— Разумеется. Мы желаем лишь выразить королю свою добрую волю и полностью вверяем себя в его руки.
Конан отстегнул пояс с оружием и передал его Хосте. Медленно и неохотно бандиты последовали его примеру. Когда они были разоружены, встречающие заметно успокоились.
В полном молчании они въехали в крепость. Настоящих ворот здесь не было. Вместо этого глубоко в землю были вкопаны бревна, а другие втиснуты между ними.
Бойцы патрулировали земляной вал, ощетинившийся деревянным частоколом. Конан, со своим долгим военным опытом, понимал, что это укрепление и дня не выдержит против решительного противника, имеющего саперов, осадные машины и обученную пехоту. Подобная оборона могла лишь с трудом сдержать кавалерию, такую, как у Кэтчки.
За грубыми стенами располагались с десяток строений и множество палаток, среди которых до четырех сотен мужчин подвергались военной муштре, в то время как женщины стирали, готовили и ухаживали за больными и ранеными. Последних было видимо-невидимо. Многие из упражняющихся были перевязаны. Другие ковыляли на костылях между палатками. Несмотря на тяжелые раны, все выглядели решительно и непреклонно.
Конана и его людей привели на открытую площадку в центре укрепления, где на деревянном помосте стоял высокий шест с длинным черным знаменем, украшенным фигурой синего дракона. На помосте столпились люди, окружившие единственную сидящую фигуру.
— Ждите здесь, — скомандовал Хоста. Бандиты в полном молчании застыли в седлах, в то время как капитан подъехал к помосту и спешился. Он что-то проговорил собравшимся, но так тихо, что Конан ничего не расслышал. Конвой теперь расположился прямо за ними, пики нацелены в спины прибывших.
— Подойди, именуемый Конаном, — громогласно позвал один из мужчин.
Киммериец пустил коня и остановился прямо у помоста. Здесь он спешился и встал перед возвышением. Единственным предметом обстановки этой платформы являлось богато украшенное резьбой массивное деревянное кресло. На этом полевом троне восседал юноша в синей мантии. Он обладал весьма дородным телосложением, вьющимися рыжими волосами и угрюмым взглядом. Его окружали люди средних лет и старше, одетые лучше, чем основная масса бунтовщиков. Конан сообразил, что это главы семейств, подвигнувших на борьбу претендента.
— Чужеземец, — произнес седобородый мужчина, — ты стоишь перед королем Идрисом Седьмым, полноправным властителем Иранистана. Что за дело у тебя к его величеству?
Конан взглянул на юношу, занимающего трон, затем его взгляд скользнул по зрелым мужчинам и дальше, туда, где между высокими стражниками стоял худенький темноволосый мальчик. Киммериец вновь посмотрел на сидящего на троне.
— Слезь-ка со стула, паренек, — сказал Конан.
Люди на помосте ощетинились, некоторые схватились за оружие. С пренебрежительной усмешкой Конан подошел к стройному, красивому юноше.
— Ваше величество, почту за честь предложить вам наши услуги.
Юноша восторженно рассмеялся и обратился к старшим:
— Я же говорил вам, что все это ерунда! Разве настоящий солдат примет пехтуру за истинного принца!
— Что до настоящего, — сказал седобородый, — это мы еще решим.
Он щелкнул пальцами юноше, сидящему на троне.
— Возвращайся к своим упражнениям с пикой, малый.
Парень сразу вскочил и стянул с себя синюю мантию. Другой юноша накинул ее на себя и занял свое место.
— С чего бы нам нуждаться в ваших услугах, чужестранец? — холодно поинтересовался белобородый.
— Одну минуту, дедушка, — перебил его мальчик на троне. — Какого ты племени, капитан Конан? — нетерпеливо спросил он. — Я раньше никогда не видел подобных тебе.
— Я из Киммерии, — сказал Конан. — Очаги моего клана горят далеко на севере, среди туманов и скалистых утесов. Мы воинственное племя, из года в год сражаемся с нашими соседями и друг с другом. В самом деле, мы величайшие воины на земле. Годы назад, когда я был примерно твоих лет или даже младше, я участвовал в разграблении Венариума, когда воины Киммерии выбили аквилонцев с нашей земли, уничтожив гландерцев и боссонийцев, с которыми аквилонцы задумали поработить наши родовые владения.
— Венариум! — воскликнул мальчик. — Я слышал об этой битве!
— Северная стычка — ничтожный опыт для того, кто мог бы служить истинному королю Иранистана, — сказал человек, к которому Идрис обращался как к деду.
Мальчик не обратил на него внимания.
— Кто твои боги, Конан?
— Наш бог — Кром, что обитает в священной горе в самой глуши Киммерии. Кром такой же, как мы, лишь битвы волнуют его. Бесчисленные столетия он сражается с Имиром, богом эзиров и ваниров. Когда мы рождаемся, он одаривает нас силой, храбростью и воинственными сердцами. А помимо того, он мало о нас заботится.
— Суровый бог. Вы молитесь ему, приносите жертвы?
— Мы не молимся, ибо он бы все равно не услышал. От Крома мало толку тем, кто просит большей силы. Его радует кровь, что мы проливаем в битвах, неважно, наша собственная или наших врагов.
— Да, он кажется настоящим богом воителей, — сказал мальчик, окинув пренебрежительным взором мужчину в облачении жреца Митры.
— Это божество примитивных народов, ваше величество, — презрительно фыркнул жрец. — Цивилизованный монарх чтит богов правосудия и порядка, что радуются достижениям искусств и ремесел. Когда король воздвигает пышный храм своему богу, весь мир признает величие властителя.
— Точно, — сказал Конан. — А жрецы приобретают прекрасную новую лавку для своих сделок. — Он заметил, что некоторые на помосте втайне симпатизировали его дерзким речам. Другие же откровенно возмущались. — Мой господин, я готов ответить на все твои вопросы о себе, моем боге и моем народе, но я бы желал знать, собираешься ли ты принять мои услуги.
Идрис с большим сомнением оглядел шайку Конана.
— Несомненно, остальные здесь не киммерийцы. Один вообще выглядит жрецом или мудрецом. Другие же похожи на свору разбойников.
— У вашего величества наметанный глаз, — признал Конан. — Действительно, это неотесанные негодяи, ни один из них не годится для парада, но никто не нанимает воинов ради их внешнего вида. Это нерегулярная кавалерия высшей пробы, разведчики и налетчики вне всякого сравнения.
— Вполне могу поверить, что в налетах они знают толк, — презрительно скривив губы, проговорил мужчина в доспехах. — Нет сомнения, что множество караванов и отрядов паломников познали это на собственном опыте. Что же до разведки, то действительно, некоторые часто выслеживают свои жертвы, скрытно, исподтишка, дабы подловить их максимально слабыми, ничего не подозревающими и почти беззащитными.
— Возможно, кузен Дунас, ты слишком суров к ним, — упрекнул говорящего мнимый король.
— Нет, ваше величество, он совершенно прав, — сказал Конан. — Только что из того? Разве мы ведем речь о хороших манерах для придворных дам и заморских послов? Нет, мы говорим здесь о кровавых делах! Это суровая работа, и ее лучше оставить суровым людям, а эти в своем ремесле истинные мастера. Дело не в том, что подобных людей никто не желает видеть в своем королевстве во дни мира. Когда придет мир, дайте им положенную плату, и они тотчас покинут пределы державы, дабы отыскать волнения где-нибудь еще, ибо эти люди не выносят мирных земель.
Идрис снова рассмеялся.
— Он нравится мне, советники! Я желаю нанять и его, и его людей. Он забавляет меня, и, возможно, они хорошо послужат.
— Ваше величество, — возразил белобородый, — это невыносимо! Истинному властителю Иранистана не могут служить подлые бандиты! Это не принесет тебе популярности среди простого народа, а короли окрестных держав заявят, что ты не настоящий король, а просто самозванец, поддерживаемый преступными наймитами!
Юноша повернулся в своем кресле и уставился на старика.
— Дедушка, я или не я истинный король Иранистана?
— Разумеется, король — ты, внук мой, — ответил старик, лицо его вспыхнуло.
— Тогда моя воля здесь закон, а моя воля, чтобы этот Конан и его люди служили мне.
Старик согнулся в поклоне:
— Как пожелаете, ваше величество.
— Превосходно! — воскликнул Конан. — И, ваше величество, тебя не должно заботить, что о нас подумают соседние короли. Король, подобный узурпатору Ксарксасу, которому служат такие, как генерал Кэтчка и визирь Акба, все же признается таким же монархом, как и все остальные.
Человек, именуемый Дунас, шагнул к краю помоста.
— Откуда тебе известны эти люди, чужеземец?
— Что ж, до самого вчерашнего дня мы находились в городе Зеленая Вода, а там расположена штаб-квартира Кэтчки.
Конан видел, что Дунас выглядит каким-то удрученным, как будто бы это были сведения, которыми он собирался ошеломить прочих.
— И ты точно так же предлагал ему свои услуги? — спросил мужчина с суровым лицом, что стоял за троном.
— В этом не было нужды, — сообщил Конан. — Кэтчка и Акба сами меня нашли.
Старик недоверчиво рассмеялся.
— Что за прок им с их первоклассной кавалерией в таком хвастливом варваре, как ты, вместе с твоей бандой драных головорезов?
Конан взглянул на говорящего так, будто сомневался в его здравом рассудке.
— Как, они хотели, чтобы я убил вашего короля. Чего же еще? — Сзади он услышал резкий вздох своих людей. — Они посулили мне три тысячи унций первоклассного золота за голову Идриса.
На помосте воцарилась гробовая тишина. Затем вновь заговорил человек, стоящий за троном:
— Но вы не оказались настолько глупы, чтобы решить, что они выполнят договор, не так ли?
— Именно так. Разумеется, я согласился сделать это. Мы поскакали сюда вместе с отрядом под командой некоего капитана Махака, следующим по нашим пятам, ибо выбор у нас был небольшой. Если ваш монарх не предлагает мне абсурдного вознаграждения и самоубийственной миссии, я думаю, он окажется лучшим хозяином, чем его сводный брат-узурпатор.
Человек за троном кивнул.
— Вот теперь, ваше величество, я начинаю верить этому бандиту. Он как будто знает свое ремесло. Я подожду судить о его людях, пока не увижу их в деле.