— Это фашода? — спросил Конан у Гомы.
— Да. Видишь, все молодые. У фашода скот пасут в основном совсем мальчики. Их охраняют молодые воины. Те, кто старше, охраняют деревни.
— Молодые всегда лезут в драку, — проворчал Конан. — Эти, надеюсь, не очень агрессивны?
— Они агрессивны, Гома? — спросил Спрингальд, теребя рукоять своего меча.
— Заранее никогда не узнаешь, — ответил проводник.
Вскоре перед ними выстроилась целая сотня молодых воинов. Их суровые лица застыли; в руках они держали копья с необычайно широкими наконечниками. Их тела покрывали замысловатые многоцветные узоры. Длинные волосы были туго стянуты на затылке, на лоб спадала челка. У них были правильные черты лица, а тела — гибкие и ловкие, как у хищников саванны, одежды на дикарях не было.
— Они очень симпатичные, — с интересом заметила Малия.
— Для дикарей, — добавил Ульфило.
— Они так все похожи, что можно подумать, будто все они братья, — заметил Спрингальд. — И черты лица, и цвет кожи, где не закрашено, телосложение одинаковое, и разница в росте самое большое лишь на пару дюймов. Это признаки близкого родства. Они, наверное, женятся только на женщинах из своего племени.
— Их обычаи нас сейчас должны интересовать меньше всего, — сказал Вульфред. — Как они настроены? Враждебно?
Матросы нервно теребили ножны, кое-кто уже доставал из колчана стрелы.
— Мы должны сделать все, чтобы избежать столкновения! — рявкнул Ульфило.
— Не забывайте, возвращаться назад нам этой же дорогой. Даже если мы сейчас и прорвемся, они успеют собраться с силами и будут поджидать нашего возвращения во всеоружии.
— Да, — согласился Конан. — Но они — скотоводы и поэтому вряд ли нападут первыми, хотя и гордые, — если, конечно, мы не проявим агрессивности. С другой стороны, эти еще совсем молоды и многого не знают. Они, возможно, среагируют на любую провокацию, поэтому надо быть осторожнее.
— Ты для варвара настоящий дипломат, — не удержалась Малия.
— Я когда-то тоже был молодым. Я знаю, что это такое. Киммерийские горы и долины на юге — там в общем-то все то же самое. — Конан не отрываясь следил за дикарями. Его поразило их спокойствие и полная бесстрастность. Никаких выкриков и ритуальных танцев, которые так любят некоторые племена перед началом битвы. Конан понимал, что таким своеобразным способом они хотят запугать возможного противника, но он также видел в этом и проявление строгой дисциплинированности. Если воинов с самого раннего возраста приучают соблюдать спокойствие, значит, они не так-то легко поддаются истерии битвы и начинают рубить кого попало. На головах у многих красовались повязки из львиных шкур, украшения из зубов хищников — это свидетельствует о том, что воины доблестно охраняют свои стада от кровожадных хищников.
Вот один начал говорить. По обличью он ничем не отличался от остальных.
Гома переводил.
— Он спрашивает, кто вы такие и что вам нужно.
— Скажи ему, что мы торговцы, — ответил Ульфило, — направляемся в горы. Скажи, что мы не сделаем им ничего плохого, что у нас есть хорошие товары и дары для вождей.
Гома перевел. Воины внимательно его выслушали и ничего не сказали. Вскоре появилась еще одна группа, люди более старшего возраста. От молодых их отличал более скромный узор на теле да еще одежда, похожая на одеяние Гомы. Было и несколько совсем седых, они двигались медленно и с достоинством, опираясь на длинные, украшенные причудливой резьбой посохи. Оружия у них не было, как не было и ни краски, ни украшений, зато с головы до ног они были закутаны в широкие накидки.
— Чем выше ранг, тем меньше украшений, — заметил Спрингальд.
— И больше одежды, — добавила Малия.
— Воинам разрешается носить украшения, — пояснил Гома, но они не имеют скота. Скот привилегия старших, они же владельцы и хозяева. И в их стадах — богатство и честь племени.
Прибыли вожди, и началась торговля. Развязали тюки, разложили товары.
Воины-дикари чувствовали себя совершенно спокойно в окружении чужаков. С матросами они вели себя учтиво, к носильщикам же выказывали явное презрение. Человека, который переносит чужую поклажу, воин-пастух считает просто рабочей скотиной.
— К моим носильщикам следует относиться с уважением, — настаивал тем не менее Ульфило. Гома переводил.
— Мы не причиним вреда чужому скоту, — пожал плечами старейшина. — Что они нам? Не думайте только, что мы станем считать их за людей.
Фашода очень заинтересовались железными брусками, которых у путешественников все еще было достаточно. Им понравились ткани, бусы, вещи из меди и бронзы. С недоумением они разглядывали рыболовные крючки и спрашивали, что это такое. Когда им объяснили, они долго смеялись. Рыба, оказывается, считается здесь непригодной в пищу.
Из близлежащей деревни принесли в кувшинах легкое пиво, вожди и торговцы начали переговоры. Старейшины чувствовали себя немного сконфуженно, потому что у них не было привычки заранее собирать что-нибудь для продажи, как это делали жители лесов; но их очень заинтересовали товары белых, особенно железо.
— Последние несколько лет были для нас благоприятны, — говорил старик с морщинистым лицом. — Трава росла хорошо, ни люди, ни скот не болели, и мы отразили все вражеские нападения. Многие юноши требуют, чтобы их произвели в воины, и нам нужны копья, чтобы хватило на всех.
— Что же нам делать? — спрашивал Вульфред. — Их скот нам не нужен, а вдруг они решат захватить силой то, что не могут купить?
— Наша цель — сокровища, а не выгодная торговля, — заметил Конан. — Сейчас главное — обеспечить себе безопасный обратный путь. Пусть берут все, что хотят. И собирают шкуры и слоновую кость. Мы, когда будем возвращаться, заберем.
— Прекрасно, — согласился Ульфило. — Гома, скажи им.
Вождей очень обрадовало это компромиссное решение, потому что у молодых воинов при виде такого изобилия железа, меди и бронзы уже текли слюнки. Из деревни приходили и женщины, они с восторгом ахали над разнообразием пестрых бус.
— Все могло бы обернуться гораздо хуже, — говорил Ульфило, когда они вечером сидели у огня, пили из деревянных кружек пиво и ели жареную птицу.
— Но нам повезло, и теперь путь назад безопасен.
— Надо выяснить, может быть, они видели Марандоса. Он, наверное, тоже шел этой дорогой, — сказала Малия. К ее неописуемому восторгу, женщины принесли молоко, фрукты и плоские лепешки. Такая перемена в еде несказанно ее обрадовала, но теперь она опять встревожилась о судьбе мужа.
— Долина большая, и отряд вроде нашего вполне мог пройти где-нибудь поблизости, но все же в стороне от этого места, — сказал Гома. — Но я спрошу. В течение нескольких минут проводник беседовал с вождем, потом он повернулся к Малии:
— Они говорят, что пасли свои стада далеко к северу отсюда. С тех пор не прошло еще шести лун. Эти люди не сидят долго на одном месте. Говорят, что жители одной деревни, которая отсюда в трех днях пути, видели некоторое время назад каких-то людей, похожих на привидения. Может быть, был бой, но они точно не знают.
— Да, не много мы узнали, — разочарованно произнес Ульфило.
— Придется этим довольствоваться, — сказал Конан.
Глава IXГОРНЫЙ ПЕРЕВАЛ
Переход к основанию гор шел гладко, ведь теперь у них был эскорт из нескольких молодых фашода, которые воспринимали эту обязанность как своего рода каникулы, отдых от нудной работы — выпаса деревенского скота. Но природа еще хранила для них свои самые замечательные сюрпризы.
Все началось с появления странной твари. Белые, увидя ее, громко засмеялись. Одинокий самец во главе беспорядочной кучки своих сородичей.
Фашода принялись тыкать в его сторону копьями и что-то возбужденно лепетать.
— В чем дело? — недовольно пробасил Ульфило.
— Эти воины говорят, что мы должны остановиться, — перевел Гома. — Потому что это кхну.
Первый звук в этом названии напоминал щелчок и не встречался ни в одном из северных языков.
— Остановиться? — озадаченно спросил Ульфило. — Вот из-за этого?
В самом деле, тварь уже была неподалеку и смотрела на них невероятно глупым взглядом. Она скорее могла рассмешить, чем внушить опасения. Размером с большую антилопу, козлиные голова, борода и рога. Все остальное, казалось, было взято еще от нескольких разных животных.
— Да, да, — отвечал ему Гома. — Мы могли бы пока здесь отдохнуть. Говорят, что когда Нгаи создавал мир, у него остались кое-какие неиспользованные части, из которых он и создал кхну: голова — козла, передняя часть тела — топи, зад — дикой лошади и страусиные мозги. Но чтобы восполнить все недостатки внешности и разума, Нгаи одарил их одним замечательным свойством, в чем вы вскоре и убедитесь. Устраивайте лагерь, белые люди, сегодня мы больше никуда не пойдем.
Озадаченно ворча, они последовали совету. Час спустя небольшая кучка странных созданий превратилась в громадное стадо. Тысячи и тысячи животных, которые продвигались на север. Еще до заката вся равнина, насколько хватало взгляда, уже была покрыта темными точками, словно ковром. Как и упомянул Гома, твари были совершенно безмозглыми. То и дело некоторые из них, без всякой на то причины, внезапно поворачивали и брели обратно на юг. Другие, сбитые с толку, начинали метаться в разные стороны, а третьи плотной толпой носились по кругу, пока, обессиленные, не валились с ног.
Путешественники забили несколько животных на мясо, но их сородичи не обратили на это абсолютно никакого внимания, невозмутимо продолжая свою миграцию на север.
— Во всем мире не может быть столько тварей! — воскликнула Малия, пораженная зрелищем.
— И тем не менее, — заметил Спрингальд, — Гома говорит, что это не единственное стадо. Таких стад сотни, и каждый год они совершают свою миграцию с юга на север, а потом назад, по мере того как засушливые сезоны сменяются сезонами дождей.
— Хорошо еще, что мы путешествуем пешком, — сказал Ульфило. — Будь у нас лошади, они бы подохли с голоду после такого нашествия.