И точно. Самые худшие опасения подтвердились!
Из глубины чёрной пустыни к лагерю пиратов катился словно бы ещё более чёрный вал: из мельтешащих крошечных телец, тихо шелестящих по камням и щебню миллионами лапок! Этот невысокий, но казавшийся весьма плотным, вал, покрывал огромное пространство: не меньше сотни шагов по фронту, и нескольких сотен — в глубину!
Конан, любивший трезво оценивать ситуацию, заорал:
— Забрать всё, что сможете нести на себе! В первую очередь — оружие! И — бегом к берегу. Грузиться в шлюпки! И — на корабль!
Уже на корабле, проконтролировав, что все живы и даже относительно целы, (десяток синяков, полученных в небольшой давке и отдавленные в спешке ноги — не в счёт!) киммериец убедился, что их поспешное бегство явилось мудрым решением: растянувшийся теперь вдоль реки фронт атакующих достигал нескольких сотен шагов в ширину. Да и в глубину, казалось, превышал ширину самой, довольно широкой здесь, реки.
— Проклятье! Неграл их задери! Что же нам теперь делать-то, Конан? Мы ведь даже на берег высадиться не сможем?! — растерянность в тоне Зенло не укрылась от варвара.
Понимая, что и остальные партнёры по добыванию древнего клада ждут от именно него, как своего капитана, какого-нибудь объяснения или решения, как быть дальше, Конан сказал:
— Что делать — решим завтра. Не думаю, что эти твари будут держать нас в осаде. Да и не может армия насекомых торчать здесь, на пустынном и жарком берегу, без пищи и тени, вечно. Они тогда просто попередохнут: под лучами солнца и с голоду.
— Хм-м… Это было бы уж слишком хорошо, Конан, — Велтран хохотнул, — Хвала Мирте Пресветлому, что мы ещё не удалились от реки, и лагерь был недалеко от «Вестрела». Так что то, что мы живы, и даже не покусаны — ну, почти! — заслуга целиком твоя. Это ты настоял на таком решении.
Толпа пиратов одобрительно загудела:
— Да! Хвала Мирте Пресветлому! Какой молодец наш капитан! Спасибо, Конан! Если б не река!.. Вот сволочи какие! Охотятся ночью!
— Нет, не думаю, что они охотятся. — Конан хмурился, так как пока не придумал, как покончить с тварями, оккупировавшими берег, — Муравьи — не охотники, как, скажем, осы или пауки. Они — собиратели. То есть — едят всё, что найдут съедобного: растения или падаль. Ну, если найдут добычу, которая не сможет от них убежать, или улететь — нападают, конечно… А обычно просто высылают из муравейника во все стороны собирателей-разведчиков. — Конан уже имел кое-какой опыт общения с муравьями*, и говорил достаточно уверенно, — И тот, который укусил Арристарха — и был как раз одним из таких разведчиков.
(*См. роман «Конан и волшебник с севера».)
И вот ещё что я думаю. Нам нужен хотя бы один такой муравей. Чтоб мы хотя бы знали, с кем и как нам предстоит бороться.
— Без проблем, Конан. Хочешь, я быстренько сплаваю, и добуду одного? — энтузиазм Рнего так и искрился, и остальные пираты даже стали подтрунивать, и посмеиваться, но Конан отнёсся к делу серьёзно:
— Нет. Никаких «быстренько». Сейчас ты и шестеро гребцов сядут в маленькую шлюпку, и подплывут к берегу. Но вначале возьмёшь на камбузе у Занусса большую кастрюлю с хорошей крышкой, — Занусс возмущённо фыркнул, но Конан реакцию кока проигнорировал, — и зачерпнёшь ею хотя бы парочку этих тварей. Не рискуй зря. Мало ли какую гадость они кусали своими жвалами! Можно и подцепить какую-нибудь заразу!
— Конан! А как же тогда — моя рука?! — глаза Арристарха, всё ещё бережно придерживающего укушенную руку казались теперь ещё больше, — Она же… распухла?! И теперь — словно горит!
— Э-э, не бери в голову! Это просто их, ну, муравьиная, кислота! Она едкая, но — не смертельная. Это не яд. Но всё равно: пойди в мою каюту, достань из ларя под койкой большую суму. Там, в кармашке, есть склянка с бальзамом. Зелёная такая. Намажь укус, и через пару дней всё пройдёт!
— С-спасибо, Конан! — Арристарх двинулся, чуть покачиваясь, к каюте. Рнего, не без основательных препирательств типа, «из этой вы все едите суп», «а эта — для компота!», как посмеиваясь про себя, слышал Конан, добыл наконец у кока кастрюлю. И с шестёркой гребцов слез по верёвочному трапу снова в шлюпку. Занусс ободрил:
— Если кастрюлю утопишь, или испортишь, я вычту из твоей доли. А тебя буду кормить только солониной! Без первого, и без десерта!
— Ладно тебе, Занусс! — Рнего заржал, — Не думаю, что эти твари способны прогрызть медь! Кстати: я что-то не припомню, чтоб ты когда-нибудь кормил нас десертом!
— Ну вот теперь — точно его и не увидишь!
Вал из чёрных телец у кромки воды между тем явственно шевелился: твари упорно пытались добраться до вожделённой добычи, бегая вдоль берега. Но — безуспешно: течение уносило отчаянных смельчаков, пытавшихся доплыть до темнеющей в ночи громады корабля, где скрылись восхитительно пахнущие тела крупных двуногих!
Однако отсюда, с безопасного борта, сами тельца тварюшек не выглядели уж слишком большими или грозными.
Конан, повидавший и куда более опасных представителей мира членистоногих и насекомых, подумал, что не удивился бы, даже если б странные твари, обитающие в пустынной проклятой стране, могли и правда — прокусить чёртову кастрюлю.
Ничего: если что — запаять медный сосуд будет нетрудно!
Спустя буквально пять минут экспедиция за мурашиками, как окрестил её Эльдорн, благополучно завершилась. Рнего, радостно улыбающийся, торжественно сообщил:
— Никаких проблем, капитан! Даже обидно! Мы, понимаешь, приготовились к битве не на жизнь, а на смерть, а они… Просто позволили себя зачерпнуть!
— Ладно, высыпай сюда! — Конан показал на огромную стеклянную бутыль с приготовленной воронкой. Бутыль нашли тоже на камбузе, и из неё пришлось предварительно пересыпать в другую тару какую-то очень пахучую приправу, особо ценимую Зануссом. Правда, на приказание уже самого Конана освободить бутыль кок не ворчал, а лишь сердито сопел. Рнего, придержав крышку, чтоб вначале на палубу стекла вода, вместе с которой он «зачерпнул» из передовых отрядов своим «боевым сосудом», поторопился пересыпать добытых «пленных».
Теперь в свете факелов и фонарей мокрых насекомых было видно отлично.
Пираты даже на какое-то время притихли, стараясь получше рассмотреть своих нежданных врагов.
Восемь здоровенных, с добрый палец, чёрных тварюшек, упорно скреблись в толстое стекло стенок, щёлкая немаленькими жвалами на гигантской, непропорционально большой, словно бульдожьей, голове, и отблёскивая во все стороны полированными чёрными боками. Иногда замирали, словно в недоумении. А иногда останавливались, как бы общаясь друг с другом: тёрли друг о друга антеннами-сяжками.
Шесть лапок. На конце брюшка — жало. Но сильней всего поражали именно передние жвала — главное оружие насекомых. Они казались очень прочными и сильными!
— Знаешь, Конан, это ведь — не муравьи.
Конан удивлённо обернулся на замечание Эльдорна. Но не потому, что хотел возразить: он и сам уже понял, что твари действительно несколько отличаются от обычных муравьёв: хотя бы часто сегментированным основным тельцем, намного более узким, чем массивная голова:
— А кто же это по-твоему, Эльдорн?
— Думаю, это — термиты.
— Это ещё что за …аная хрень такая, разрази её Хуршид?! — Бомаго выразил общее недоумение весьма просто, в привычных словах.
— Это, Бомаго, твари навроде муравьёв, но живущие несколько по другим законам. Во-первых, они строят свои дома — термитники! — из своей слюны и глины, а не из соломы и всего, чего попало, как делают муравьи. Во-вторых, наружу из такого дома выбираются только воины. Вот — эти самые. А те, что остаются внутри — куда мельче, не так основательно вооружены, и работают только для блага колонии: ну, там, кормят детей, чистят внутреннее пространство, даже ухаживают за плантациями.
— Чего?! Какими плантациями?! Эльдорн, что за ерунда?! — удивлённые возгласы послышались отовсюду. Эльдорн подождал, пока они стихнут, и неторопливо, явно осознавая своё превосходство в области знания жизни термитов, продолжил:
— Это — не ерунда. Термиты от муравьёв и отличаются в-основном тем, что способны обеспечить себя всей необходимой пищей сами. Без собирательства.
— Как это?!
— А очень просто. Они всё, что растёт — ну, там, растения: листья, трава, древесина! — пережёвывают в мелкую кашицу. И потом внизу, в пещерах под землёй — кормят этой кашицей… Грибы!
— Что?! Как?! Какие ещё грибы?! Что за бред?
Хмыкнул даже Конан:
— Эльдорн! Откуда ты всё это знаешь?
— От дяди. Он одно время работал первым помощником придворного лекаря Лармозии. А тамошнему принцу как раз прописали пить вытяжку из этих чёртовых термитов. А их, сами знаете, в окрестностях столицы Брундизии — шишь найдёшь! Вот и пришлось мне и дяде плыть за тридевять земель в Коринфию, выкапывать там один такой термитник со всеми потрохами и обитателями с трёхметровой глубины, засовывать в гигантский деревянный ящик, да везти в Лармозию целый месяц. Это мой дядя нашёл, — в голосе ветерана прорезалась неподдельная гордость, — чем и как кормить этих букашек: иначе попередохли бы они за милую душу, пока мы их везли…
— Ну и что? Помогла вытяжка из термитов наследнику?
— Ага, два раза… Этот идиот к тому времени успел поучаствовать во дворцовом перевороте. Заговорщики успеха не достигли, папочка умудрился попросту сбежать. Через запасной потайной ход — первый-то, о котором все знали, заговорщики перекрыли… А когда вернулся назад, с войском, «больного» придурка просто приказал вздёрнуть на перекладине над главными воротами крепости. В назидание, так сказать, остальным отпрыскам… Так что термиты ему уже не пригодились. И мы с дядей приготовили из них какое-то зелье… Не помню какое. Только зря. Дяде оно не помогло. Нет — не вылечиться, а отмазаться от участия в заговоре!
— Но Эльдорн. Сколько тебя помню — ты — член берегового братства. Когда ж ты успел побыть учеником лекаря и поучаствовать в походе за… Термитами? — Велтран задал вопрос, интересовавший и Конана, и явно большую часть остальной команды.