— А всё просто. — по тону Эльдорна нельзя было сказать, что старые воспоминания доставляют ему радость. Или хотя бы — ностальгию, — Мне тогда было всего шесть лет. Помнить-то я всё помню… А вот сделать что-либо, когда король в ярости велел казнить дядю, а заодно и всех моих родных и близких, не получилось. Да я и выжил-то… Только благодаря тому, что прибился к какому-то каравану, шедшему в Аквилонию. Потом, когда попробовал себя там — то на «работе» нищего, то в роли вора — вернулся назад, на побережье. В четырнадцать вступил в свой первый экипаж — ну, тот, на «Жемчужине Массантии».
Многие пираты закивали: этот корабль, как и его капитана, отважного, но уж очень любившего вино и порошок жёлтого лотоса, Фатхулло, многие помнили — хотя бы по рассказам выживших членов экипажа, или других пиратов. Везло им, конечно, не так, как команде Астига Безухого. Но свою долю от жирного пирога торговли Средиземноморья они тоже урвали. Пока не встретили в море две галеры всё того же короля Вездигдета. С сильно превосходящими силами противника: двумя когортами опытных и тренированных воинов.
Выжили с «Жемчужины Массантии» лишь те, кто смог спастись вплавь, и потом умудрился долго прятаться на лесистых и безлюдных островах: дело произошло возле архипелага Пауиттос.
— Да-а, похоже, не перестанешь ты удивлять нас, Эльдорн, — Конан подумал, что, сколько бы, действительно, он не жил, буквально сроднившись, с экипажем, а всегда найдётся в биографии его людей такое… О чём они никогда не расскажут. Потому что сами хотели бы позабыть… — Но как же — термиты? Как бы нам справиться с ними? Где у них слабые места?
— Слабые места у них, капитан, как и у всех насекомых: они боятся воды — вон, мы же видим! — и огня! А, ну ещё — дыма! В густом дыму, если пробудут в нём долго, они задыхаются и гибнут. А если окурить их чуть-чуть — становятся вялыми и безопасными: мы с дядей, чуть что — окуривали ящик с термитником из такой, знаешь, коптильни!
— Понятно. Но здесь-то нам не нужно, чтоб эти гады оставались живы! Нам бы лучше всё-таки поубивать их. С гарантией! Потому что нам ведь нужно будет основательно отдалиться от берега. И иметь в тылу армию, пусть мелких, но многочисленных и кусачих врагов, совсем не хотелось бы!
— Хм-м… Думаю, если найти их основное жилище — с этим проблем не будет. Затопим его водой, или сожжём с помощью саксаула!
— Ну, хорошо бы, если б так. — Конан однако покачал в сомнении головой, — Правда, насчёт утопить — я сомневаюсь. Река, наверное, всё-таки будет далековато от их гнезда. Они ж не дураки — строить там, где их какой-нибудь паводок может залить!
— Но Конан! Мы же ещё даже не видали этого гнезда! (Да и не бывает здесь паводков, поскольку нет дождей.) С другой стороны, если твари собираются сидеть здесь, держа нас в осаде — рискуем ещё долго и не увидеть этого самого гнезда…
— Не волнуйся, Велтран. Думаю, эти термиты вылезают «за добычей» только ночью. Не видали же мы их вечером. Так что надеюсь, когда солнышко припечёт их как следует — они уберутся восвояси! И будут отсыпаться целый день!
Велтран дёрнул плечами, показывая, что не убеждён оптимизмом своего капитана, но промолчал. Конан, подняв банку с тварями повыше, посмотрел на тварюшек снизу. Поцокал языком: большая часть термитов уже перестала скрестись и пытаться прогрызть стекло, а просто лежала на дне, словно в отчаянии чуть поводя лапками.
— Вот посмотришь, помощник — я окажусь прав! Такие ночные твари вряд ли способны действовать днём! Тут-то мы их и!..
Утром, стоило взойти солнышку, действительно оказалось, что термиты, напившись из реки, быстро убегают вглубь пустоши. И ещё обнаружилось, что их вовсе не так много, как казалось вначале: в глубину фронт растянувшихся вдоль берега колонн не превышал, оказывается, пары шагов: это ночью, в предательской темноте, подбегающие на подмогу и мелькавшие вдали от берега, создавая ложную «глубину фронта» запоздавшие отряды, пираты посчитали за «несметные полчища».
Конан немедля после завтрака приказал снарядить партию разведчиков. И сам её возглавил. Собственно, идти пришлось в том же направлении, что и к лагерю. Вот только от лагеря ничего не осталось: даже палки, приготовленные для костра, исчезли! Не говоря уж о том, что все котомки и сумки с остатками продуктов словно корова языком слизнула.
— На кой шут этим придуркам сухой саксаул?
— Не знаю, Конан. Но скорее всего они подобрали щепки потому, что те пахли.
— Чем же это они пахли?!
— Нами. Ну, вернее — потом от наших ладоней. Тварюшки наверняка понимают, что мы — съедобны!
На этот раз плечами пожал Конан:
— Мало ли чего они там понимают! Кто только не пробовал нас сожрать! Но на то мы и пираты: так просто не дадимся!
Идти уже от лагеря по следам насекомых оказалось нетрудно: то здесь, то там находились отставшие, очевидно, выдохшиеся от непривычной ночной погони-охоты, солдаты. Имелись и те, кто лежал неподвижно, распластавшись, подобно дохлому, раскинувшему щупальца во все стороны, осьминогу. Тех, кто застыл навсегда, не трогали. Тех же, кто ещё как-то шевелился — давили толстыми подошвами сапог. Ох и крепкими же оказались тельца!..
— Что скажешь, Эльдорн? Что с ними? Дохнут от усталости?
— Некоторые, возможно — да. А другие… Думаю, просто настал их срок. Воины-термиты, да и остальные члены их семьи: няньки, уборщики и слуги — долго не живут: не больше пары месяцев! Иначе какого …рена мы с дядей искали бы способ доставки живой колонии… С маткой!
— Что за… Матка?
— Ну, такая же, как у муравьёв. Всю жизнь только и делающая, что кладущая яйца — буквально тысячи и десятки тысяч! — и жрущая то, что для неё пережёвывают рабы-слуги.
— А если убить её, термиты — подохнут?
— Ну, подохнут — вряд ли. Если гибнет главная самка, они просто выращивают себе новую, насколько я знаю.
Конан чертыхнулся: план ворваться в термитник, пробиться к главной самке, и прикончить её, оказался, мягко говоря, несостоятелен.
— Смотри-ка, Конан: здесь след кончается! — они как раз подошли к узкому тёмному лазу в груде щебня, наклонно ведущему вниз. Размером и формой он напоминал самую обычную лисью нору. Присмотревшись, можно было заметить последних насекомых, исчезающих где-то в непроглядной тьме на глубине нескольких саженей.
Конан чуть отодвинул пялящегося внутрь Шервана, встал на колени, и сам вглядывался в лаз довольно долго. Ничего утешительного, правда, он не нашёл:
— Клянусь задницей Дзукки, в этот лаз даже Рнего не пролезет. Да и опасно было бы туда лезть: мало ли! Вдруг у тварей там — охрана!
— Нам не нужно никуда лезть, Конан! — Велтран махнул рукой, — Вон же оно! Логово термитов!
Конан и сам уже поглядывал на странное сооружение, превратившееся из казавшегося монолитным холма, которым он выглядел от лагеря — в тысячи и тысячи странных столбов, словно стволы мёртвых деревьев усыпавших равнину на площади побольше акра. Те, что стояли у кромки «холма», в высоту не превышали фута-двух, те, что располагались ближе к центру — достигали роста слона. И стояли настолько часто, что и пройти-то между ними вряд ли было возможно.
— Да, прилично они тут понастроили… Видать, давно обосновались. Но как же команда Астига-то прошла здесь?!
— Думаю, Лизандро, об этом позаботился Пантир-стигиец. Или они просто шли днём. А на день наши любимые крошки прячутся в спасительную тень! Потому что солнце, как мы почуяли на собственных …адницах, накаляет каменную пустыню так, что можно жарить яичницу!
— Пожалуй. — Конан сплюнул: слюна, конечно, не закипела на камнях, но облачко пара над ней подниматься начало. А ведь было лишь утро! — Ладно. Как я погляжу, между «входом» в гнездовье и самим гнездовьем — добрых полмили. Значит, нужно тут всё обследовать, чтоб найти другие входы-выходы. А то мало ли: нападут сзади, а мы и ожидать не будем! Команда! Разбиться на двойки. Прочесать равнину. К термитнику ближе чем на пятьдесят шагов не подходить!
— Есть, капитан! Слушаемся, Конан! — двадцать человек, прибывших с варваром, разбились на двойки быстро, и с энтузиазмом, поскольку убедились, что начавшее припекать солнце надёжно оберегает их от нападения тварей, двинулись на поиски.
Сам Конан кивнул Велтрану и Эльдорну:
— Вы двое — со мной!
Когда до границы термитника осталось не больше ста футов, киммериец замедлил шаг и усилил бдительность. Но не остановился, пока не дошёл до крайнего в почти правильном кольце, возвышения. Оно достигало его колена, а в толщину было как самое обычное ведро.
— Что скажешь, Эльдорн?
— Ну… Там, где мы вырыли наш термитник, была нормальная почва. А тут до неё — ты же сам видел в глубине «норы» — футов пять. И они, их колонны, — Эльдорн попинал ближайшее «ведро», — в кучу собраны не были. А торчали на расстоянии примерно ста шагов друг от друга. Думаю, что здесь просто — одна большая семья. И самка у них тоже — одна. Иначе самки-отпрыски расселились бы подальше от родительского, так сказать, крова. Чтоб не мешать друг другу, и не сражаться за кормовую базу.
— Какую, на …, «кормовую базу»?! Где ты здесь видишь эту самую «кормовую базу»?! — Конан обвёл рукой всё такое же пустое и голое пространство, — Не представляю, где они тут собирают то самое, что, как ты говоришь, они должны «пережёвывать в кашицу» для своих …раных грибов и главной самки!
— Ну как же, Конан! Посмотри внимательней! Все камни покрыты — этим самым!
— Чем это?!
— Лишайником. Не сомневаюсь, что он здесь такой маленький потому, что все крупные отростки уже состригли, собрали, унесли и пережевали!
— Лишайник?! — Конан подумал, что неправильно услышал, — Но разве лишайник, — он подобрал маленький обломок щебня, и перевернул его, рассматривая крохотные как бы столбики-наросты, тускло посверкивающие оранжевым и зелёным, — Можно есть?!
— Наверное можно, Конан. Ведь смотри, как получается: влага здесь в воздухе есть: в утреннем бризе мы явственно её ощущали, — Конан кивнул: верно, ощущали! — Значит, лишайники могут жить! Они выделяют корнями что-то такое, что разъедает эти самые камни, на кот