё же не зря годами вживался всё в тот же менталитет…
Огромная пещера потрясала своим первозданным диким величием. В свете трёх факелов у входа она казалась больше, выше и таинственней, чем если бы освещение было получше. Своды подземных чертогов терялись в черноте, и в дальних углах метались таинственно-пугающие бесформенные тени.
Груды золота, драгоценные самоцветы, богато украшенное оружие, доспехи, посуда и женские украшения лежали как в открытых сундуках, так и громоздились просто кучами на каменном полу. Сокровищница!
Но не сокровища сейчас занимали внимание Каринэ.
Кое-как поднявшись на ватные ещё ноги, она проковыляла к двум своим подругам по несчастью, оставленным по другую сторону большой груды золота. Одна уже сама освободилась от повязки на глазах и теперь сидела, молча и испуганно оглядываясь по сторонам. Другая же, хотя путы были срезаны и с её рук и ног, даже не пошевелилась и лежала на боку, подогнув колени к груди и обхватив голову руками. Замершая было Каринэ расслабилась — нет, их третья подруга жива. Грудь и живот приподнимались от дыхания.
Каринэ вновь повернулась к той, что сидела, глядя уже на неё и растирая руки.
Подойдя поближе, она вдруг узнала перепачканную и всклокоченную женщину:
— Ригина! — та судорожно вздохнула: «Каринэ!» — и вот уже две смертельно перепуганные и измученные женщины обнимаются, выплёскивая с рыданиями весь свой ужас и отчаяние.
Слёзы всё же — уникальный предохранительный клапан загадочной женской нервной системы…
Третья женщина повела себя странно — лишь повернула голову в их сторону. Но больше не сделала ничего. Даже глаза не освободила.
Когда бурные рыдания наконец затихли, к обеим товаркам по несчастью вернулся дар речи и частично здравый смысл:
— Ах, дорогая Каринэ! Как я рада, что ты тоже здесь! — Ригина даже не сообразила, какую глупость сморозила. — Хоть кто-то знакомый! Как ты думаешь, зачем нас сюда притащили? И кто это нас похитил?
— Не знаю. Не знаю, Ригина! — отозвалась Каринэ, утирая слёзы и поднимаясь с колен, чтобы получше оглядеться. — Но вот чует моё сердце, что лучше бы нам отсюда убраться! И побыстрее!
— Да, это уж точно! Тут просто со страху сдохнуть можно! Такая здоровенная пещера… Вдруг тут живыт змеи? Или крысы… Бр-р! — Ригину передёрнуло. — Но что мы будем делать? Как отсюда выберемся?
— Ну… пока не знаю. Для начала осмотрим стены и пол… Может, что и найдём. А нет — так попробуем открыть дверь: вон здесь сколько всякого оружия. Глядишь, что-то и пригодится. Давай возьми вон тот факел и — вперёд!
Ригина послушно двинулась вдоль стены подземелья в указанном подругой направлении, ощупывая и осматривая ниши и трещины. Каринэ же подошла к лежащей на полу безучастной к их потугам женщине и стянула с неё обе повязки — со рта и глаз.
Тут же она почти раскаялась в этом. На неё уставились два бездонных расширенных глаза. Они и видели, и не видели её. Каринэ поняла, что помощи от их подруги по несчастью ждать не приходится — она совершенно безумна. Убрав налипшие волосы с красивого в общем-то лица и погладив несчастную по щеке, Каринэ вспомнила женщину.
Та иногда приходила в разные постоялые дворы, обычно молчала. Но требовалось ей только одно — мужчины. Она даже не торговалась о цене. Но в постели, как потом уверяли выбранные ею счастливцы, творила чудеса… Что ж. У каждого свой пунктик.
Вражды или злости к невольной конкурентке большинство проституток Ферхема не испытывало. Да и как можно осуждать больную женщину? И, похоже, несчастья последних часов окончательно убили её разум… А ведь она даже имени её не помнит.
— Кто ты? Как твоё имя? — спросила Каринэ, гладя несчастную по волосам.
Ни проблеска понимания или отклика в чёрных, как бездна, глазах. Женщина даже не шелохнулась. Не помогли и дальнейшие попытки расшевелить знакомую незнакомку. Та явно пребывала в трансе от похищения. Или просто в каком-то своём мире… Наконец Каринэ плюнула на это дело и занялась своей частью стены.
Много времени на это не ушло.
Вскоре они с Ригиной сошлись у массивных дверей высотой в добрых десять футов. Излишне говорить, что никакого выхода они не нашли.
— Слушай, если бы это не было явной глупостью, я бы сказала, что мы в султанской сокровищнице! — отодвинув с глаз мокрые от пота волосы, Каринэ фыркнула и сердито трахнула кулачком по массивной неподатливой створке. Та отозвалась равнодушным гулом. Похоже, за ней была… всё та же пещера.
— Да-а-а… — протянула расстроенная и взмыленная ещё больше Каринэ Ригина. — Может, ты и права! Вот деньжищ-то! И знаешь, что самое страшное — почему-то мне сейчас их как-то… даже не хочется! Давай лучше выбираться! Нам остаётся только дверь. Конечно, если мы не научимся летать! — обе, не сговариваясь, посмотрели вверх.
— Ага! — Каринэ, вернувшись на бренную землю, всунула между толстых створок кинжал с золотой рукоятью и что было сил нажала. — Сейчас попробуем… Уф-ф…
Кинжал, будь он неладен, сломался. Свинство. Каринэ оцарапалась.
— Ха-кха-кха! — издевательский глухой смех раздался за их спинами. Обе стремительно обернулись, причём Каринэ судорожно сжимала в выставленной руке бесполезный обломок, а Ригина инстинктивно прижалась к ней.
Но это оказалась лишь их сумасшедшая напарница.
— Уж не бежать ли вы пытаетесь? — от грозных интонаций хриплого голоса у обеих невольно забегали мурашки по коже, и противный липкий страх сковал тела и сердца. — Ха-ха-ха! Напрасно. От него — не убежите! Я чувствую! Я ощущаю его! Он скоро будет здесь! Он приближается, его не остановить! Спасенья нет!!!
От слов безумной, как бы дики и нелепы они ни были, обеих обнявшихся подруг вдруг бросило в жар. Прижавшись спинами к равнодушному дереву, они во все глаза смотрели на сидевшую теперь к ним лицом красавицу.
О, да, сейчас неподдельная страсть в голосе придала ей какую-то неземную красоту. Волосы словно ореолом окружали голову с горящими фанатичным блеском глазами, придавая поистине неземное выражение лицу с правильными чертами. (Наверное, это и имели в виду побывавшие с ней мужчины?) Правда, встретиться с ней во второй раз почему-то никто из них желанием не горел…
Бездонно огромные фиолетовые глаза отражали теперь лишь пламя факелов. Каринэ вдруг подумалось, что всё это слишком фантастично и глупо, чтобы быть чем-то иным, чем страшный сон. Кошмар.
Но проснуться почему-то не получалось.
Наконец она первой решилась нарушить страшную затянувшуюся паузу:
— Кто? Кто идёт?
— Ха-кха-кха! — в смехе теперь проскальзывали истерические нотки. — Смерть!
Он — смерть для всех нас! Мы умрём! Ха-ха-ха!
Ригина не придумала ничего лучше, как грохнуться в обморок.
Пока всё необходимое было доставлено, на улицах стало совсем темно.
Конан, внимательно проверяя и осматривая, надел всё выбранное и подогнанное на себя. Попрыгал. Нормально. Ничто нигде не гремит. Удобно. А под широким плащом и совершенно не заметно.
— Значит, ждут в переулке на площади? — уточнил он.
— Да. Напротив помоста для продажи невольников. — Тон Шеймоса не позволял понять, то ли он сердится, то ли волнуется. — Назовёшь себя, покажешь перстень. Главного зовут Ринат. Они сделают всё, что скажешь. И помни — я ни о чём ничего не знаю. А ты — не знаешь меня. Кстати, они-то точно меня не знают! Хе-хе.
— Хорошо. Мне пора.
— Ты сыт?
— Вполне. — Ужин, которым Шеймос накормил киммерийца наверху, где он был для всех, даже домочадцев, Дерхем-оглы, может, не блистал изысканностью, зато зажаренное на курдючном сале мясо здоровенной бараньей ноги наполнило варвара силой и энергией.
Вегетарианцам такого не понять.
— Что ж… Скажу лишь одно: удачи!
— Спасибо!
Конан выскользнул в темноту переулков и затерялся в лабиринте старого города большой смертоносной и совершенно бесшумной кошкой.
Выждав минуты две, Дерхем-оглы вернулся в свою опочивальню, она же и кабинет, и огорошил свою молодую жену из местных:
— Салтанат, вставай! Быстрее. Бери Ривката и Таркана и прямо сейчас поезжайте в Мессантию. Лошади уже ждут. Ничего с собой не берите, только вот эти деньги. Не переодевайтесь — что будет нужно, купите в дороге. Еду тоже. Поживёте пока там у Левеб-оглы. Вот письмо — там я ему всё, что нужно, написал. Вернётесь, только когда я разрешу! Ну, быстрее!
Тридцатилетняя красивая и серьёзная женщина слишком хорошо знала своего властного и расчётливого мужа, чтобы возразить хоть словом или замешкаться хоть на секунду. Раз он так сказал — значит так надо!