В тот вечер Эдна пришла в дом № 10140 на Парк-авеню. Она нашла своего друга лежащим в кровати, укутанным в подаренную ею шаль. Наклонившись к подушке, она проговорила: «Мы вместе прошли такой долгий путь. Я больше не могу страдать из-за горечи и печали. Есть ли что-нибудь такое, что я могла бы сделать для вас?» Конде не ответил. По его щекам скатились крупные слезинки, и он очень крепко сжал ладонь Эдны в своей.
Через несколько дней, 19 сентября 1942 г., Конде Наст умер в своей квартире на Манхэттене. Ему было 69 лет.
Король умер, да здравствует король!
Когда Наст умирал, рядом с ним были его 37-летняя дочь Натика и его младшая дочь Лесли, которой было 12 лет. Его сын Кудер, воевавший на Тихом океане, не смог быть там. Отсутствовали и две его бывшие супруги – Лесли и Кларисса, которые не могли выехать из Европы.
После смерти Конде Наста его банковские активы, включая портфель акций и наличные средства, достигали 21 600 долларов (360 000 долларов по сегодняшнему курсу). К этой сумме, разумеется, добавлялась двухэтажная квартира на Парк-авеню (оцениваемая в то время в 930 000 долларов), а также все ее содержимое. Мебель и произведения искусства разошлись в ходе аукциона, проходившего в январе 1943 г. и продолжавшегося три дня, который принес чуть больше 100 000 долларов (всего одну двадцатую часть от первоначальной оценки аукционистов). Продавать нужно было срочно.
Совокупный долг бывшего издателя, включавший в себя займы, взятые на его собственное имя, проценты (до 6 % в год) и штрафы за просрочку платежа, превышал 5,6 миллиона долларов (более 95,5 миллиона по сегодняшнему курсу). Если бы эта сумма была обнародована, то поразила бы всех тех, кто вплоть до первого полугодия 1942 г. толпился в салонах дома № 1040 на Парк-авеню, где не было недостатка в черной икре и шампанском. Таким образом, Конде Наст до последнего сохранял лицо перед всеми, исключая, возможно, банкиров.
На похоронах на Манхэттене присутствовало более 800 человек. В толпе собравшихся в тот день в католической церкви Святого Игнатия Лойолы насчитывалось около 400 служащих издательского дома Condé Nast, главным образом приехавших из штата Коннектикут сотрудников типографии, предприятия, которым так гордился магнат.
Ко всеобщему удивлению, в церкви была замечена Кармел Сноу. Будучи очень верующей, она пришла почтить память своего бывшего босса. Если только не ради собственного спасения. За прошедшие десять лет они с Настом не обмолвились ни словом, десять лет он изо всех сил старался избегать ее на вечеринках, если они встречались там случайно.
За это десятилетие Сноу удалось превратить Harper’s Bazaar в эталонный современный журнал, качество которого не уступало Vogue, а по отдельным параметрам превосходило его. Ее имя облетит весь мир в тот день, когда в Париже, после показа коллекции Диора Corolle, состоявшегося в феврале 1947 г., она воскликнет: «Dear Christian, your dresses have such a new look!» («Дорогой Кристиан, ваши платья смотрятся так по-новому!») Так родился нью-лук, или nioulouque, как написала это на французский манер актриса и писательница Колетт, а Кармел Сноу мгновенно была возведена в ранг «папессы» моды. После 50-х годов она лишилась и титула, и славы. Из-за серьезных проблем с алкогольной зависимостью она разом потеряла мужа, работу и друзей. Она угасла в 1961 г., в возрасте 73 лет, в одиночестве и забытая всеми.
Под неф церкви Святого Игнатия Лойолы просочились любопытные, побуждаемые слухами, которыми уже обросла память покойного. Всего через несколько часов после смерти миф о Конде Насте уже передавался из уст в уста. Не была ли созданная им империя слишком велика для того, чтобы быть детищем этого маленького человечка, больше всего на свете любившего мороженое и ярмарочные веселья?
Свидетели, никогда не принадлежавшие к его ближнему кругу, серьезно отдавали дань памяти «художнику». Другие предпочитали вспоминать о человеке, посвятившем свою жизнь усовершенствованию и демократизации современного общества…
Пресса делала из него то вероломного исполина, с наступлением ночи превращавшегося в сатира, то монаха-воина на службе абсолютной красоты. А когда информации не хватало, ее выдумывали. Его мать? Красивая и богатая француженка! Отец? Гениальный бизнесмен или, согласно разным версиям, немец, едва говоривший по-английски. Брат? Лишен семьей наследства в интересах младшего брата… Не было такой лжи, к которой не прибегали бы, чтобы проиллюстрировать один из самых успешных финалов сбывшейся американской мечты. А поскольку ничто так не прельщает публику, как тайна, вскоре пресса превратила Конде Наста в загадочного сфинкса, секреты которого ушли вместе с ним в могилу.
Его близкие с трудом узнавали в этом фальсифицированном портрете простого, скромного, страстно влюбленного лишь в цифры и расчеты человека. Когда однажды на светском рауте кто-то подошел к Хелен Браун Лоуренсон с затуманенными от чувств глазами и обратился к ней со следующими словами: «Вы были знакомы с Настом?! Должно быть, это был поразительный мужчина?» – та с характерной для нее прямотой ответила: «Поразительный Конде? Да ни за что на свете! Это последнее прилагательное, которое можно было бы применить к нему…»
Присутствовал ли Уильям Рэндольф Херст на похоронах своего заклятого врага? Во всяком случае, он пережил Наста и умер в 1951 г., хотя был старше него на десять лет.
Из-за войны сотрудники парижской редакции издательского дома Condé Nast, разумеется, не смогли приехать в США и почтить память человека, который более тридцати лет вел себя как внимательный, волевой издатель, очарованный совершенством на французский манер. Безусловно, кончина их друга, когда они узнали о ней, добавила горечи к грузу их повседневных несчастий…
Благодаря печатному станку в бюро Vogue Мишель де Брюнофф, открыв в себе настоящий талант фальсификатора, напечатал десятки фальшивых свидетельств о крещении для евреев, которым грозила депортация. Его сын Паскаль сражался в рядах маки и был убит 10 июня 1944 г.
Несчастная Соланж д’Айен, редактор раздела моды журнала Vogue, провела несколько месяцев в заточении, в тюрьме в коммуне Френ, южном пригороде Парижа. Еще раньше был арестован ее муж, которого пытали и депортировали. Он умер в апреле 1945 г. в концентрационном лагере в Берген-Бельзен, в Нижней Саксонии. Их сын Морис участвовал в движении Сопротивления и погиб на службе в октябре 1944 г. Ему было 25 лет.
Пока Козетта и Люсьен Фогель оставались в Нью-Йорке, их дочь Мари-Клод (по прозвищу Маико), вдова писателя Поля Вайана-Кутюрье, тоже присоединилась к рядам Сопротивления. В 1943 г. она была депортирована в Освенцим, затем будет переведена в лагерь Равенсбрюк и переживет заточение.
Несмотря на полученные каждым из них травмы, Мишель де Брюнофф, Соланж д’Айен, Люсьен и Козетта Фогель до конца дней не откажутся от страстного служения прессе.
После 1945 г. началась новая эра, обещающая светлое будущее издательству Condé Nast. Уже на момент смерти основателя холдинга появились первые признаки просвета. Они полностью подтвердятся, когда во главе холдинга встанет Ива Пацевич, назначенный президентом по желанию, высказанному Конде Настом перед смертью.
Пацевич образует замечательный тандем с Алексом Либерманом, новым арт-директором холдинга. В 1943 г. прибыль предприятия составляла 494 000 долларов, то есть на 354 000 долларов больше, чем в предыдущем году. В 1944 г., получив 1 046 630 долларов чистой прибыли, компания вернулась на уровень 1928 г., самого результативного в ее истории. А в 1946 г. прибыль удвоилась и достигла небывалой суммы в 3 515 926 долларов.
Эдна Чейз приняла участие в модернизации холдинга. Безусловно, она находила весьма любопытным впечатляющий подъем холдинга всего через три года после кончины бывшего хозяина. Отдав пятьдесят семь лет жизни журналу Vogue, она в 1952 г. ушла на пенсию с чувством удовлетворения добросовестно выполненной работой. Она умерла, когда ей было 80 лет, от проблем с сердцем, как и ее дорогой Конде.
Кроуни, к несчастью, не успел принять участие в новой жизни холдинга. Его здоровье пошатнулось вскоре после кончины его друга и босса. Он умер от рака в Нью-Йорке 28 декабря 1947 г. Его дух пережил его физическую смерть, так же как и выкуп в 1959 г. издательского дома Condé Nast компанией Advance Publications, принадлежавшей семейству Ньюхаус.
В самом деле, в марте 1983 г. журнал Vanity Fair возродился из пепла, он стал распространяться в Испании, Италии, Соединенном Королевстве и с 2013 г. во Франции. Журнал House & Garden продолжает выходить в Великобритании, а также в ЮАР. Сегодня холдинг Condé Nast издает 14 печатных иллюстрированных журналов и 8 журналов онлайн. Журнал Vogue выходит на 19 языках и выпускается для 26 стран. Новинкой в этой большой семье стал журнал Vogue Scandinavia, запущенный в июне 2020 г.
В то время, когда новые бури волнуют нашу эпоху, у издательского дома Condé Nast хватает проблем, которые он берется решать: цифровизация, смена экономической модели прессы, вопросы окружающей среды, способ управления, новые формы в феминистском движении…
Нет никаких сомнений в том, что богатое прошлое холдинга послужит тем маяком, который направит его теперешних руководителей и позволит продолжить прекрасную одиссею, начавшуюся более века тому назад. Перо редакторов и вспышки фотографов продолжают создавать историю, сотканную из гениальной интуиции, театральных эффектов, соперничества, страсти, предательства и инноваций, к которой громче, чем когда-либо, взывает читательская аудитория, по-прежнему влюбленная в остроумие и элегантность.
Избранная библиография
ANTOINE (презентация и собранные высказывания – Jean Durtal), J’ai coiffé le monde entier