— Мы это сейчас как раз обсуждаем, — с набитым колбасой ртом, ответил Шубал. — Мы с Конаном недавно вышли из королевского зала приемов, и мой товарищ спросил…
— Прямо из зала приемов! И вы теперь здесь? Видно старому Хилидесу сегодня благоволят звезды!
— Перестань дурачиться, старый мул, — осадил трактирщика шемит. — Итак, Конан поинтересовался, заметил ли я что-то необычное в благородном Сергианусе. Я сказал ему, что этот человек, должно быть, служит примером самоубийцам. Или вроде того.
— Ха! — Хилидес осклабился и покачал головой. — Из-за того, что он вьется вокруг королевы? А вдруг у них просто дружеские отношения? Про это разное болтают. Я слышал также, что королева давно не выглядела такой счастливой. По крайней мере, ходят такие слухи. Я вот сам не трачу время на праздные прогулки после высочайшей аудиенции и не глазею на повелительницу и ее немедийского гостя.
Хозяин оглядел зал своей таверны.
— Эй, Меркес! Слышал? Наш Шубал только что вернулся от нее!
— От кого? От Иштар? — откликнулся голос с противоположного конца трактира. — Не будь дураком! Богини не разговаривают со всякими шемитами!
— Я имел в виду королеву…
Шубал повернулся и крикнул Меркесу:
— И не с такими, как ты, шелудивыми псами! Хотя, для твоего просвещения, я добавлю, что Иштар имеет весьма далекое отношение к Хаурану. Это шемитская богиня!
— Да я же имею в виду нашу королеву, — повторил Хилидес, пытаясь снова взять нить разговора в свои руки.
— Вздор и глупости! — пробасил Меркес из гущи своей черной бороды. — Она родилась здесь, В Хауране! Точно там, где стоит святилище в ее честь, налево от дворца.
— Ты просто недоумок! — выкрикнул солдат, с которым ранее поздоровался Шубал. — культ Иштар берет начало в моей родной Заморе!
— Ну, уж нет! — возразил какой-то лохматый человек. — Она из Немедии!
Шубал со смехом потряс головой.
— Воистину, этот трактир зиждется на глупости клиентов! Все знают, что Бел рожден в Шумире и…
— А когда родился этот Бел? — спросил Хилидес.
— … точно четыре тысячи девять лет тому назад, за день до начала мира.
— Значит, Бел родился в Шеме, прежде чем тот сам появился? — бросил с насмешкой толстяк.
— Иштар также происходит из Шема, — продолжал гнуть свое Шубал, даже не взглянув в сторону хозяина. — Она появилась в городе Асгалуне из камня, расколотого зеленой молнией. Жрецы сходятся во мнении, что данное событие произошло через двести лет после рождения Бела. И случилось это так, потому что в Шеме долго не признавали богов женского пола. Но потом люди стали спрашивать, как же может существовать только бог–мужчина, один без женщины? Вот так-то!
— Ты знаешь, что Бел считается туранским божеством, покровителем воров? — попытался вклиниться в спор Конан.
— Вот, что плохо в Стигии! — Меркес ударил кулаком по столу, отметая вопрос о происхождении Иштар — Ее жители поклоняются единственному кумиру — отцу Сету, богу зла!
— Ой, да ладно! — Хилидес показал зубы. Он говорил быстро и даже поднял руку, чтобы оказаться в центре внимания. — У вас там есть незабываемая Деркето! Это исключительно чувственная женская натура и, к тому же, стигийка до мозга костей! Если хотите найти народ с одним мужским божеством, то идите к пустынному племени Хабиру.
— В Немедии мы зовем ее: Деркето — стигийская змея! Покровительница шлюх! — вставил длинноволосый посетитель.
Конан сидел в молчании, стараясь не поглощать слишком жадно свежее пиво, пока другие вели пустые разговоры. Боги! Кому какое дело? Там, откуда он пришел, боги были весьма многочисленны, а самым главным из них считался Кром. Однако его никогда не называли отцом. Он лишь однажды при рождении давал ребенку волю и больше им не занимался. Да и какое, уважающее себя божество будет морочить себе голову человеческими делами? Люди сами должны заботиться друг о друге и выбирать богов, на которых потом можно свалить все свои беды. Тем временем, киммерийца по-прежнему больше всего волновал вопрос насчет Сергиануса. Он не мог забыть то ведение, что предстало перед ним в королевской палате.
— … Бога-паука из Йезуда! — меж тем, выкрикивал Меркес.
— Шубал, — потихоньку толкнул варвар приятеля, — как зовут того человека из Немедии?
— Сергианус.
— Кром! Нет же. Тот, который утверждал, что Иштар — немедийка.
— … Ха! — Хилидес вновь пытался доказывать свою правоту. — Можно сказать, что эти двое не дружат между собой.
— … Пусть меня назовут глупцом, но я считаю, что каждый мнит себя великим! — горячился Меркес.
— Ага!… — сказал Шубал. — А, этот… Его зовут Небионо.
— Давно он уехал из Немедии? — не унимался Конан.
— Не знаю…
— …Слушайте, мы не учитываем этих двоих, не так ли?
— Эй, Неб! — позвал Шубал. — Как долго тебя не было в Немедии?
— Митра! Слишком долго! А тебе какое дело?
Конан вывернул шею, чтобы рассмотреть русоволосого человека в дальнем конце зала. На Небионо была одета такая туника, что, вероятно, она успела износиться еще до того, когда ее владелец стригся в последний раз. Плащ его был или очень грязен, или неумело окрашен под цвет дорожной пыли.
— Скажи, что ты думаешь о своем земляке из дворца, — обратился к немедийцу варвар. — О сыне князя из Торы.
— Откуда ты, великан? — грубо спросил Небионо.
— Из Киммерии. А зовусь Конан.
— Что ж, не в моих привычках спорить с человеком, который носит меч и кольчугу, — сказал Небионо, имевший сам пять с половиной футов роста. — Я с ним лично не знаком, если ты подразумеваешь Сергиануса. Но Тора это не княжество.
— Так ведь, Сергианус называет себя сыном князя Торы из Немедии, — юноша еще больше развернулся к собеседнику.
— И что с того? — пожал плечами Небионо. — Он, должно быть, хочет казаться более знатным. Но Тора это баронство. Властителю его, барону Амальрику лет пятьдесят. И сын, которому достанется наследство, тоже носит имя Амальрик.
— А у него нет других сыновей?
— Очевидно, есть! — хмыкнул немедиец. — Кто же знает обо всех отпрысках, родившихся в законном браке, да и не только… Послушай, Хилидес, — крикнул он трактирщику, — если ты не собираешься провести остаток дней возле их стола, то я хотел бы еще вина и ломоть ржаного хлеба.
Толстый хозяин отошел от столика Конана и Шубала. Солдат, допивший свое пиво около дверей, кинул на столик монету и вышел на улицу. Глядя ему вслед, шемит спросил:
— Почему в первый же день пребывания в столице Хаурана ты интересуешься этим немедийцем?
— А разве тебе самому не интересно? — Конан серьезно посмотрел на товарища. — Возможно, он станет твоим королем.
— Нет. Не более чем супругом королевы. Но я понял тебя, — кивнул шемит.
— Сын не самого значительного барона присвоил себе княжеский титул и носит медальон, который ты видел где-то в другом месте, но не в Немедии. Вдруг он окажется каким-нибудь зингарским авантюристом. Или хуже того, переодетым стигийским колдуном — старым как горы.
— Ты считаешь, что тут замешана магия? — Шубал подернул плечами. — Может быть, я ошибся насчет этой побрякушки. Ты допил пиво? Нам пора возвращаться. Мы должны быть во дворце и ждать, когда благородная Хаштрис захочет отбыть домой.
— Мне необходима еще одна кружка, чтобы охладить губы после этой проклятой колбасы! Мой язык онемел, а горло пылает так, словно я глотатель огня из Аренджуна!
Шубал рассмеялся.
— Ладно. Я могу доесть ее за тебя, — предложил он и выгреб из тарелки остатки порции Конана. — Да, друг мой! Не у всех нас одинаково крепкие желудки.
— Крепкие?! — изумился юноша. — Да твой, наверное, выкован из меди!
— Пора уходить, Конан. Никто нам не помешает попытаться выпросить немного вина во дворце.
— Хмм…
Они поднялись и двинулись на выход, несмотря на протесты Хилидеса, который так и не услышал историю про «приключения в Шадизаре». Пришлось Шубалу пообещать толстяку, что он все ему поведает не позднее завтрашнего дня.
В конце концов, оба охранника Хаштрис покинули таверну.
Через четыре квартала друзья сократили путь и прошли через базар. Рынок был забит лавками, всевозможными ящиками и корзинами. Торговцы, надрываясь, расхваливали свой товар. Конан втягивал ноздрями воздух, наполненный ароматами разных плодов, свежих овощей и пряностей.
Вдруг Шубал надавил на плечо киммерийца, внезапно изменяя выбранный маршрут. Шемит свернул к прилавку с фруктами под ярко-красным навесом. В его тени сидела старая, полная женщина с круглым, как луна, лицом и щербатым ртом. Рядом со старухой стояла молодая, привлекательная девушка с необычно пышной грудью, буквально распиравшей голубую тунику и фартук.
— Сфалана! — радостно приветствовал ее Шубал. — Ты скучала по мне?
Молодая женщина одарила его холодным взглядом из-под густых, изогнутых бровей.
— О! А разве ты куда-то уезжал?
— Вот противная девчонка! Ты же сама это знаешь, как и то, что по мне скучала.
— Фи! Больше мне заняться нечем, — ответила Сфалана, посматривая украдкой на Конана.
Старуха зашлась поразительно высоким смехом, очень напоминающим всхлипы шакала из туранской пустыни.
— Я увере, что ты дни считала, — убежденно сказал Шубал, сохраняя невозмутимое выражение лица. — А где же теплые объятия при встрече?
— Я занята, Шубал.
— Ему бы только потискать твои дыньки! — застрекотала старая женщина и вновь визгливо хихикнула. — Почему бы тебе, Шубал, вместо этого не купить настоящие дыни? Они приехали прямо из Корвеки.
— Не сомневаюсь, — глумился над ней шемит. — Я представляю, как ты везешь дыни из… — он вдруг запнулся, — из Корвеки!
Тем временем, обе женщины, старая и молодая, разглядывали высокого юношу, который не принимал в шутливом разговоре.
— Из Корвеки… — деревянным голосом повторил Шубал.
— Я клянусь — захихикала старуха.
— Поверь ей раз, а после поверишь, что Дэркэто — девственница, — вставила Сфалана. — Кстати, а где ты был?