- Не в этом дело, - запротестовал Конан, чувствуя, что еще немного и его инстинкты возьмут верх над разумом. - Мордерми мой друг. Я не хочу обманывать его в его же доме.
- Святая простота! - поразилась Сандокадзи. - Кто бы мог подумать, что варвары столь чувствительны? Мне кажется, ты не из тех, кто умеет только скакать на жеребцах. Или ты боишься Мордерми?
Конан почувствовал, как в нем закипает гнев.
- Конечно, я не настолько обучен манерам, чтобы валяться в постели с женой своего друга. У нас в Киммерии несколько иные обычаи. Они менее цивилизованны и более архаичны.
- Но здесь же не Киммерия, не так ли? - убеждала Сандокадзи. Неужели ты даешь обещание жениться каждой шлюхе, с которой переспишь?
- Нет, не каждой, - взорвался Конан, не в силах сдержать свою ярость. - Но если я хочу женщину, то делаю ее своей и убью всякого, кто попытается ее украсть. Мордерми, насколько я могу судить, придерживается того же правила. Если я сделаю тебя своей, нам придется драться, а я не хочу убивать друг друга из-за потаскухи.
- Ах так! - Сандокадзи вырвалась из его рук. Ее взор тоже пылал гневом. - Сантиддио был прав: ты альтруист. Ну что ж, мой благонравный киммериец, я вовсе не предлагаю тебе стать хозяйкой в твоей хижине где-нибудь в захудалой горной деревушке. Я предлагала тебе ночь удовольствий. Мне было просто любопытно знать, какой мужчина скрывается за этими мускулами. А вместо этого нашла большого, неуклюжего дурака!
Сандокадзи оттолкнула его и бросилась к двери. Конан был почти согласен с ней. Он не привык обдумывать свои поступки, и только мысль о том, что он предает друга, сдерживала его инстинкты, не позволяла схватить Сандокадзи и бросить ее мягкое, желанного тело на тюфяк. Поэтому он не стал ее задерживать.
После темной комнаты сумрак коридора казался ярким светом. Сандокадзи отворила дверь комнаты Конана, и тут в полоске света мелькнула фигура человека. Он был явно застигнут врасплох, но быстро сориентировался, и в его руке сверкнул нож.
Не менее удивленная Сандокадзи пронзительно вскрикнула. Рука незнакомца дрогнула, он не ожидал увидеть женщину, и этого мгновения оказалось достаточным для Сандокадзи, чтобы увернуться от удара и выскочить в коридор. Нож незнакомца все же успел разрезать ее накидку и оставить царапину на ее плече. Девушка опять закричала.
Нападавший все еще пребывал в нерешительности: заткнуть рот девушке или ворваться в комнату к спящему Конану. Пока он колебался, Конан опередил его. Выскочив из темноты, киммериец схватил его за руку, державшую нож, и всадил свой кинжал ему в живот. Затем он сильным движением рванул руку вверх так, что разрубил грудную клетку нападавшего. Дикий крик боли тут же сменился предсмертным стоном, и тело незнакомца медленно опустилось на пол.
Сандокадзи перестала кричать и смотрела на Конана блестящими глазами.
Тревога разнеслась по всему дому. Со всех сторон к дверям комнаты Конана сбегались вооруженные люди. При свете факелов засверкали лезвия. Подоспел и Мордерми.
При виде открывшейся картины он бросил взгляд на Конана, и на его лице ясно читался немой вопрос.
Сандокадзи не колебалась.
- Я шла по коридору, вдруг вижу, в темноте кто-то крадется. Подозрительный такой. Я решила за ним проследить. Когда он остановился у комнаты Конана, я поняла, что передо мной убийца, подосланный Риманендо. Я закричала, чтобы предупредить Конана, убийца напал на меня, но тут выскочил киммериец и убил его.
Она приспустила накидку, чтобы осмотреть рану на плече. Рана немного кровоточила, но не была опасной. Конану ничего не оставалось, как подтвердить ее рассказ.
Мордерми поверил их словам.
- Вам нужно было позвать кого-нибудь из нас. Тебя же могли убить, Сандокадзи.
- Позвать вас? Да вы же спали над своими чашами с вином.
- Переверните его, посмотрим, что это за птица, - приказал Мордерми. - Что же у меня за охрана, если убийцы преспокойно разгуливают по дому.
Они перевернули труп и осветили факелом залитое кровью лицо. Раздались возгласы изумления.
- Черт возьми! Это же де Велис! - воскликнул Мордерми. - Он был у меня лейтенантом и я верил ему, как самому себе. Велика сила золота Риманендо, если она может купить даже близких друзей. Прости, Конан, я предложил тебе убежище, и едва не стал причиной твоей смерти.
Конан промолчал. У него не было твердой уверенности, что де Велис был подосланным убийцей - возможно, он был слишком предан Мордерми и обнаружив измену Сандокадзи, решил отомстить за господина и восстановить его честь.
Глава 6. ПОД КОРОЛЕВСКОЙ МАСКОЙ
Аромат роз смешивался с запахом моря, плескавшегося у высоких стен, отделявших его от королевского цветника. Сад был ярко освещен тысячами праздничных фонарей, всех цветов радуги. Смех и веселье заглушались мерным рокотом прибоя, разбивавшегося в темноте о насыпь.
Но у Конана, настороженно бродившего среди гостей карнавала, устроенного в честь дня рождения короля, не было желания веселиться. Он считал, что сегодняшнее предприятие - слишком рискованная авантюра, даже для Мордерми. Еще бы, подделать королевское приглашение!
Киммериец понимал, что выглядит, по меньшей мере, фантастично в своем наряде, среди разукрашенной знати, окружившей его. На нем был рогатый шлем, доспехи и подбитый мехом плащ, которые носят воины Ванира, нация, которую он не любил, но уважал. Шелковая маска скрывала верхнюю часть лица, а черная грива волос красиво оттеняла загар. Идея костюма принадлежала Сандокадзи, она же придумала взять с собой боевой топор с двумя лезвиями и головкой в виде молотка. Конан отнесся к идее одобрительно. Топор, являясь как бы частью костюма, вызовет меньше подозрений, чем шпага или меч.
- Кто может предположить, что варвар переоденется в варвара? уверяла Сандокадзи, которая подобно всем коренным зингаранцам смешивала все северные варварские племена в одну кучу. Конан довольно прилично изъяснялся на заморанском языке, чтобы сойти за представителя этой далекой страны, и его акцент в этом случае не должен был вызывать подозрений у спесивой зингаранской знати, многие из которой не отличили бы Пикта от Кушита, или Стигийца от Туранца. Конан таким образом надеялся избежать лишнего внимания.
Сама Сандокадзи одела маску и костюм сокола, и оперение колыхалось во время ходьбы, приоткрывая ее обнаженные руки и ноги. Под покрытым перьями плащом у нее ничего не было.
Сантиддио вел ее на серебряной цепочке, накинутой на шею. На нем был костюм сокольничего и черное домино.
Самый странный наряд имел Мордерми. Он представлял собой приукрашенную копию самого короля Риманендо: мантия из горностаев, золоченая кольчуга, корона из мишуры, напудренные волосы, объемистый живот - не слишком большой, чтобы оскорбить монарха, но и достаточный, чтобы быть узнанным. Его костюм тоже был заслугой Сандокадзи.
По мнению Конана, эта женщина была чрезвычайно умна. Он вспомнил, как она хитро вывернулась в ночь воображаемого покушения. С тех пор ночные визиты прекратились.
Время летело быстро и небесполезно для Конана. Налеты и грабежи были удачными. Мордерми был хорошим организатором, да и Конан оказался мастером по части присвоения чужой собственности, - он ни в чем не уступал опытнейшим зингаранским бандитам: ни в дерзости, ни в изобретательности. Взаимная симпатия между Конаном и Мордерми постепенно переросла в дружбу, подогреваемую скрытым соперничеством.
Сантиддио и Сандокадзи тоже входили в круг его друзей, и это была уже иная дружба. Мордерми, в сущности, оставался варваром городских трущоб, и его жизнь текла по тем же диким, примитивным и безжалостным законам, что и в горах Киммерии. А Сантиддио и Сандокадзи всегда были отделены от Конана невидимым барьером, который порождало их происхождение. Несмотря на все разговоры о том, что все люди - братья, Сантиддио всегда не хватало практического подтверждения своих слов, что же до Сандокадзи, то ей казалось, что она играет в какую-то увлекательную игру.
Конан чувствовал, что он чужой в этой компании, в этой странной дружбе каждый преследовал свои цели. Мордерми мечтал стать чем-то большим нежели просто королем воров. Сандокадзи наслаждалась возможностью разрушить социальный порядок, лишивший ее всех прав и состояния. Сантиддио мечтал создать новое общество, где правил бы разум, а не сила, и, наконец, Конан-варвар, покинувший Киммерию, чтобы посмотреть цивилизованные страны и не утоливший пока до конца жажду путешествий.
Правда он нашел приключения, а это было ничуть не хуже.
Королевский маскарад собрал сотни гостей. По саду прогуливались фантастически одетые фигуры, а внутри павильона кавалеры кружились в танце со своими великолепно одетыми дамами, скользя по полу из черного мрамора. Скромно одетые девушки бесшумно скользили между гостями с подносами, уставленными сладостями, деликатесами, драгоценными серебряными кубками с редкими винами и мороженым. В тени деревьев или в увитых цветами беседках скрывались влюбленные парочки, откуда слышались нежные вздохи, шелест шелка и тихий смех.
Конан ел с жадностью, но от вина воздерживался. Нетерпеливым движением руки он отталкивал прочь кубки со старинным вином столетней выдержки, как если бы это было простое пиво.
Тем, кто к нему обращался, Конан бросал короткие фразы на заморанском языке. По его угрожающему тону гости решали, что он пьян и груб. Но Конан был не пьян.
В отличие от Конана, Мордерми находил это ночное приключение увлекательным. Конан предпочитал воровство или открытый грабеж - взломать сокровищницу богатого лорда или напасть на купеческий караван. Он не доверял хитроумным комбинациям.
Внутри королевского дворца Мордерми удалось собрать много своих людей: кое-кого под видом слуг и лакеев, а кое-кого и в качестве гостей. Самым слабым звеном плана было оружие. Никто не мог позволить себе явиться на маскарад вооруженным с головы до пят. Конечно, никакой дворянин не выйдет из дома без шпаги, да и лакеи тоже должны иметь что-то на случай разбойного нападения. Конан хотел командовать отрядом, который должен будет штурмовать королевский дворец снаружи, но Мордерми рассудил, что киммериец будет полезнее внутри.