вернуться с боевыми отметинами – не попрекнут, что уклонился от боя. Мотор и приборы управления оказались в норме. Срезав прутик, Богданов замерил уровень топлива. Результат получился не вдохновляющим – чуть более половины бака. Полная заправка позволяет «По-2» держаться в воздухе три часа. Это теоретически. Без вооружения и бомбовой нагрузки, при отсутствии встречного ветра. Он-то летал в общей сложности минут сорок, а поди ж ты…
Топливо требовалось раздобыть, Богданов стал размышлять. Бензина, ясное дело, в тринадцатом веке не производят. Сделать самому? Нефть, наверное, достать можно. Как превратить в бензин? Перегнать, как брагу? Самогонных аппаратов здесь нет, и неизвестно, удастся ли соорудить. Будет результат? В училище им рассказывали о моторном топливе, в том числе об истории его производства. Еще в девятнадцатом веке перегоняли нефть по принципу дистилляции спирта, но получался осветительный керосин. Мотор у «По-2» неприхотлив, работает на обычном бензине, но керосин не потянет. Внезапно Богданова озарило. В полку служил техник Гасанов, родом из Баку. Гасанов гордился родным краем. Рассказывал: есть у них месторождения белой нефти. На самом деле она не белая, а прозрачная. Чистенькая, как бензин. Если верить Гасанову, нефть заливают в баки автомобилей и ездят без хлопот. Октановое число у нефти, конечно же, не очень высокое, но в баке смешается с бензином… Богданов отправился к Конраду.
– Спроси Путилу! – посоветовал капитан. – У него большая лавка в городе – чего только нет!
Богданов вскочил на жеребчика и поскакал в Сборск. Лавка Путилы располагалась на центральной площади – там, где Богданов столкнулся с наемниками. Походила лавка на знакомые Богданову сельпо. Ассортимент товаров соответствующий: ткани, кожи, косы, серпы, ведра и прочие предметы хозяйственного обихода. Путила, мужичок средних лет, подскочил к Богданову, как тот только вошел. Лейтенант объяснил, что нужно.
– Земляное масло? – переспросил Путила. Вопрос его не удивил. – Тебе какое: темное или белое?
– Белое! – сказал Богданов, подумав, что погорячился насчет сельпо.
Путила нырнул в подсобку и явился с плошкой, наполненной до половины. Богданов понюхал жидкость, растер ее на пальцах (слегка маслянистая!). Похоже на то, что искал. Боясь спугнуть радость, Богданов зачерпнул из плошки медным наперстком, позаимствованным на прилавке.
– Принеси огня! – велел Путиле.
Купец явился с зажженной лучиной. Богданов вышел на площадь, поставил наперсток на землю, поднес лучину. Нефть пыхнула, едва не опалив ему лицо. Оранжевое пламя с черным дымком по краям бушевало несколько мгновений и погасло внезапно. Богданов заглянул в наперсток – пуст.
– Годится? – спросил Путила.
Богданов кивнул.
– Сколько брать будешь? Плошку? Две?
– Бочку! – сказал Богданов.
Глаза Путилы стали круглыми.
– Нету бочки! – сказал с видимым сожалением. – Ведер шесть осталось.
– Разбирают? – полюбопытствовал Богданов.
– А то как же! – ответил купец. – Доброе лекарство! Спину натереть, коли прихватит, горло от простуды. Вшей разом выводит…
– Давай, что есть!
Они вернулись в лавку, Богданов снял с пояса кожаный кошель. Данило отдал ему в трофей кошельки убитых кметов, Богданов ссыпал маленькие монеты в один мешочек. Их оказалось много – с полсотни.
– Гривна серебром! – сказал купец.
Богданов высыпал монеты на прилавок:
– Достаточно?
– Немецкие пфенниги! – сказал Путила презрительно. – На ведро не хватит. Вот! – Он достал из кошеля и бросил на прилавок белую палочку. – Это гривна! Годится немецкая серебряная марка. Она тяжелее, сдачи дам.
– Так дорого? – нахмурился Богданов.
– Земляное масло в Сборске не водится. Издалека везли! Из-за моря-окияна!
«В царстве славного Салтана… – мысленно прокомментировал Богданов. – Рассказывай!»
По лицу купца было видно: торговаться не намерен. «Звериный лик капитализма! – подумал Богданов. – Почувствовал, что покупателю позарез!..»
В своем времени Богданов нефть конфисковал бы. Написал бы расписку… Но это не Советский Союз. Купчина пожалуется: богатырь грабит трудящихся… Задача!
– У богатыря нет серебра? – ухмыльнулся Путила.
– Поищем! – сказал Богданов, ссыпая пфенниги в мешочек. Дать бы мироеду по роже! Нельзя… Где взять гривну? У княжны? Только есть ли у нее? Данило жаловался: Сборск пограбили дочиста. К тому же просить Богданову не хотелось. Чтоб уход из лавки не выглядел бегством, Богданов прошелся по комнате, разглядывая товар. Заметил и взял с прилавка сверток. Это был шелк, мягкий, струящийся меж пальцев. Богданов поднял ткань, чтоб рассмотреть на свет. Шелк был рыхловат – ткали вручную.
– Добрая поволока! – подскочил Путила. – На рубаху бабе, воину на порты. Летом в самый раз – не жарко! На порты пфеннигов хватит.
– Дрянь! – сказал Богданов, бросая ткань на прилавок.
– Грех тебе, богатырь! – обиделся Путила. – Добрый товар, лучшего не найдешь!
– У меня есть!
– Покажешь? – встрепенулся Путила.
– Поехали!
Путиле вывели коня, они поскакали к самолету. Богданов достал из кабины парашют. У большинства пилотов полка парашюты были перкалевые, Богданов специально возил довоенный, шелковый. Как раз на такой случай…
Лейтенант расстегнул сумку и вытащил купол. Путила схватил, помял пальцами ткань. На лице его проступила алчность.
«Попался!» – подумал Богданов.
Вдвоем они расстелили купол, купец достал из-за пояса деревянную палку («Локоть!» – догадался Богданов) и тщательно перемерил ткань.
– Даю гривну! – сказал, закончив.
– Две! – возразил Богданов.
– Как можно! – всплеснул руками купец. – Поволока сшита, надо пороть!
– Зато лучше твоей!
Купчина принялся торговаться. Он вспотел, лицо покраснело. Богданов не уступал, посмеиваясь: проучил жадину! Наконец ударили по рукам. Путила отдавал за шелк всю нефть и сто пфеннигов сверху.
– Вези бочку! – сказал Богданов. – Не забудь ведро. Вот еще. Если найду в масле хоть ложку воды, шелк пойдет тебе на саван!
Лицо купчины перекосилось, Богданов понял: предупредил не зря. Пока Путила ездил, он обрезал купол. Стропы с сумкой лучше сохранить. На казенном языке его негоция – растрата военного имущества. Богданов не переживал: в крайнем случае вычтут из оклада. После вынужденной посадки в немецком тылу не требуют возврата парашютов. Летчики бы вернулись! В полку скажет, что выменял на бензин. У местных жителей в огородах и не то закопано. Спишут…
Путила привез бочку и ведро. Богданов перелил нефть в бак, использовав в качестве фильтра шелковый купол вытяжного парашютика. Купчина, естественно, соврал: ведер оказалось не шесть, а четыре с половиной. Невзирая на причитания Путилы, Богданов вырезал ножом сегмент из купола и спрятал в гаргрот. Пригодится! Затем с замиранием сердца запустил двигатель. Мотор «схватил» сразу и заревел, стреляя черным дымом. Богданов прислушался: двигатель работал устойчиво. Может, чуть шумнее, но без перебоев. Не обманул Гасанов!
Вопрос с топливом был решен, но явился новый. В кабине летчик сидит на парашюте, сиденье опущено до упора. Богданов влез к себе – глаза на уровне приборной доски, вперед не видно. Отобрать парашют у Лисиковой не позволяла совесть, сиденье требовалось поднять. Гаечных ключей пилоты не возят, в тринадцатом веке их не найдешь – из-за отсутствия самих гаек. Подумав, Богданов съездил к кузнецу. Тот ссудил клещи – здоровенные и тяжелые. С помощью их и русской матери сиденье встало на нужный уровень. Едва закончил, явилась Лисикова, поинтересовалась, чем командир занимается. Богданов объяснил.
– Как без парашюта? – удивилась штурман.
– Два года без них летали – и ничего! – буркнул Богданов. – Это сейчас велели… Кто нас собьет? Зениток нет, истребителей – тоже.
Лисикова спорить не стала. Пожаловалась:
– Заставляют Библию учить! Поп принес книгу, толстую, Псалтырь называется. Рукописную.
– Полезно! – одобрил Богданов. – Научишься тексты разбирать – историку пригодится.
– Что такое Псалтырь? – спросила она.
– Сборник псалмов.
– Это молитвы?
– Скорее песни.
– Про Бога?
– Не только. Есть и про любовь.
– Да ну? – изумилась она. – Откуда знаете?
– Бабушке читал, она была неграмотной. Возьми! – Богданов протянул ей кошель, полученный от купца. – Купи что-нибудь!
– Что?
– Ну там гребешок… Не знаю, что женщине нужно. На площади лавка есть. Только торгуйся! Хозяин жадный…
– Пойду! – сказала штурман, пряча кошелек. – Тексты разбирать…
Едва спровадил Лисикову, прискакала княжна. Возле Богданова сегодня будто медом намазали.
– Улетаешь? – спросила Евпраксия. Она хмурилась и кусала губы.
– Самолет готовлю! – ответил Богданов. – Тебя катать.
Княжна заулыбалась. Соскочила с коня и полезла в кабину, пришлось исполнять обещанное. Богданов застегнул на пассажирке лямки парашюта, перетянул привязным ремнем.
– Станем падать, расстегнешь! – Он показал как. – Затем выпрыгнешь из кабины и дернешь за это кольцо. Над тобой раскроется крыло и мягко опустит на землю.
– А ты?
– Полечу дальше.
– Не буду прыгать! – сказала княжна. – Вот еще!
Наемники откатили «По-2» на край луга, Богданов завел мотор и взлетел. Он выполнил учебную «коробочку» с центром в Сборске. Рассмотрел местность. Леса, болота, река, ручьи… Не дороги, а тропы. Редкие луга и поля, еще реже – деревни. Маленькие – изб на пять-десять. А ведь Сборск что-то вроде райцентра. В самом городе и посаде тысячи полторы жителей, в окрестностях много ли больше? Незавидное у Проши княжество…
Евпраксия сидела тихо. Богданов окликнул пару раз – не ответила. Не слышала или не смогла через переговорное устройство. Богданов посадил самолет на луг, глянул на часы. Пятнадцать минут. Без бомб, при слабом ветре – ведро топлива. Не страшно.
– Можно на твое место? – попросилась княжна.
Богданов помог ей перебраться. Княжна покрутилась в пилотской кабине, потрогала приборы. Лейтенант объяснил их значение. Княжна глянула в зеркало заднего обзора, поправила прядь.