Настал черед киммерийцу раздумывать и решать. По счастью, он всегда принимал решения быстро, а в данном случае и вовсе не испытывал колебаний. Кодекс чести, которого придерживался варвар, был ясен и прост.
– Если бы Сальворас не вступился за меня, я сам сейчас горел бы в аду, – буркнул он. – Спаси его, и, во имя Крома, я не отойду от тебя ни на шаг! Ладно, хватит трепотни – поспешим!
И, не добавив более ни слова, Конан помчался вниз по ступенькам. Он знал, что каждый миг промедления мог стоить Сальворасу жизни.
Мадезусу, изо всех сил старавшемуся не отстать от могучего варвара, пришлось нелегко. Однако осознание цели и долга разожгло в нем некий внутренний огонь, и каким-то образом он умудрялся не терять Конана из виду.
Странное это было зрелище – воин и жрец, вместе бегущие по извилистым каменным коридорам. Однако удивляться здесь было некому.
Бежать пришлось долго. Конан время от времени наклонялся, выискивая на полу знакомые следы крови, Мадезус же старался собраться с силами для предстоявшего ему исцеления. По дороге Конан рассказал, что Сальворас погибал от кинжала, смазанного соком черного лотоса. Услышав это, жрец рассудил, что сок, верно, не был достаточно чистым. Иначе капитан вмиг умер бы от простого прикосновения. Хассим, похоже, напоролся на жулика вроде себя: ему наверняка продали цветы, неправильно или несвоевременно срезанные и оттого несколько утратившие свою смертоносную силу. Мадезус знал, как пробудить человека от этого сна, переходящего в смерть. Когда-то он видел соответствующий обряд и из чистого любопытства освоил его сам. На всякий, так сказать, случай. Посмотрим теперь, не подкачает ли память…
И вот наконец они стояли над распластанным телом Сальвораса. Зрелище было плачевное, и Мадезус даже сморщился от жалости. Капитан, без сомнения, умирал, и умирал в муках. По воспаленному лицу ручьями катился пот, черные губы потрескались и распухли. Он то и дело раскрывал глаза, но тотчас зажмуривался. Сальворас вздрагивал и стонал, дыхание прямо-таки скрежетало в груди. Мадезус без промедления опустился подле него на колени и извлек из поясного кошеля баночку с мазью. Вытащив тряпку, которую Конан засунул Сальворасу под кольчугу, жрец намазал снадобьем рану. Капитан отчаянно закричал и забился так, что Мадезуса отшвырнуло к стене.
– Держи его! Скорее! – крикнул он Конану. Киммериец живо пригвоздил капитана к полу и держал, пока жрец трудился над ним.
Покончив с мазью, Мадезус завел ритмичное медленное песнопение, время от времени проводя ладонью перед своим амулетом. Почти сразу вокруг его головы замерцало пурпурное сияние. Продолжая петь, Мадезус возложил руку Сальворасу на грудь. Тут уже и амулет вспыхнул пурпурным огнем, и сияние растеклось с руки Мадезуса, охватив все тело капитана. Конан инстинктивно шарахнулся прочь: подобные фокусы доверия ему не внушали, как их ни называй – хоть магией, хоть проявлением воли богов. Он выпустил Сальвораса, однако его помощь больше была не нужна. Капитан перестал судорожно биться. Мучительные стоны сделались тише и наконец совсем смолкли.
И вот Мадезус прекратил песнопение, и аура постепенно погасла. Жрец посыпал лицо Сальвораса странным тускло-серебряным порошком; Конан успел уловить свежий, горько-сладкий аромат, впрочем быстро рассеявшийся. Порошок быстро впитался в кожу капитана, и Мадезус громко хлопнул в ладоши.
Веки Сальвораса затрепетали… Капитан медленно открыл глаза. Теперь он дышал ровно, и чернота с его лица уже пропадала. Кое-как он приподнялся и сел.
– Ох, Митра, у меня прямо огонь по жилам бежит!.. – простонал он. Должно быть, зрение у него прояснялось постепенно: он только теперь заметил рядом с собой киммерийца. – Конан, это ты? – удивился Сальворас. – Мы что, уже в преисподней?.. Когда тебя успели пристукнуть?.. Хотя, погоди… – Его блуждающий взор остановился на фигуре Мадезуса, и он, покачав головой, уверенно заявил: – Нет, это все же не ад! Жрецов Митры в ад не берут!..
– Это в самом деле не ад, Сальворас! – радостно взревел Конан. – Клянусь Кромом, мы пока еще живы!.. – Варвар был вне себя от радости при виде чудесного оживления капитана. – Видишь лекаря? Это он выволок тебя с того света. Так что дьяволам преисподней придется еще подождать, прежде чем греть для тебя сковородку!
– Лекарь?.. Так я вправду живой?.. Я не знаю тебя, друг целитель, но прими мою искреннюю благодарность! Ты воистину великий жрец, парень! Стоило воскреснуть хотя бы затем, чтобы рассказать королю об измене негодяя Вальтреско!.. А может, и вот этой рукой кишки предателю размотать!..
С этими словами Сальворас поднялся на шаткие ноги и привалился к сырой холодной стене, чтобы не упасть. Способность ясно мыслить медленно возвращалась к нему. Мадезус не спускал внимательного взгляда со своего недавнего подопечного.
– Не спеши, капитан, – посоветовал он Сальворасу. – Опасности больше нет, но твое тело еще сражается с ядом черного лотоса. Теперь сила вернется к тебе. Мне тоже необходимо как можно скорее увидеться с королем, и все-таки прошу тебя: не спеши! Если ты сейчас надорвешься, выздоровление может оказаться лишь временным!
– Я не могу ждать, целитель, – ответил Сальворас. – Идем! Не бойся, я не свалюсь. У меня знаешь какая картинка перед глазами стоит? Шея Вальтреско на плахе! И сил она мне придает – во!..
…И тут, едва он успел договорить, из дальнего конца длинного коридора донесся издевательский смех.
– Любуйся игрой своего воображения, мой капитан, – насмешливо произнес удивительно знакомый голос. – Только я на твоем месте больше думал бы о собственной шее, а не о чужой!
Трое мужчин потрясение обернулись на этот голос. В конце коридора стоял и посмеивался полководец Вальтреско. Полированные латы и меч сверкали в бликах светильников. А позади него толпилось не менее полудюжины тяжеловооруженных дворцовых стражников. Те, что стояли впереди, держали наготове арбалеты, заряженные зловещего вида стальными болтами. Несчастных два десятка футов – для арбалетчиков это была стрельба в упор.
Рука Сальвораса поползла к сумке с Хассимовыми ножами, по-прежнему висевшей на поясе.
– Обманщик!.. – прорычал он. – У тебя, видно, не осталось ни капли чести и совести! Вспомни, король Эльдран однажды спас тебе жизнь! Вы были близкими друзьями!.. Так-то ты ему платишь за дружбу! И нас, свидетелей, готов хладнокровно прирезать! Так не бывать этому! Ты за все заплатишь, исчадие ада! Умри!..
Стремительное, плавное движение могучей руки – и в грудь полководцу с силой полетел кинжал. Однако Вальтреско был начеку. Он инстинктивно подался назад, последовала поистине нечеловечески быстрая отмашка мечом… Кинжал задребезжал по полу.
– Убить! – приказал Вальтреско своему воинству. Арбалетчики разом нажали на спусковые крючки. Остальные ринулись по коридору вперед…
ГЛАВА 8КРЫСОЛОВКА
Когда полетели стрелы, Конан швырнул растерявшегося Мадезуса в открытую дверь каземата и сам нырнул следом. Его реакция спасла жизнь им обоим. Мадезус успел ощутить дуновение ветра: одна из стрел свистнула мимо его щеки. В следующий миг жрец и варвар рухнули на каменный пол камеры. Окоченевшее тело Хассима смягчило падение Конана. Быстро перекатившись, он сразу вскочил, держа меч наготове.
Мадезусу повезло меньше. Он сильно ударился затылком о край решетчатой двери, а потом еще и лбом об пол. Перед глазами побежали круги; он кое-как перевернулся лицом вверх – и потерял сознание. Конан этого не видел. Он уже мчался навстречу атакующим стражникам.
Сальворас избежал стрел, бросившись плашмя на пол. Меча у него не было, поэтому, вскакивая, он подхватил еще два кинжала из Хассимова арсенала. Хотелось же ему только одного: прорваться сквозь нападавших и добраться до Вальтреско. Вот бы еще и меч отобрать у кого-нибудь из изменников!..
– Конан!.. – окликнул он киммерийца. – По двое на брата, только учти, Вальтреско – мой!..
Варвар усмехнулся в ответ:
– Сперва займемся стрелками, пока они свои грабли перезаряжают…
– А что там с Мадезусом? Попало ему?..
– Попало, но не стрелой! Об пол стукнулся, когда падал…
В следующий момент им стало некогда переговариваться.
По коридору в этом месте могли одновременно пройти три человека, но лишь двое могли биться в нем плечом к плечу. Сальворас занялся одним стражником, а Конан набросился на другого. В узком проходе было не развернуться. Сальворас отбивался кинжалами, парируя неуклюжие выпады стражника, но его клинки были слишком короткими и не давали возможности атаковать самому. В воздухе стоял сплошной звон стали о сталь.
Что до Конана, он со своим противником разделался быстро. Для начала он чуть не свел его с ума беспрестанными ударами по незащищенным рукам, а когда тот потерял равновесие – сделал единственный выпад, проломив латы и вогнав меч стражнику в ребра. Тот ахнул от последней в своей жизни неожиданности – и свалился на пол, выронив оружие.
Конан с треском выдрал меч из его тела, потом ногой запустил меч мертвеца по полу к Сальворасу. На него уже наседал третий, но Конан, извернувшись, наотмашь полоснул того, с которым бился Сальворас, давая тем самым капитану время подобрать меч. Новый соперник киммерийца между тем широко размахнулся изогнутым кофитским мечом, целя Конану в голову. Варвар без труда отбил этот удар, потом вдруг нырнул, и вперед выстрелил его тяжелый, как кувалда, кулак. Однако удар пришелся не совсем туда, куда следовало: не в подбородок, а в латный воротник доспехов. Ворча, Конан отдернул ушибленную руку и вновь вскинул меч.
Стражник был опытным фехтовальщиком, но безоглядная ярость Конана поколебала его хладнокровие. Он сделался осторожнее и если и отступил на несколько шагов, то только потому, что варвар был сильнее. Потом страх за собственную жизнь все же вынудил его к необдуманным действиям. Когда он собрался наудачу рубануть сверху вниз, Конан вовремя вскинул навстречу свой тяжелый клинок. Кофитский меч оказался менее прочным. Он разлетелся на добрую дюжину осколков, тогда как Конанов клинок дочертил смертоносную дугу в воздухе и рассек предателя до грудной кости.