Vogue предлагает ему выгодный контракт… Главный аргумент – который звучит как извинение – состоит в том, что граф Буэ-Вильоме женился на англичанке Изабель Гадсден…
Бретонец, как человек, умеющий переносить удары судьбы, подчиняется, оставляя супругов Эриксон господствовать – или почти господствовать – в Париже. Находясь вдалеке друг от друга, Буэ-Вильоме и Эрик делят заказы с Пьером Мургом, Рене Буше или Бенито, которым остается верен Vogue. Только Вторая мировая война соберет вместе обе враждующие пары в Нью-Йорке, по крайней мере, географически.
Свадьба века
Нет ничего лучше коронации или королевской свадьбы для того, чтобы подстегнуть продажи журнала, посвященного моде и элегантным дамам. Уже в ноябре 1934 г. союз герцога Кентского с греческой принцессой Мариной обеспечил Vogue огромный успех. Накануне свадьбы вышел номер журнала, в котором в качестве предварительного показа был опубликован эскиз свадебного платья невесты от модного дома Molyneux, как и карандашный портрет принцессы, выполненные рукой художника-иллюстратора по имени Эрик.
Эта сенсационная новость была с радостью принята читательницами и с завистью – другими периодическими изданиями. Некоторые назвали это «кумовством» и упрекали английскую корону в том, что она отдавала особое предпочтение изданиям холдинга Конде Наста. В сущности, ничего не изменилось с 1895 г., когда Vogue, которым тогда руководил Артур Тернер, раздобыл информацию о приданом мисс Консуэло Вандербильт за несколько дней до ее свадьбы с Чарльзом Спенсером-Черчиллем, герцогом Мальборо. Повышенный интерес и любопытство людей, независимо от их социального положения, к браку богатых и влиятельных людей, особенно когда оба новобрачных имеют отношение к титулованной знати, не ослабли.
Так же и самая скандальная свадьба в истории Соединенного Королевства – свадьба герцога Виндзорского, несостоявшегося короля Эдуарда VIII, и миссис Уоллис Симпсон – стала кульминацией в войне газет и журналов на всем земном шаре. Эта гонка за информацией, доводившая журналистов и редакторов до точки кипения, повторялась в закулисье, превращаясь в ожесточенное соревнование между фотографами, каждый из которых хотел получить право на эксклюзивную съемку жениха или невесты. Очевидно, что скандальные слухи, исходившие из Букингемского дворца, только разжигали соперничество в прессе. Хотя недостатка в информации не было – к счастью, всегда найдутся болтуны, – каждый медиахолдинг освещал это событие в соответствии со своей издательской политикой и кодексом чести.
После объявления даты коронации будущего короля Англии, назначенной на май 1937 г., то есть примерно через полтора года после смерти Георга V, начали ходить слухи по поводу личности наследника трона – принца Уэльского. Одни говорили о том, что он не умен, другие – о его порочной натуре, склонной к удовольствиям и бесчинствам, третьи рисовали портрет боязливого молодого человека, слишком безликого для того, чтобы принимать решения. Из уважения к Короне все средства массовой информации не разглашали этих слухов. Все ли? Все, кроме изданий, управляемых Херстом.
Так, 26 и 27 октября 1936 г., то есть через десять месяцев после вручения новому королю символов власти, французы с удивлением прочитали в национальной прессе заметку под названием «Сенсационный, но, вероятно, фантастический слух»:
Сегодня в свойственной ему сенсационной форме и с множеством довольно нескромных подробностей издание Херста сообщает о том, что король Англии Эдуард VIII в июне этого года женится на американке миссис Симпсон.
Этому сообщению, ставшему громом среди ясного неба и появившемуся более чем за две недели до отречения монарха, предшествовала публикация на страницах Harpers’ Bazaar в мае 1936 г. фотографии самой ненавидимой в Англии женщины, снятой Мэном Рэем. Под фотографией стояла подпись: «Миссис Эрнест Симпсон, самая известная в Лондоне американка». Начав, таким образом, военные действия, Кармел Сноу позволила развязаться безжалостной битве.
Лагерь Конде Наста перебирал козыри, оценивая свои шансы приблизиться к горячей парочке: Уоллис Симпсон была родом из США, как и холдинг Наста. Как и читательницы журнала Vogue, она очень интересовалась модой и была завсегдатаем салонов великих парижских кутюрье. Британский фотограф Сесил Битон, связанный с Конде Настом эксклюзивным контрактом, был близок к миссис Эрнест Симпсон. Главное, что в рядах сотрудников холдинга находился бесценный Джон Макмаллин, светский хроникер и признанный во всем мире арбитр хорошего вкуса. Он, проведя несколько лет в Европе и будучи вхож в самые закрытые круги, мог похвастаться близким знакомством одновременно с дважды разведенной миссис Симпсон и принцем Уэльским. Оставалось еще договориться с главными редакторами трех изданий Vogue о том, что допустимо, а что нет.
Находясь за многие километры от Лондона и за множество световых лет от мысли о том, что из уважения к монархии следует соблюдать некоторую сдержанность, Эдна ратовала за абсолютную прозрачность. Она умоляла Макмаллина то взять интервью, то провести фотосессию, то добиться обещания о встрече.
Редакторы Brogue, во главе которого стоял Гарри Йоксалл, давным-давно свыкшийся с британской сдержанностью, отказывались скомпрометировать себя этой интригой и заранее гордились тем, что станут последними, кто будет добивать эту пару, находящуюся в сложном положении.
Из Парижа личность Уоллис Симпсон выглядела столь же скандальной, сколь и привлекательной. Будущая супруга герцога Виндзорского, верная клиентка Скиапарелли, Мейнбохера и Пакен, с элегантностью носила самые смелые наряды, которые были в моде. Однако Мишель де Брюнофф считал вульгарной любую излишнюю рекламу и боялся, что, приняв участие в крупном публичном разоблачении, он оскорбит чувства своих многочисленных деловых знакомых и личных друзей, которых в Лондоне у него было немало.
В конце концов благодаря Джонни Макмаллину в 1936 г. было организовано несколько встреч художников-иллюстраторов и фотографов с будущей герцогиней Виндзорской, которые более или менее широко освещались редакциями журнала Vogue. В 1937 г. было получено подтверждение: Сесил Битон добился права быть официальным фотографом на свадьбе, которая состоялась во Франции 3 июня 1937 г., в замке Конде неподалеку от Тура. Конде Наст, при поддержке Эдны, настоял на том, чтобы шесть полос американского издания Vogue были посвящены этой свадьбе, о которой уже говорила вся планета. Номер, вышедший повышенным тиражом, разошелся в США всего за несколько дней, в результате чего этот июньский выпуск 1937 г. стал одним из лидеров продаж за всю историю журнала!
«Та итальянская художница, которая шьет платья»
– Черт возьми, Мадлен, понюхай вот это!
– Боже мой! Но… это не аромат. Это скорее запах, не так ли? В нем есть что-то животное… Да, что-то ужасно чувственное. Что это такое?
– Это духи, выпущенные Скиап. Хроникер Vogue описывает их как «яркие, живые, опасные, как склон острого мыса»…[20]
– Слушай, через какое-то время эти хищные нотки ощущаются еще четче. Я чувствую цибетин, мускус и амбру…
– Да, но можно добавить еще пачули, сандаловое дерево и гвоздику. Мне очень нравится.
– Честно говоря, Сюзанна, я не уверена… Я нахожу эти духи… почти неприличными. Во всяком случае, я бы не осмелилась душиться ими. Думаю, мне казалось бы, что я обманываю своего мужа…
– Не преувеличивай! Это просто духи свободной женщины, без предрассудков, осознающей свою животную природу…
– А этот флакон!
– Продавщица с Вандомской площади объяснила мне, что его нарисовала молодая аргентинская художница Леонор Фини. Она увидела в ателье Скиап обшитый холстом манекен, выполненный по меркам Мэй Уэст. Ты знаешь, это пышнотелая американская актриса из фильма «Я не ангел»! Короче, запомни, что Мэй Уэст заказывает у Скиап платья для съемок без примерки. А Леонор Фини, вдохновленная ее бюстом, создала флакон в виде женского силуэта. Потом она добавила сантиметровую ленту вокруг декольте и цветки вокруг шеи. Это не очень похоже на фиалковую туалетную воду, которую продают в кубических флаконах, верно?
– Shocking… Это название духов? Впрочем, меня это не удивляет, ведь это она создает шляпки в форме туфли-лодочки, платья с рисунком в виде омара и фиолетовую губную помаду…
– А между тем герцогиня Виндзорская, не отличающаяся ни экстравагантностью, ни дурным вкусом в том, что касается моды, – одна из лучших клиенток Скиапарелли. Однако напомню тебе, что Vogue именно этим летом опубликовал фотографию герцогини в платье с омаром, о котором ты говоришь, и оно было придумано Сальвадором Дали…
Действительно, Vogue сумел распознать талант Элзы Скиапарелли с самых первых ее шагов в модном бизнесе. В 1927 г. журнал назвал ее гениальной, представив ее пуловеры с эффектом оптической иллюзии, сфотографированные Гойнингеном-Гюне. Связанные вручную свитера, украшенные рисунком в виде банта, завязанного вокруг шеи, галстуков, пронзенных сердец, дали импульс карьере этой римлянки, в 1922 г. обосновавшейся в Париже отчасти вопреки самой себе.
Нет никаких сомнений в том, что жизненный путь и характер этой необыкновенной женщины способствовали тому, что ее работы имели успех у ей подобных. Она родилась в 1890 г. в итальянской семье, которая была так же состоятельна, как и образованна. В юной Эльзе очень рано просыпается интерес к сновидениям и потустороннему миру. В то время как девушки ее возраста с удовольствием обсуждают мальчиков, она предпочитает проводить время, изучая историю древних цивилизаций и сочиняя стихи, вдохновленные греческой культурой, так что ее родителей слегка беспокоит ее замкнутость. Чтобы исправить положение, они отправляют подростка в Швейцарию, в школу, которую содержат монахини. Юная Эльза не соглашается с тем, чтобы ею манипулировали. Она устраивает голодную забастовку и возвращается в Рим вместе с родителями, все более обескураженными силой ее характера.