— Вирп! — отчаянно закричала Тарла, но Вирп уже никогда не смог бы ответить.
Остальные варвары взревели. Они не разбежались, а попытались окружить Стеркуса и стащить его с седла. Граф ударил шпорами в бока лошади. Фыркнув, боевой конь встал на дыбы и скакнул вперед. На улице остался лежать еще один юноша. Тяжелые копыта раздробили ему череп. Обхватив гибкий стан Тарлы левой рукой, Стеркус помчался прочь из Датхила в сторону леса.
Грант стоял на коленях на полу солдатского барака, готовясь швырнуть кости. Игра шла полным ходом, и сыну Бимура уже удалось выиграть двенадцать полновесных серебряных монет. Он рассчитывал и на следующий удачный бросок. Но прежде, чем кости покинули кружку и закружились по полу, снаружи казармы заиграл горн. Трубач сигналил общий сбор.
— Проклятие! — выругался гандер, загребая выигранное серебро. — Почему капитану взбрело в голову устроить тренировку в самый неподходящий момент?
— Думаю, мы возвратимся к игре довольно скоро, — сказал Валт. — Я сгораю от нетерпения обчистить тебя.
— Ха! — хмыкнул его кузен, вставая на ноги. — Лучше скорее шевелись на выход.
Гандеры и боссонцы сбегались на открытое пространство между казармами и частоколом. У каждого при себе имелось копье или лук. На ходу они поправляли амуницию и застегивали ремни шлемов. Таким образом, солдаты были готовы даже к войне, если только это не было учебной тревогой.
— Глупость какая-то, — ворчал Бенно, но его лук находился в боевой готовности.
— Без сомнения, — поддержал его Грант.
Капитан Тревиранас проходил перед шеренгами аквилонцев. И видя его мрачное, озабоченное лицо, гандеру уже не казался бессмыслицей поспешный сбор.
— Что-то пошло не так в Датхиле, — прямо, без недомолвок начал Тревиранас. — Совсем недавно граф Стеркус въехал в деревню. А кто видел, как он уехал обратно? По крайней мере, граф не проезжал мимо нашего лагеря. И варвары уже долго буйствуют и кричат. Мы должны узнать, что там за шум и успокоить дикарей по возможности.
— А что, если не удастся? — выкрикнул кто-то.
Грант не разглядел того, кто спросил, но этот же вопрос вертелся у него на языке. И почему он и его друзья должны таскать из огня каштаны для Стеркуса?
— Если им нужны проблемы, они их получат и даже больше, — поставил вопрос ребром капитан. — Мы не позволим варварам думать, что они имеют право бунтовать против нас. Пусть только попробуют сунуться, и вся эта местность превратится в пепел, — он сделал паузу в ожидании еще вопросов и, не дождавшись, кивнул. — Ну и ладно. Теперь пойдем.
Тревиранас вел за собой к Датхилу практически весь гарнизон, за исключением небольшого резерва. Видя своего командира впереди, солдаты ступали с охотой. Некоторые офицеры наверняка бы прятались за спинами подчиненных, но капитан был не из их числа.
Даже еще толком не покинув расположения лагерной стоянки, Грант слышал возбужденные крики киммерийских мужчин и причитания женщин. Из деревни навстречу аквилонскому отряду вышел одинокий человек. Всего один, но вид его был так грозен, что сын Бимура инстинктивно вцепился пальцами в древко копья.
— Два! — выкрикнул варвар на ломанном, но понятном аквилонском. — Он убить двух мальчиков и забрать девочку. Он заплатит! Вы все заплатите!
— Это сделал граф Стеркус? — уточнил капитан.
— Да, он сделал! Пес и сын шелудивой собаки! — неистовствовал киммериец. — Мы ловить, мы убивать!
Грант знал, что Тревиранас испытывал к командующему не больше теплых чувств, чем любой в аквилонской армии. Возможно, в другой ситуации капитану удалось бы успокоить селян, но только не в этом случае. Варвар подобрал с земли булыжник и метнул в солдат.
Увесистый камень помял нагрудник ближайшего пикинера. Ответ боссонских лучников последовал на уровне инстинктов. Полдюжины стрел со свистом разрезали воздух. Все они попали в тело киммерийца. Он сделал к врагам несколько неверных шагов, словно пытаясь до них дотянуться, но ноги его подкосились, и мужчина медленно осел, заваливаясь на бок.
— Проклятие, — процедил Тревиранас. — Видит Митра, я не желал такого исхода. Но сделанного уже не вернуть. Вперед, воины! Копьеносцам выстроиться перед стрелками! Скорее всего, нам предстоит бой.
Его последние слова оказались пророческими. Не успел сраженный киммериец упасть, как из Датхила в аквилонцев полетела туча камней. Кто-то из варваров начал стрелять из лука. Один из солдат вскрикнул, хватаясь за пронзенное стрелой бедро.
— Теперь нам придется зачистить деревню, — сказал Валт, поправляя шлем. — Если варвары раньше не зачистят нас.
Кузен согласно кивнул. Пророчество его родственника тоже могло вполне сбыться.
Вместе с товарищами, Грант ворвался в Датхил. На улице не было ни души, только на дальнем конце лежали два изуродованных тела. Как выяснилось, киммериец не солгал, хотя Грант и раньше в этом не сомневался.
Внезапно распахнулась ближайшая дверь. Из нее выскочил варвар с тяжеленным топором. Одним ударом он зарубил одного из боссонцев и оставил на ноге другого лучника глубокую рану. Пикинеры закололи дикаря и проволокли его безжизненное тело по грязи, но прежде он успел забрать жизни еще нескольких аквилонцев.
Стрела, вылетевшая из окна соседнего с кузницей дома, нашла горло солдата, стоявшего третьим от Гранта. Тут же еще один гандер упал на колени, цепляясь за стрелу, впившуюся в грудь.
— Девер! — закричал Грант, но его товарищ умер раньше, чем смог что-то сказать.
— Теперь мы просто обязаны их раздавить, — крикнул капитан Тревиранас. — Атакуем этот дом все вместе одновременно.
Даже пережив битву у Форта Венариум, Грант не мог себе вообразить подобное. Мужчины сражались до смерти, используя любое оружие. Женщины кидались на солдат с кухонными ножами, не заботясь о собственной жизни. Аквилонцы поначалу не трогали детей, пока один мальчик лет восьми не попытался зарезать боссонца со спины. Он хотел воткнуть лезвие между ребер солдата, но не успел и упал с пронзенным сердцем. После этого захватчики стали вести себя так, как будто разрушали змеиное гнездо. Но змеи никогда не жалили так безжалостно.
Грант был один из тех, кто вышибал дверь в кузнице. Единственным человеком, оказавшимся внутри, была тощая как скелет женщина. Серые глаза полыхали огнем на бледном, изможденном лице. Она пошла на них не с кухонным ножом, а с длинным мечом в руках. Ей удалось ранить двоих воинов, одного смертельно, и дралась с остальными так свирепо, что гандеры еле-еле смогли прикончить ее.
— О, Митра! — ужаснулся Грант. — Они не просто варвары. Это демоны, вырвавшиеся из преисподней.
— Пусть лучше Митра отправит к демонам в ад графа Стеркуса, — задыхаясь, прохрипел Валт. — Если б не он, то сейчас бы не было этого кошмара.
Оставшиеся киммерийцы расправлялись с врагами, как могли. Раненые варвары претворялись мертвыми, чтобы нанести последний удар из-под тишка. Предсмертные крики, убивающих друг друга противников, еще долго возносились к бесстрастным небесам.
В конце концов, полегли практически все киммерийцы от пяти лет и выше. Древко копья Гранта окрасилось в алый цвет до половины. Он больше не тыкал острием тела павших варваров, чтобы убедиться, что те вдруг не воскреснут. Другие делали эту работу. Валт перевязывал раненую правую руку. Бенно стрела тоже поразила руку, только левую. Ветеран Дейврайо был мертв. Даже шлем не спас его от киммерийского топора.
К Гранту подошел Тревиранас, сильно хромая на поврежденную ногу.
— У тебя кровь идет, — сказал он.
— У меня? — задал гандер глупый вопрос.
Он лихорадочно ощупал себя и обнаружил, что у него не хватает мочки левого уха. Он понятия не имел, когда получил такое повреждение.
— И что теперь, капитан? — спросил пикенер, разводя руки в стороны.
— В первую очередь я хотел бы поджарить Стеркуса на медленном огне, — ответил Тревиранас. — Теперь из-за него против нас восстанет весь этот край. А ему что? Да ничего!
Валт бродил по разрушенной деревне. Воронье, которое уже начало слетаться на трупы, с недовольным карканьем вновь поднималось в высь, когда он проходил мимо. Когда он возвратился к разговору родственника с капитаном, на лице его читалась тревога.
— Что еще случилось? — забеспокоился Грант.
— Я искал тело кузнеца, — объяснил его кузен. — Этот малый огромен как медведь, и его трудно не заметить. Однако его тут нет.
— Ты уверен? — спросил капитан.
Солдат угрюмо кивнул. Грант тоже не мог с достоверностью сказать, что видел кузнеца в кровавой битве и высказал свои соображения Тревиранасу.
— Тогда, куда же он подевался? — нахмурился офицер, но у подчиненных не нашлось ответа.
Мордек, Баларг и пастух Нектан шли на север. Так далеко им еще не приходилось забредать.
— Не стоит омрачаться, тебе это не идет, — с улыбкой сказал Нектан Мордеку. — Пристроить твоего сына присматривать за овцами поистине лучший способ, чтобы воспрепятствовать ему, тащиться за нами.
— Я сказал сыну, что он готов к сражению, если грянет новая война, — ответил кузнец. — Скоро мы будем знать, так ли это на самом деле. У него будет возможность пустить кровь врагу.
Отец не стал пояснять, что Конану уже доводилось делать подобное. Время битвы пока не пришло и не желательно открывать все секреты сына. Иначе это может походить на предательство. Пусть до поры товарищи пребывают в неведении. Особенно Баларг. После их последнего, памятного разговора, кузнец не был абсолютно уверен, что ткач не общался с каким-нибудь боссонцем или гандером. Может быть, он и сгущает краски. Но тогда, лучше в последствии принести извинения, чем получить подкрепление своим подозрениям. Между тем, Баларг указал на гряду холмов, зеленеющих на северном горизонте.
— Как вы думаете, там нас ждут? — спросил он.
— Кром! Конечно, вне всяких сомнений! — воскликнул Нектан.
— Даже захватчики что-то пронюхали, — сказал кузнец. — Если уж проклятые аквилонцы так думают, значит, кланы и подавно собираются там и не как иначе, — он убежденно мотнул головой, — Нет смысла сомневаться в этом сейчас. Когда-нибудь, мы все сами узнаем.