— Вот именно поэтому и не сказал. Во-первых, потому, что не было никаких гарантий того, что нищий работает на Юркисса. А не «вольный стрелок»: шустрый и ловкий малый, не без оснований считающий, что уж у такого молодца, как капитан «Вестрела», всегда можно чем-нибудь стоящим разжиться. А во-вторых…
— Да?
— А во-вторых, это просто сильно задержало бы нас. Да и чего суетиться-то, если карта — у нас? И «шустрый малый» так и так остался с носом? Представь, какую «плату» он получит от хозяина за работу? Если, конечно, работал по «заказу».
Конан усмехнулся:
— Н-да, пожалуй, ты, как всегда, прав. Выбрав самый простой и неожиданный способ. Улаживания проблемы. Уважаю. Помощник Велтран! Официально заявляю: ты получишь дополнительный пай. От всего, чего бы мы не нашли. Ладно, — Конан обернулся теперь к подростку, всё это время вертевшего так и сяк манускрипт, щурясь и что-то шепча про себя, ещё и покручивая в воздухе пальцами, словно что-то ввинчивая, и рявкнул:
— Ну? Что там?! Ты читать-то — точно умеешь?! Что ж ты крутишь-то пальцы да этот пергамент туда-сюда, словно это — лаваш какой?!
— Простите, милостивый господин! Потому и кручу, что — умею! В том числе и на древне-стигийском! Вот: видите? Здесь написано не так, как привычно нам: буквы-то те, стигийские, а вот само послание… Оно действительно на пунисском. Но идёт вот так: по периметру, по кромке: словно сходясь спиралью к центру!
— Что?! — Конану и правда было непонятно, — Как так — по периметру? Мы же ясно видим: вот они — строчки!
— Э-э, нет — тут штука похитрее! Начинается манускрипт традиционно: «Во имя Сета, всесильного и всезнающего! Я, Пантир, сын Гоолмена, прозываемый стигийцем, оставляю это послание себе самому, на тот случай, если забуду всё, что должен помнить!» Так. А вот дальше продолжается вот тут, — мальчишка перевернул документ вверх ногами, и продолжил читать:
— Человеческая память несовершенна, и я должен оставить мысль о том, что буду помнить обо всём и через пятьдесят лет. Да пребудет со мной милость покровителя моего, — Аннис повернул манускрипт снова вверх ногами, и продолжил, сощурившись, — Сэта несравненного! Если бы не тот факт, что все мои… э-э… нет, не товарищи, а скорее, подельники. Да — так правильней — подельники, оказались убиты воинами Барадеза четвёртого, корабль затоплен, а предводитель захвачен в плен, мне бы и не понадобилось писать этот, — снова поворот, — документ. Но я уверен, что даже попади он в чужие руки, никто не проникнет в тайну настоящего места хранения основной части награбленного Астигом Безухим, капитаном «Акулы», с помощью Пожирателя, потому что пишу его, — снова поворот, — на мертвом языке и буквами другого древнего языка. — мальчишка тяжко вздохнул, прокашлялся, и облизал губы, косясь на кувшин. Конан намёк понял, и налил полбокала. Мальчишка благодарно схватил предложенный кубок, и чуть ли не залпом выпил всё налитое, даже не поморщившись:
— Благодарю, милостивый господин! Поесть-то я поел, а теперь в горле… Словно в Сахаре!
— Хорошо. Но продолжай!
— Да, милостивый господин! — мальчишка вытер рот тыльной стороной кисти, и продолжил с того места, где остановился, — А для гарантии того, что его не сможет прочесть никто, кроме меня, — ещё поворот, повороты стали чаще, и Конан с Велтраном уже не обращали на них внимания, поглощенные содержанием документа. — я располагаю само послание по Релдизъердовой спирали, в тайну которой не может проникнуть простой смертный.
Так вот, главное: от реки, прозываемой зингарцами Понт Вендийский, если смотреть на устье со стороны моря, нужно плыть к востоку. В дне пути на корабле из пустыни вытекает река Танисс. По этой реке нужно подняться на пятьдесят три мили вверх, выйти на левый берег, у огромного белого камня-зуба, и двинуться перпендикулярно берегу, прямо вглубь пустыни, в направлении двойной вершины. Пройдя примерно пять миль после чёрного утёса, нужно повернуть направо — вдоль русла давно пересохшего ручья. Ошибиться невозможно: это русло вымощено каменной мостовой. По этой мостовой нужно дойти до капища… богини Хаммуранж. Её храм стоит на острове посреди высохшего озера. И окружён каменными воинами…
Мальчик сощурился ещё сильней, и приблизил документ совсем уж близко к лицу:
— Эти воины… они… непонятно — неразборчиво написано! Но вот тут дальше — понятно: «всё сложено прямо под её статуей, под алтарным камнем!»
Мальчишка ещё пощурился. Хмыкнул, и буркнул несколько разочарованно:
— Это — всё. Тут больше ничего нет, милостивый господин!
— Стало быть, Астиг и его команда спрятали награбленные сокровища — чертовски далеко, да ещё в заброшенных проклятых землях. — Велтран явно оказался не в восторге от услышанного.
Конан и сам почесал в затылке:
— Кашшагет их раздери. Вот уж молодцы. Неплохо придумано. Добровольно в пустыни между Вендией и Чёрными Королевствами мало кто решится сунуться. Хоть в одиночку, хоть — отрядом. Пусть и за сокровищами. Мёртвые места. Ни воды, ни растительности. Даже дожди не идут. Только иссохшие русла бывших рек и ручьёв, да буро-серая пустыня. Ну, ещё перекати-поле да саксаул. Послание… Скажем так: не порадовало.
— И что, Конан, — Велтран выжидающе глянул на капитана, — Будем пытаться?
— А то! Разве мы — не самая отчаянная и сплочённая команда берегового братства?! Нам и древнего Пожирателя убить было — раз плюнуть! Что нам какие-то там якобы «проклятые земли»?! Зачем — «пытаться»? Просто пойдём и заберём!
Команда, которую Конан собрал на палубе, выслушала перевод стигийского документа внимательно. Но вот реакция…
Порывистый Рнего предложил бросить эту затею сразу, послав и её и проклятый документ к Негралу, и обратившись снова к традиционным способам заработка: «обработке» купеческих кораблей короля Вездигдета. Эльдорн, старейший член команды, уверовав в звезду и организаторский талант их командира, наоборот — предлагал начать как можно скорее:
— Уж можете поверить мне на слово: такой запасливый и злобный сволочь, как Астиг — уж точно отложил себе на чёрный день кусочек пожирнее! А то, что расположил подальше, и — в проклятых землях — нам только на руку! Значит, уж точно никто ещё эти сокровища не нашёл и не забрал!
— Не забрал-то — ладно… Лишь бы мы сами, попытавшись это сделать, не остались там… Охранять их напару с каменными воинами! — Лизандро, переглядывавшийся как обычно с Ксаро, не скрывал скепсиса.
— Что за бред! С нами — Конан! Вы что — забыли, что мы убили даже самого Пожирателя! И если Конан смог придумать план, как разделаться с самой кровожадной волшебной тварью пучин Лирваны, то уж в заброшенных-то землях нам с ним бояться нечего! Я — с Конаном до конца!
Все загудели и заспорили, но видно было, что речь Эльдорна, раньше не слишком-то уверенного в том самом «плане» киммерийца, а сейчас, похоже, заделавшегося рьяным его поклонником и фанатом, воодушевила всех:
— Даёшь сокровища! Всё правильно: с нами Конан! Он что-нибудь придумает! Кто не хочет — пусть сидит на «Вестреле», пока мы будем ходить за деньгами! А их долю — нам! Наверняка там горы золота!..
— Так, тихо, — после окрика киммерийца мгновенно наступила тишина, словно прозвучали трубы Последнего Суда, — Мы — вольное Братство. Решим как всегда. Кто согласен идти со мной до конца — перейдите сюда — он показал себе за спину, — Кто не согласен, имеет на это право. Пусть остаётся на корабле, но… Доли этой добычи он тогда лишается! Давайте, переходите.
Конану было приятно, что стоять перед ним не осталось никого. Команда, дружно и быстро перешедшая за его спину, после выкрика Велтрана: «Да здравствует капитан Конан!», принялась орать, свистеть и улюлюкать. Конан улыбнулся. Поднял руку, призывая к тишине. Крики стихли. Варвар обернулся к помощнику:
— Сегодня к ужину — три бурдюка — в кубрик!
Ответом были новые крики и довольное ржание.
Конан не стал тормозить энтузиазм, однако сам вовсе почему-то не чуял такового.
Внутренний голос говорил ему, что основные проблемы у них…
Ещё впереди.
Ну и что?
Встретив очередную, они обязательно что-нибудь — да придумают!
Плавание, как ни странно, проходило без особых волнений и приключений. Разве что два раза попали в штиль — на три, и на один день.
Конан из разговоров команды краем уха слышал, что новенький, которого его головорезы с традиционными шуточками и прибаутками разместили в самом тёмном углу кубрика, повесив его гамак возле самой носовой переборки, прижился неплохо: во-всяком случае, ржал над побасенками Эльдорна вместе со всеми, и от работы не отлынивал. А поскольку новых синяков и ссадин на его теле не появилось, Конан решил, что с уживчивостью и юмором у нового юнги всё в порядке.
Генеральную уборку проводили только один раз — как раз на второй день первого штиля. Аннис по этому поводу высказался в том смысле, что даже в особняке предыдущего хозяина он так старательно медные детали такелажа не надраивал. На что Рувим проворчал, что, дескать, пусть скажет спасибо, что его не заставляют надраивать якорь. Конан удивился: ухмыльнувшийся во весь рот Аннис, оказывается, знал про этот традиционный прикол для салаг:
— Уж чего-чего, а бесполезной работёнки я за свою жизнь навидался. Прикажет капитан Конан — надраю и якорь!
Рувим хлопнул паренька могучей дланью по спине:
— А ты молодец. Соображаешь! Похоже, вольёшься к нам в команду!
На третью неделю показалось побережье: Конан сам осмотрел его из заново отстроенного корабельным плотником Ксаро вороньего гнезда: теперь в нём можно было смело располагаться хоть втроём.
— Внимание, команда! Высаживаться будем по очереди. Здесь, на «Вестреле», останутся десять человек. — чтоб унять ропот возмущённых голосов, Конан продолжил, — Они получат точно такой же пай, как и остальные, те, кто пойдёт. А вот кто пойдёт — пусть определит жребий. Так всё будет справедливо!
Жребий определил. Конан, расположившийся на носу шлюпки с партией тех, кто должен был разбить на берегу временный лагерь, с интересом наблюдал, как приближается полоса прибоя: белые буру