Море в голубоватой дымке с одной стороны, буровато-зеленые горы — с другой, а между ними серое бетонное поле, заставленное белыми самолетами всех типов, величин и «вероисповеданий», то бишь авиакомпаний разных стран. От самолетов, ввиду их удобства и скорости, не отказываются ни христиане, ни мусульмане, ни представители прочих, даже самых ортодоксальных конфессий.
В суетливой толпе пассажиров, спешивших получить свой багаж и пройти таможенный досмотр, заметно выделялись трое мужчин явно спортивного, крепкого сложения. Двоим из них было, вероятно, около тридцати, третий был немного старше, хотя, когда мужчина не то от недовольства, не то по привычке начинал хмуриться, то ему смело можно было дать и все сорок.
Мужчины подхватили свои дорожные сумки и пару объемистых спортивных баулов и двинулись в сторону стойки таможенного досмотра. Дождались очереди, плюхнули сумки и баулы на ленту транспортера и приготовили документы.
— Вы из России? — просматривая паспорта и декларации, профессионально любезно поинтересовался толстый таможенник с завидной пышности усами. — Цель приезда — спорт. О, бейсджамп! Будете у нас прыгать? Сальто-Анхель, си?
— Именно, сеньор, оттуда и сиганем… — по-испански ответил Орехов и сдержанно улыбнулся толстяку, постоянно сбивавшемуся с английского на родной язык великого героя Боливара. — Сумки можно забирать?
— О, да-да, все в порядке, сеньоры. Мы не станем потрошить ваши парашюты, вы можете не беспокоиться, — таможенник прошлепал визовые отметки. — Велкам, добро пожаловать в Венесуэлу, сеньоры!
Проводив русских парашютистов-экстремалов не то сочувствующим, не то завистливым взглядом, таможенник переглянулся с напарником, работавшим неподалеку, и украдкой повертел пальцем у виска: «Крейзи…»
— Так, а это еще что? — майор резко развернулся и, придавая лицу чуть ли не зверское выражение, направился к суетливо метавшейся неподалеку богемного вида девице, что-то деловито командовавшей своему расхристанному напарнику, уже наводившему на русских парашютистов дорогую кинокамеру. — Парень, ты камеру от греха убери…
— Оу, русские бейсджамперы! Эксклюзив! Мы с телевидения, — еще пуще засуетилась девица, но Орехов непреклонно покачал головой.
— Никаких съемок, сеньора! Немедленно удалите кадры, — и пояснил задохнувшейся от возмущения девушке: — У нас уже есть строжайшая договоренность с одной из известных TВ-компаний — все до единого кадра с нами и нашими прыжками принадлежат им. Таковы условия наших спонсоров. Простите, сеньора, но вы должны нас понять — это бизнес.
— Нам только на местном ТВ засветиться не хватало, — ворчал майор, возвращаясь к своим бойцам. — Сохранишь тут секретность, блин, — фотографы на каждом шагу…
В зале пассажиров рейса встречала небольшая толпа суетливых и нетерпеливых мужчин и женщин, чуть в стороне от которых переминался флегматичный невысокий крепыш — естественно, смуглый и усатый. В руках крепыш держал самодельную табличку, извещавшую, что встречает он именно экстремалов из далекой России.
— Буэнос диас, амиго! Нас встречаешь? — Орехов протянул мужчине руку, тот без каких-либо заметных эмоций ответил на рукопожатие и кивнул.
— И куда дальше? Как вас величать прикажете, кстати?
— Педро. У меня на стоянке машина. Сейчас поедем в гостиницу. Идемте, сеньоры…
Не первой молодости «форд»-микроавтобус бодро катил по бетонной автостраде, минуя туннели, один из которых протянулся почти на два километра, мосты-виадуки и минут через двадцать уже въехал в пределы столицы. Однако в сторону центра не поехал, а какими-то запутанными петлями проскочил на одну из городских окраин и вскоре притормозил у входа в довольно скромный отель со слегка вызывающим названием «Эксельсиор».
— Слышь, дон Педро, у вас, наверное, все названия если не «Симон Боливар», то «Эксельсиор» или «Эспаньола», да? — выбираясь из сумрачного нутра микроавтобуса, проворчал Троянов.
— Я не дон. Просто Педро. У нас, сеньор, много разных названий… — водитель с легкостью подхватил две сумки гостей и решительно двинулся к стеклянным дверям гостиницы.
— Ты бы со своим юмором поосторожнее, — недовольно посмотрел на товарища Катков. — Все-таки испанец! Выхватит кабальеро шпагу и проткнет твое нахальное сердце. Так что, на всякий случай, базар фильтруй, как говорят наши любители экстрима с синими наколками… Ох, сейчас в душ и спать! Часиков пять, а, Тритончик?
— Я, дядя Слава, не тритончик, я — бейсджампер Валера Троянов, ферштейн? — немедленно отомстил лейтенанту Валерий. — А вообще-то, поспать бы не мешало.
Водитель подождал, пока гости оформят свои бумаги у портье, все так же молча помог донести сумки до дверей номера и, прощаясь, улыбнулся неизвестно чему и коротко бросил:
— Удачи вам, кабальерос!
Номер был, в принципе, таким же, каким он был бы хоть в Риме, хоть в Стокгольме — шкафы, кровати, столики-кресла, телевизор. Естественно, душевая, холодильник и кондиционер. Последний был весьма кстати, поскольку после московской серенькой прохлады на улицах Каракаса, приткнувшегося всего лишь в десятке градусов от экватора, было жарковато — сезон дождей закончился и наступала традиционная зимняя жара. Как когда-то отметил в своих записях синьор Робинзон, томившийся на острове примерно в этих же краях: «Зима. С ноября по март — сухо и жарко!»
И все же в этом номере было одно небольшое отличие от обычно пустых, прибранных и приготовленных для приема жильцов гостиничных каморок и апартаментов. Орехов, вошедший в гостиную первым, неожиданно притормозил на пороге, и его товарищи едва успели остановиться и не ткнуться в напрягшуюся спину майора.
— Да у нас гости, ребята…
13
Если уж быть совсем точным, то это были не гости и даже не гость, а гостья. Весьма и весьма миловидная темноволосая девушка лет двадцати пяти непринужденно расположилась в одном из кресел и без особого любопытства рассматривала появившихся на пороге гостиной мужчин.
— Босс, это что еще за смуглянка-молдаванка, а? — Троянов, вытягивая шею, заглядывал через плечо майора и недоумение на его лице как-то само собой за какую-то долю секунды сменилось легкомысленной улыбкой. — Или это у них тут такой типа сервис? Я — за, пацаны!
— Охолони маленько, Казанова, — Орехов с мягким стуком поставил на пол сумку и на довольно приличном испанском поинтересовался, учтиво улыбнувшись даме: — Простите, сеньора, это ведь 237-й номер? Вероятно, произошла какая-то путаница, небольшое недоразумение…
— Буэнос диас, сеньоры! — девушка тоже изобразила некое подобие улыбки. — Нет, никакой путаницы не произошло. Этот номер действительно забронирован для вас. Меня зовут Мария Габриэла — точно так же, как и одну из дочерей нашего Президента. Фамилия, полагаю, для вас необязательна. Я — лейтенант департамента общественной безопасности, буду помогать вам в вашей… работе. Вы позволите узнать ваши имена и звания?
— Сеньора Мария, лейтенант, вы ничего не путаете? По-моему, ни о каких кураторах договоренности не было.
— Простите, вы не назвали ваше звание…
— Майор, если вас устроит, — сдержанно ответил Орехов и рукой поочередно указал на своих товарищей: — Это — лейтенант, тениенте по-вашему, а этот — что-то вроде маэстро технико дель секундо — прапорщик.
— Мичман, — вполголоса поправил Тритон и тут же получил ощутимый тычок от Каткова, мол, уймись и не лезь поперед батьки в пекло.
— Так вот, господин майор, речь не идет о каком-либо кураторстве или оскорбительном контроле! Вам, несмотря на то, что вы прекрасно говорите по-испански, может понадобиться переводчик и человек, хорошо знающий местные условия. А если уж совсем честно и между нами, — неожиданно широко улыбнулась Мария, — неужели власти вашей страны позволили бы абсолютно бесконтрольно бегать по своей территории группе коммандос из другой, даже очень дружественной страны? Так что, это даже не обсуждается!
— А если мы все же не согласимся? — решил расставить все точки над «i» Орехов.
— Тогда не будет никакой работы, — сердито тряхнула прической девушка. — Если же вы, майор, полагаете, что я буду в тягость вашей группе, то, поверьте, вы очень заблуждаетесь!
— Хорошо, — Орехов и оба пловца наконец-то прошли в гостиную и расселись по креслам и диванам.
«Девчонка права. КГБ — он и в Африке КГБ. Их служба безопасности естественно хочет знать, что будет твориться на их земле. У нас их вообще дальше гостевой трибуны не пустили бы, — размышлял майор, профессионально отмечая и спортивную фигурку венесуэльского лейтенанта, и скрытую уверенность, сквозившую как в словах, так и в скупых, несуетливых движениях, свойственных хорошо тренированным людям. — Ладно, посмотрим, какой это товарищ Сухов…»
— Что ж это мы, товарищи гусары… У нас дама в гостях, — спохватился Орехов, без особого энтузиазма поднялся с диванчика и, открыв дверцу холодильника, с интересом оглядел содержимое и буркнул по-русски: — Не шибко-то густо. Что будет пить сеньора?
— Сеньора будет пить сок. Если можно.
— Да вам здесь все можно — вы же, чай, дома, — майор налил в стакан апельсинового сока, бросил несколько кубиков льда, подал Марии. Затем налил себе минералки, а Скату и Тритону заявил: — Сами, ребятки, сами… Хорошо, лейтенант…
— Думаю, вам будет удобнее, если вы будете звать меня просто Мария.
— Ну да, «просто Мария» — пусть так. Если уж нам работать вместе, то я хотел бы знать все, что вашей конторе известно о гибели русских геологов и их помощников из местных. Что, как, где и тому подобное. Карта у вас есть?
Мария кивнула и, отставив стакан, из обычной дамской сумочки извлекла армейскую топографическую карту и привычным движением раскинула на столе.
— Вот, это здесь, у излучины реки, — смуглый палец с коротко остриженными ноготками без видимых признаков лака ткнул в синюю полоску реки. — Здесь был их лагерь и здесь же…
— Понятно, лейтенант, — Орехов в задумчивости потер подбородок и заскользил профессионально цепким, запоминающим взглядом по карте. — Речь шла еще и о какой-то гипотетической базе субмарин. Ориентировочно вот в этом районе Ориноко, нет?