Леса везде разные. Ухоженные, заботливо вычищенные от сушняка и мусора пущи Германии здорово отличаются от захламленных бескрайних лесов России. Но даже сибирская тайга по сравнению с тропическими лесами может показаться чистенькой и легкопроходимой, не говоря уже о почти европейских березово-ольховых лесах где-нибудь в Новгородчине. Хотя и в псковско-новгородских крах встречаются такие чащобы и коварнейшие бескрайние болота, что им вполне могли бы позавидовать любые, даже самые опасные и гиблые места той же Амазонии.
В джунглях можно передвигаться только очень медленно и очень осторожно. Медленно — потому что порой шагу ступить нельзя без того, чтобы не приходилось острым мачете прорубать дорогу среди переплетенных лианами густо стоящих стволов деревьев. Осторожно — из-за того, что на каждом шагу можно наступить на какую-нибудь «ползучую смерть» вроде опаснейшей кобры, по сравнению с которой даже зубастые кайманы кажутся почти безобидными водяными ящерицами…
Скат, след в след продвигавшийся за идущим впереди майором, проводил глазами очередную извивающуюся плеть черного цвета, скользнувшую почти у самых ног, и подумал, что все-таки над безусловными рефлексами человек не властен. Почти любого можно научить палить из пистолета на звук, в мелькнувшую на мгновение тень, но вряд ли можно отучить нормального, здорового мужика вздрагивать, когда он видит под ногами ядовитую змею или когда в пустой комнате кто-то положит ему на плечо ладонь. Да, подготовленный боец сумеет справиться и со змеей, и незнакомца за спиной заломает правильным захватом, но… в первое мгновение все равно вздрогнет. Не кибер, не автомат ведь, живой человек… Вздрогнет и ощутит примерно то же самое, что испытывал в детстве, окунаясь в холодную воду, когда и сердечко, и дыхание пытаются выпрыгнуть из мальчишеской узенькой груди.
Орехов внезапно остановился, и лейтенант чуть не уткнулся носом в его обтянутую камуфляжем спину. Майор развернулся и молча указал на хорошо видимые просветы в чаще. Поредевшие заросли говорили о том, что они добрались до вершины скалы, откуда собирались наведаться в гости к предполагаемому часовому, несшему службу на уступе внизу. Там же должен был, по всем прикидкам, находиться и люк, ведущий внутрь подземных ангаров.
На всякий случай потыкав длинной палкой в гуще травы, росшей на краю гребня скалы, Орехов лег на камни и осторожно глянул вниз. Сначала глаза увидели лишь зеленую пестроту кустов и травы да почти отвесно спускавшуюся до карниза желтовато-коричневую стену скалы. Потом Скат углядел-таки едва заметное шевеление под накинутой на кусты маскировочной сетью и пальцем указал на замаскированный пост. Майор понимающе кивнул и отполз метра на два от края скалы. Пока Орехов разматывал крепкую капроновую веревку, лейтенант, словно готовясь к боксерскому поединку, обмотал ладони бинтами и натянул брезентовые рукавицы. Майор же взял конец веревки и, обмотав его вокруг пояса, завязал узлом. Катков посмотрел на узел и, скептически морщась, покачал головой, после чего перевязал узел как-то по-своему, по-морскому. Орехов все так же молча пожал плечами и развел руками — тебе, мол, виднее, морячок.
Потом лейтенант закрепил свободный конец капронового троса за ствол ближайшего дерева, сам встал метрах в трех от края обрыва и, пропуская веревку за спиной, покрепче перехватил капроновую жилу защищенными от ожога ладонями. Если такой канатик с грузом быстро заскользит по голой коже, в лучшем случае будет здоровенный ожог, а в другом — веревочка может и мясо до костей снять. Скат покрепче уперся ногами и кивнул майору, уже стоявшему на самом краю гребня скалы. Орехов перехватил поудобнее веревку и, отталкиваясь ногами от края, легко прыгнул спиной вперед…
Часовые всех армий мира устроены примерно одинаково. Заступая в караул в первый раз, молодой боец не выпускает оружия из рук и вышагивает, поминутно озираясь и прислушиваясь к сонной ночной тишине. Бойцу откровенно страшновато и в каждом шорохе чудятся коварные враги. Но уже в следующий раз солдатик успокаивается и чувствует себя почти ветераном. А в третьем карауле ему становится уже откровенно скучно…
Бандит, расположившийся под маскировочной сетью неподалеку от люка, пролежал в своем укрытии уже больше часа, и еще около двух оставалось до смены. Было жарко и скучно. Внизу тихо журчала струями воды река, в зарослях шумели птицы и мелкое зверье — самый обычный день в сельве. Парень отложил в сторонку автомат и, опираясь на правый локоть, принялся наблюдать за кучкой крупных муравьев, деловито тащивших куда-то зеленую здоровенную гусеницу. Наверное, работяги волокут свой обед в муравьиную столовую, решил бандит и принялся помогать муравьям, подталкивая гусеницу тонким прутиком. Увлеченный таким интересным занятием, часовой слишком поздно уловил какой-то шорох над своей головой. Парень повернулся в сторону звука и, немея от неожиданности, увидел летевшие прямо в его лицо подошвы ботинок невероятно огромного размера. Подошвы закрыли собой все небо, и наступила темнота, сопровождавшаяся дикой болью в голове…
31
Очнулся бандит от новой боли — кто-то хлестко ударил его по щекам. Приоткрыв глаза, наемник увидел перед собой светлоглазого мужика с неприятным жестким лицом. Вероятно, это и был обладатель тех самых ботинок. Как же он здесь оказался? Не с неба же, в самом деле, спрыгнул. Парень скосил глаза на возвышавшуюся скалу — нет, никакой веревки видно не было. Зато прекрасно был виден длинный нож, поблескивавший в руках незнакомца…
— Сейчас я вытащу кляп и ты будешь шепотом отвечать на мои вопросы, — едва слышно сказал незнакомец по-испански и продолжил: — Будешь дурить — прирежу, как свинью. Если ты понял меня, кивни.
Бандит покосился на такой близкий и страшноватый клинок и торопливо закивал, непроизвольно пытаясь отодвинуться подальше от ножа.
— Отлично, — Орехов без особых церемоний выдернул свернутую жгутом рукавицу изо рта бандита и спросил: — Когда будет смена?
— Через час с небольшим.
— Здесь, на скале, видеокамеры есть?
— Там, чуть ниже, над входом в пещеру, — парень кивнул в сторону реки.
— Люк куда ведет?
— В комнату с монитором и дальше в пещеры.
— У монитора сколько человек?
— Один, — увидев на лице незнакомца недоверие, парень торопливо проговорил: — Жизнью клянусь, один.
— Всего в подземелье сколько человек?
— Всего? Сейчас… — на лице наемника отразилось тяжкое раздумье, с минуту он морщил лоб и шевелил губами, подсчитывая, потом изрек: — Тридцать два человека. Без меня…
— А теперь скажи-ка мне, дружок… — закончить майор не успел, поскольку слева послышался легкий скрежет и стук, а потом задвигалась и начала открываться крышка люка…
Крышка открылась полностью, и над краями люка показалась черноволосая голова. Голова повернулась в сторону прикусившего от страха губу пленника, еще несколько минут назад бывшего часовым, и спросила:
— Малыш, ты кофе будешь? Чего разлегся, я тебя спрашиваю…
То, что с часовым творится явно что-то не то, вновь появившийся бандит понял немного поздно — лишь после того, как его голову мягко обхватила сзади чья-то рука и смуглое горло почувствовало острую сталь чужого ножа.
— Потихонечку вылезаем, — тихо приказал голос и чуть нажал клинком, поудобнее перехватывая за волосы бандита, выпучившего глаза от неожиданности. В следующую минуту руки второго пленника были накрепко перехвачены выдернутым из его же брюк узким ремешком и он был уложен рядом с первым.
— Ты кто? — довольно громко спросил понемногу начинавший соображать специалист по варке кофе и тут же получил жесткий удар черенком ножа по губам.
— Проверяющий, — прикладывая палец к губам, сообщил Орехов и издевательски вежливо поинтересовался: — Разве вас не учили, что на посту запрещено пить-курить-говорить и в карты играть? Внизу есть еще кто?
— Тебе отсюда не уйти, гринго, — пленник сплюнул кровь с разбитых губ и отвернулся, давая понять, что на вопросы он отвечать не собирается.
— Ответ неверный, солдат, — с сожалением в голосе покачал головой майор и неглубоко полоснул бандита поперек груди — порез не опасный, но крови вполне достаточно, чтобы отрезвить даже ну очень несгибаемого бойца. — Я буду резать тебя помаленьку. И долго. Повторяю: кто еще есть внизу, у мониторов?
— Внизу никого, — морщась от боли и вида крови, процедил наемник и тут же добавил со злорадной ухмылкой: — Сейчас никого. Но через пару минут придет проверка. Настоящая. И тогда тебе конец, придурок. Ты не понимаешь, с кем связываешься…
— Крепкий орешек-пять, — уважительно кивнул Орехов и коротко ткнул острием в область сонной артерии. Бандит захрипел и через мгновение вытянулся на земле, откинув черноволосую смуглую голову. Майор перевел взгляд на часового, похоже, совсем онемевшего от ужаса и сказал: — Вот видишь, что бывает с глупыми героями? Ты полежи тут, поскучай маленько, а я гляну, что там у вас внизу… Лейтенант, присмотри-ка за этим разгильдяем. Надумает пасть разевать — режь без раздумий…
— Не надо… резать, — смуглое лицо бандита прямо на глазах превратилось в серо-белое и он, торопясь и буквально захлебываясь словами, зачастил: — Не надо. Я все знаю, я все расскажу… Здесь, под землей, большая перевалочная база. Отсюда в ваши Штаты уходят грузы кокаина. На подводных лодках…
— Тоже мне секрет, — едко усмехнулся майор. — Да на вашу базу через недельку уже туристов пачками возить будут. Накрылась ваша большая тропа, и трафик этот мы прикроем…
— Вы не знаете главного, — не унимался бандит, страстно желавший любой ценой протянуть время и миновать участи дерзкого и глупого наемника, лежавшего совсем рядышком, за свою никому не нужную стойкость получившего лишь нож в горло, — на базу прибыл груз, и завтра подводная лодка должна выйти в рейс. И она выйдет, иначе хозяева с Алехандро шкуру спустят. Босс только вас опасается и требует, чтобы вас нашли и прикончили…
— А вот это вряд ли, амиго. Ладно, я сейчас на вашу телестудию гляну, а потом мы с тобой еще поболтаем…