— Какая тебе разница, — отшутился Юма, внимательно осмотрев стрелы и оценив правоту слов киммерийца. — Все равно те, кто стрелял, уже далеко отсюда.
— Как знать. Посмотри на стрелы в бортах колесницы генерала. На них нет наконечников. А вот что предназначалось нам. — И Конан показал другу вынутую из одной из подушек стрелу с остро отточенным зазубренным металлическим треугольником на конце.
— Да неужели? — с притворным сомнением возразил Юма, а затем уже более серьезно добавил: — Ничего, братец, теперь ты лучше будешь понимать то, что я твердил тебе про нравы, царящие в столице, и про опасную долю героев.
С этими словами Юма обнял свою подружку. Вторая девушка, забравшись на помост, поглядывала на парочку с некоторой ревностью. Но Конан не стал залезать на помост, а пошел рядом, внимательно глядя вокруг. После происшествия Аболхассан увеличил скорость процессии. Солдаты едва успевали расчищать дорогу, хотя зрителей оставалось куда меньше, чем раньше. Люди недовольными, а зачастую и злобными взглядами провожали процессию, проходящую в ворота, под защиту мощных стен дворца короля Йилдиза.
ГЛАВА 16. ПРИЕМ ВО ДВОРЦЕ
Из внутреннего дворика королевского дворца Конана и Юму проводили к охраняемым дверям самого огромного здания. Там их встретил Семпрониус, обогнавший парад и прибывший во дворец, видимо, по реке. Евнух провел друзей мимо безмолвных часовых и повел по длинному коридору с лепным потолком.
— Вас ожидает праздничный пир, — на ходу сообщил евнух. — Официальная церемония состоится завтра, когда вас примет сам король. А сегодня вам нужно просто показаться придворным, произвести впечатление. Мой вам совет — следите за манерами и языком. Ешьте и пейте, как все остальные, — и вас хорошо примут при дворе.
— Да уж я вообще не знаю, стану ли тут есть. Того и гляди, отравят, — огрызнулся Конан. — Тебе уже известно, чем закончился парад? Или ты это сам подстроил, а, Семпрониус?
— Нет, сержант. Не мели ерунды. Это было трагическое недоразумение! — Евнух замедлил шаг и доверительно сообщил: — Слухи о заговорах все время ходят по дворцу, но кто мог подумать, что эти мерзавцы зайдут так далеко! Его Величество уже не раз предупреждали, но он, по своему великодушию, решил не поднимать тревогу. Более того, завтрашняя церемония состоится по плану, несмотря на сегодняшнее происшествие. Это будет последним шансом заручиться общественной поддержкой Вендийской кампании, не прибегая к строгим мерам. Так что постарайтесь сделать все от вас зависящее…
— Понятно, — прервал евнуха Конан, — а скажи-ка мне, не имеют ли эти заговорщики каких-нибудь общих дел с генералом Аболхассаном?
Семпрониус изменился в лице:
— Кто мог подкинуть вам эту мысль? Такие слухи давно ходят по дворцу, но и генерал, и старший евнух Эврантхус всегда с негодованием отметают их. Верность генерала Аболхассана королю не подлежит сомнению.
— Ну разумеется! — усмехнулся Конан и продолжал давить на Семпрониуса: — А что, если я сам потолкую с генералом об этом напрямую? Он ведь будет сегодня на приеме?
Евнух почти бегом двинулся дальше по коридору, испуганно отвечая через плечо:
— Не советую, сержант. Генерал тотчас же бросится защищать свою честь, и, уверяю тебя, более опасного противника трудно найти. Поэтому не омрачайте вечер кровопролитием и неподчинением начальству.
Возле распахнутой двери, словно статуи, застыли два стражника в красных плащах. Семпрониус примолк. Они очутились в пиршественном зале, полном придворной аристократии, — совершенно другой мир, не похожий на тот, что лежал за стенами дворца. Стоило троице появиться в зале, как в одном углу торжественно зазвучали трубы и седовласый евнух объявил имена Конана и Юмы. Семпрониус тотчас же исчез, поглощенный толпой придворных. Раздались первые восхищенные возгласы:
— Наконец-то! Вот они, герои! Какие они сильные! Какие мужественные лица!
— Совершенно верно! Скажите, вы оба родом из Вендии или из каких-то других диких стран?
— Нет, нет, тот, с белой кожей, — из Ванахейма. Я читал указ. Но, говорят, он понимает цивилизованный язык.
— Скажи, воин, скольких людей ты убил? Наверное, всех и не сосчитаешь. Ну хотя бы за последний год?
— Правда, расскажите! А детей и женщин вы тоже убиваете или только берете их в плен?
— Какие они дикие на вид! Теперь понятно, что такие варвары нужны, чтобы бороться с другими дикарями.
Обидные и дурацкие вопросы сыпались как из мешка. К счастью, никто на самом деле не давал гостям и рта раскрыть.
Вскоре всеобщим вниманием завладел толстый мужчина, обратившийся к воинам с целой речью:
— Если вас правильно использовать, то можно найти вам применение не только на войне. Ребята, если вы устанете от резни в джунглях, приезжайте ко мне в замок — всего-то день пути отсюда: рабам на плантациях нужна твердая рука. Работа не пыльная, можно даже не знать их языка. Наш последний надсмотрщик вообще был глухонемым. Так что, когда закончится срок контракта, милости прошу в мои владения…
Эта тирада была встречена со всеобщим одобрением.
Находившиеся в толпе придворных женщины вели себя не столь назойливо, как мужчины, каждый из которых считал своим долгом что-то покровительственно сказать гостям и похлопать их по плечу. Многие смущенно отступали и прекращали свои фамильярности, наткнувшись на убийственный взгляд киммерийца. К его удивлению, Юма легче переносил такие штучки и, более того, умело переключил на себя внимание женщин.
Одна полная молодящаяся матрона, на тюрбан которой было потрачено куда больше шелка, чем на платье, усадила чернокожего сержанта на низкий диван и радостно защебетала:
— Ах, сержант Юма, как бы я хотела оказаться принцессой в городе, который штурмуют ваши войска! Вы выглядите таким мужественным и сильным! Признайтесь, вы ведь не всегда убиваете женщин, правда?
Конан, в свою очередь, попал в лапы к еще более цепкой худощавой придворной даме.
— Ах, как я завидую вам и вашим солдатам. Сколько путешествий по экзотическим странам! А какие приключения! Нам, женщинам, приходится довольствоваться домашними радостями.
Усадив Конана в мягкое кресло, она уселась рядом, схватив его шершавую руку обеими ладонями.
— Говорят, в Вендии есть редкие снадобья, приготовленные местными знахарями. Сержант Конан, а вы не привезли нам чего-нибудь такого… ну, эликсира лотоса, например, или еще каких-нибудь южных редкостей?
— Нет, — покачал головой киммериец, — эти так называемые снадобья похищают душу человека. Я испробовал их действие на себе и видел многих, кто сильно пристрастился к ним и уже не мог жить без этой отравы. Безумие пользоваться ими даже для того, чтобы унять боль в ране. Потому что, привыкнув, ты становишься рабом этой мерзости, а вскоре умрешь от почернения крови.
Откровенный рассказ Конана заставил женщину брезгливо выпустить его руку. Но в то же время она казалась абсолютно завороженной этой историей. Посмотрев прямо в глаза Конану несколько мгновений, она отвернулась и о чем-то пошепталась со своей подругой, стоявшей рядом и слушавшей раскрыв рот.
— Офицеры, — заявили женщины киммерийцу и Юме, — вы, должно быть, зверски голодны с дороги. Позвольте, мы принесем вам со стола по бокалу вина и кое-чего поесть. А потом вы продолжите ваши рассказы.
Стоило женщинам скрыться в толпе, как Конан, пересев к Юме, прошептал:
— Слушай, давай смоемся отсюда. Не могу я терпеть этот иезуитский допрос. Им шутки, а у меня голова пухнет.
Юма пожал плечами:
— Сиди спокойно и не очень хами — и я гарантирую, что подружка на ночь тебе обеспечена. Я тебя уверяю, что в постели эти вежливые придворные дамочки будут более дикими и горячими, чем венджипурские кабацкие девки. Хотя, если ты дал клятву верности…
Конан не бы.» настроен шутить:
— Юма, как ты можешь так спокойно сидеть, зная, что нам в спину уже нацелены луки и кинжалы! Не ты ли предупреждал меня о необходимости бдительности во дворце?
— А разве я не предупреждал тебя, что жизнь героя коротка, но интересна? Выбора у нас нет. Так что сиди и не рыпайся! Наслаждайся жизнью! Делай то, чего от тебя ждут. Глядишь, и проживешь лишний день. Завтра у нас встреча с Йилдизом, а там видно будет.
— Сдается мне, что трон под королем весьма шаток. Как бы не потребовалось предупредить Йилдиза об измене, не дожидаясь утра, или даже самому вступить в бой.
Юма положил руку на плечо другу:
— Не придавай большого значения намекам и домыслам Семпрониуса. И кроме того, не вздумай намекать Йилдизу на то, что здесь творится. Тогда тебя никто не тронет. А иначе тебе конец.
— Спасибо за совет, приятель. — Стряхнув с плеча руку Юмы, Конан встал с дивана. — Если хочешь, забирай обеих дамочек. Уступаю тебе свою. Но умоляю, будь осторожен!
С этими словами киммериец растворился в толпе, не дожидаясь возвращения женщин.
Аболхассана нигде не было видно. Значит, вызов на поединок по подозрению в измене, на который Конан уже почти решился, откладывался. Киммериец раз за разом оглядывал зал с высоты своего роста, встречая десятки взглядов — иногда презрительных, иногда восторженных, готовых на дальнейшее общение.
Кружа по огромному залу, Конан понял, что совершенно не умеет пробираться в толпе придворных. Он, способный без единого звука идти по ночным джунглям, не мог здесь и шагу ступить, чтобы не налететь на кого-нибудь из придворных, с тем чтобы затем выслушивать их подчас насмешливые извинения и извиняться самому. Обходя очередную группу шумно болтающих и оживленно жестикулирующих гостей, Конан нос к носу столкнулся с каким-то офицером, немедленно обратившимся к нему издевательским тоном:
— А, Конан, гроза Вендии! Выслужился-таки. Я хотел бы перекинуться с тобой парой слов, приятель.
— Полегче, полегче. Кто ты?
Попятившись, Конан постарался освободить вокруг себя побольше места, чтобы, держа дистанцию, быть готовым к возможному удару кулаком или кинжалом невесть откуда взявшегося наглеца.