До самой своей смерти Наст отказывался встречаться с ней и не говорил ей ни слова, когда обстоятельства сталкивали их вместе. И настоятельно просил своих сотрудников поступать так же. В довершение всех бед, предательство Кармел Сноу застало его в такой момент, когда из-за личных неурядиц он чувствовал себя крайне уязвимым.
Вот уже год, как его отношения с женой Лесли изменились. Операция на простате, проведенная под самым большим секретом в феврале 1931 г., ослабила его физически и морально. Ни на секунду не забывая о трудностях своего холдинга, Наст, приходя домой, становился лишь тенью самого себя. Изможденный и снедаемый сомнениями, он был неспособен расслабиться или в полной мере насладиться жизнерадостностью своей молодой жены и щебетанием малышки Лесли. В глубине души он стыдился того потрепанного образа, который он видел в зеркале. Он больше не был королем Нью-Йорка, перед которым расстилали красную дорожку. Ему казалось, что за короткое время он стал достойным наследником своего отца. Смотрясь в зеркало, Наст видел мужчину под шестьдесят, затравленного в финансовом плане, озлобленного от невзгод и страдающего от того, что подает руку жизнерадостной девушке на тридцать четыре года моложе его. Ему пришлось отказать ей в поездке в их поместье в Сэндс-Пойнте, в северной части Лонг-Айленда, по той простой причине, что среди его друзей не нашлось ни одного человека, который смог бы одолжить ему несколько тысяч долларов…
В довершение всего Лесли увлеклась Реджинальдом Бенсоном, элегантным сорокалетним английским банкиром, с которым она познакомилась в Европе и путешествовала с ним до Нью-Йорка в октябре 1931 г. Наст, словно отец, наблюдающий за первыми увлечениями своего ребенка, поощрял близость этих двоих, предлагая им вместе прогуляться по городу, пока он в очередной раз просматривает свои бухгалтерские отчеты. Наконец то, чего он желал, произошло: Лесли призналась ему, что влюблена в Бенсона. В порыве великодушия Наст убедил ее, что ее новое счастье сделает счастливым и его. В строжайшей тайне после того, как английский претендент съездил в Чикаго, чтобы встретиться с родителями Лесли, Наст организовал развод.
28 ноября 1932 г., то есть едва ли не через месяц после телеграммы, сообщавшей ему об уходе Кармел, Лесли в Лондоне вышла замуж за Рекса Бенсона. Конечно, он желал этого отъезда и способствовал ему, но как не ощутить боль от краха его брака всего четыре года спустя после свадьбы в Эйкене, которая тогда наполнила его надеждой? Когда же закончится эта буря, натиск которой он переносил уже три года?
Светлое пятно в океане грязи
В конце 1931 г. команда Vanity Fair, состоящая в основном из главного редактора Фрэнка Кроуниншильда, его двадцативосьмилетней заместительницы Клэр Бут Брокау и также двадцативосьмилетнего директора по рекламе Дональда Фримана, принялась искать новые таланты, чтобы обновить и укрепить свои ряды. Появляется молодая женщина по имени Хелен С. Норден.
Брюнетка со смуглой кожей, с искрящимися глазами и хорошо подвешенным языком мгновенно обольщает Фрэнка и всю компанию. Как обычно, организуется беседа с президентом холдинга: даже на пике кризиса Наст настаивает на том, чтобы участвовать в приеме персонала на работу и знать в лицо каждого из своих служащих. Встреча, которая длится недолго по причине занятости Наста, больше похожа на исключительно любезный протокольный обмен мнениями, чем на собеседование при найме на работу. От этого она не менее приятна и проходит почти в дружеской атмосфере. Наст не располагает временем для более серьезного разговора, но чувствует: что-то должно произойти. Что крайне удивительно для человека, неловко чувствующего себя в обществе и особенно с женщинами, хозяин Vogue, всего несколько дней назад вновь ставший холостяком, заканчивает встречу следующими словами: «Даже если вы не получите должности в Vanity Fair, может быть, мы могли бы однажды продолжить эту беседу за ужином?» Хелен С. Норден разом получила должность, ужин и многое другое.
Эта встреча стала лишним подтверждением замечательной интуиции босса Vogue в плане человеческих отношений. За несколько минут он распознал в этой молодой брюнетке, внешность которой соответствовала типу сильной женщины, который был ему так по сердцу, возможную родственную душу. Новенькой же понадобилось около полугода для того, чтобы заметить, что между ними действительно существует некая связь.
Можно было бы возразить, что трудно было не влюбиться в Норден, ум, фигура, возраст которой – она была ровесницей его бывшей жены Лесли – очаровали бы даже более пресыщенного мужчину. Но в Насте не было ничего ни от хищника, ни от дона жуана. И если каждый вечер после развода его по-прежнему видели в обществе очень красивых молодых женщин, то делал он это так же, как устраивал приемы в своей двухэтажной квартире на Парк-авеню, скорее для того, чтобы его видели в приятной компании, а не ради собственного удовольствия. Неспособный сделать первый шаг, Наст предпочитал скорее упустить свой шанс, чем показаться смешным. Часто случалось, что он предлагал девушкам из приличных семей, по-прежнему сменяющим друг друга на стажировке в офисе редакции или получившим временную работу, сопровождать его вечером на концерт, в оперу или в кино.
В редакции все привыкли к этим приглашениям, которые многое говорили о социальной изоляции босса Vogue. Когда секретарю дирекции, уже получившей отказ от двух новеньких под предлогом ужина у матери, удавалось уговорить третью, то нередко слышали, как последняя говорит, вздыхая: «Сегодня вечером я снова буду умирать от скуки». Понятно, что финансовые проблемы Наста не способствовали ни его самореализации, ни умению развлекаться.
По прошествии нескольких месяцев Хелен С. Норден увидела, что за напускной угрюмостью этого человека, его сдержанностью и маниакальной преданностью своей работе скрывается простосердечный, милый, честный и терпимый мужчина. Его положение могло бы превратить его в претенциозного и тщеславного человека, манипулятора, но душе Наста это было совершенно чуждо. Наконец, в августе 1932 г. новая сотрудница Vanity Fair приняла приглашение, которое Наст сделал ей девять месяцев назад, во время их первой беседы.
Наст не ошибся: у него с Хелен много общего. Во-первых, оба они недавно покончили с прежними отношениями, которые надломили их: Наст недавно развелся во второй раз, и рана еще кровоточила. Хелен Норден 24 декабря 1931 г., то есть всего через несколько дней после ее прихода в журнал Vanity Fair, вернула свою девичью фамилию и снова стала мисс Хелен С. Браун. Она развелась с молодым английским актером немецкого происхождения, жившим в Гринвич-Виллидж, вместе с которым они вели богемную жизнь, приведшую их на грань банкротства. В июне 1931 г., узнав, что она беременна, молодая женщина неохотно согласилась выйти замуж за Хайнца, но потом решила сделать аборт, после чего предпочла развестись.
Неужели Наст, принимая ее в первый раз в своем огромном кабинете в Грейбар-билдинг, мгновенно понял, что в детстве этой энергичной молодой женщине тоже пришлось страдать из-за неудачливого отца? Хелен, родившаяся в 1907 г. в штате Нью-Йорк, была воспитана бабушкой. Почему? Мистер Браун носился по всей стране, пытаясь заработать денег и прокормить семью. К несчастью, у этого внука методистов было больше замыслов, чем способности воплотить их в жизнь. Одно время он был страховым агентом, потом страховым брокером, изобрел средство от комаров, был даже основателем и издателем еженедельника под названием St. Lawrence Bulletin, где печатал исторические анекдоты. Мать Хелен, женщина независимая, недолго раздумывая, решила начать свою жизнь заново и уехала в Нью-Йорк. Что касается мистера Брауна, то он до самой смерти продолжал гоняться за удачей и занимать деньги у всех подряд… Это прошлое странным образом оказалось созвучным детству и отрочеству Наста.
Несмотря на то что их разделяли тридцать четыре года, Наст и Хелен понимали друг друга: оба помятые жизнью, они ценили простые радости, например погреться на солнышке и побездельничать или потанцевать под звездным небом под звуки оркестра. Вскоре молодая женщина узнала, что, несмотря на операцию на простате, которую Наст перенес в феврале 1931 г., он не отказался от сексуальной жизни. Позднее она признавалась, что именно контраст между публичным образом этого воспитанного человека и его сексуальной ненасытностью, которую тот проявлял наедине с ней, стал главной побудительной причиной ее влечения к нему и укрепил их согласие. Поскольку, они абсолютно расходились в политических (Хелен Браун вела знакомства с крайне левыми и коммунистами) и даже издательских вопросах (в 1935 г. она оставит свой пост в Vanity Fair), их связь продлилась до середины 30-х годов и, несомненно, стала для Наста источником радости, если не счастья в это мрачное время.
Лорд Кэмроуз
– Слушай, Мадлен!
– Да, Сюзанна?
– Что ты думаешь об этой новой причуде богатых или влиятельных мужчин, особенно в англосаксонских странах, жениться на красотках из мира театра и кино?
– Думаю, что нет ничего нового под солнцем. Уже в прошлом веке французские буржуа брали в содержанки танцовщиц или актрис, и никого это не волновало.
– Да, но ты забываешь, что это были женатые мужчины. Девицы, которых они любили за красоту или молодость, были их любовницами, не более того. И горе тому, кто рискнул бы заключить брачный союз за пределами той среды, в которой родился! Он мгновенно исключался из своего круга. Кстати, напоминаю тебе, что еще не так давно брак наших обнищавших аристократов с богатыми американскими наследницами в высшем свете считался крайне вульгарным и наказывался изгнанием из общества.
– Но к чему ты ведешь?
– По правде говоря, меня мучает вопрос, является ли то, что современные женщины благодаря своей красоте добиваются положения в обществе или брака, для которых они не были предназначены ни происхождением, ни судьбой, знаком признания нашего превосходства над мужчинами или, наоборот, признаком новой эксплуатации.