— Но меня лишили чести и дворянства!
— На время твоего отбывания наказания в штурмовом отряде, — согласно кивнул куратор. — Докажешь свою полезность империи — получишь все обратно. Только тебе не хочется уже возвращаться к истокам, я прав? Ты плывешь по огромной реке к неведомому, что гораздо лучше подходит твоему авантюрному характеру.
— Хочешь сказать, читаешь мои мысли? — я успокоился, допил вино и сразу же снова налил себе полный бокал.
— Нет, оцениваю твои действия. И они весьма интересные. Создают множество линий грядущего.
— Я хочу получить дворянский титул и жениться на девушке, которая мне очень нравится.
— Нравится или любишь? — ирония в голосе куратора получилась весьма достоверной. Только вот лицо остается неподвижным. — Или еще не определился с приоритетами?
— Люблю.
— Ответ честный, а значит, ты найдешь способ завоевать ее сердце.
— У меня большая проблема. Я не хочу разменивать смерть ее родного деда на дворянский патент и личное счастье.
— Человеческие эмоции, вечный спор между добрыми деяниями и многогранным злом, — вилка со стуком легла на край стола. — А эти противоречия влекут за собой множество вариантов будущего. Очень интересно и захватывающе!
— Не люблю философствовать на эту тему, — я поморщился. — Есть определенная задача, которую нужно выполнить. А зло это, или добро — оставим в стороне. Все равно у каждого своя правда. Сможешь помочь?
— Помогу, — небрежно обронил куратор, присматриваясь к мясу. — Как-то неприлично бросать проект на половине пути. Правда, я рассчитывал встретиться с тобой не так скоро. Что ж, придется корректировать ситуацию.
— И каким образом?
— Человек, место которого я занимаю, умрет через два дня. И никто не сможет определить, мнимая эта смерть или настоящая. Матрица, или душа — как вы ее называете — эрла Толессо будет помещено во временн у ю капсулу, а бренное тело некоторое время спокойно полежит в усыпальнице, — куратор без мимики на лице хохотнул. — Так уж и быть, пригляжу за ним.
— А дальше? — я замер.
— Потом вернем матрицу старика на место. Нужно лишь предупредить самых верных людей, чтобы не возникло некоего… кхм, диссонанса в восприятии действительности. Как тебе идея?
— На фоне всего, что я придумывал — она просто великолепная, — признался я. — И каким образом констатировать смерть? Ведь сюда прибудет королевский дознаватель с целителем для подтверждения оной!
— Смерть будет самой настоящей, — убедил меня куратор. — Никакая магия, никакой гений медицины не сможет определить, что на самом деле произошло со старым человеком. Остановилось сердце. Сколько лет этой оболочке? По вашим меркам?
— Около восьмидесяти, — я, к своему стыду, даже не спросил у Тиры возраст деда. Но и так видно, насколько стар эрл Толессо.
— Ну вот, проблема с сердцем и станет причиной ухода из жизни, — удовлетворенно кивнул «бог». — Подходит такой вариант?
— Более чем, — у меня словно гора с плеч свалилась. Конечно, оставались мелкие сомнения насчет самого процесса «ухода из жизни». А вдруг не получится, и эрл в самом деле отдаст богу душу? — Почему ты сказал, что старик умрет через два дня?
— Тебе нужно алиби, ведь так? Завтра ты уедешь из этого дома, а девушка узнает о том, что она стала Главой рода, еще через день. Тебя, возможно, будут допрашивать, но никаких улик против тебя не найдут. Неприятно, зато некий королевский чиновник будет доволен.
— И начнет досаждать Тире, — пробормотал я.
— Борись, ищи варианты, как одолеть своего соперника в борьбе за сердце любимой женщины, — пожал плечами куратор. — У нас нет интереса вмешиваться в работу отлаженного механизма, но чуть-чуть может подтянуть винт или ослабить пружинку… аллегория, если ты понимаешь. Просто мы почувствовали напряженный момент и решили вмешаться в работу забарахлившего инструмента.
— Да все понимаю, не нужно разжевывать и класть в рот, — проворчал я, недовольный тем, что меня сравнили с инструментом и каким-то бездушным механизмом. Да и что взять с этих небожителей? Развлекаются себе. — Спасибо и на этом.
— Тогда я ухожу. Дальше играй партию сам, — лицо эрла Толессо стало приобретать человеческие черты, мышцы дернулись, на щеках появился румянец. Дед Тиры глубоко вздохнул, в его глазах заплясала жизнь.
Я постарался сейчас на него не обращать внимания, разделывая запеченную рыбу на кусочки.
— Странное ощущение, — потер лоб Эррандо. — Как будто выпал из реальности. Вижу тебя сквозь туман, ты что-то говоришь, я тоже шевелю губами, а ничего не слышу.
— Так бывает, — успокоил я его. — Вы же все-таки немолоды, хорошо, что в обморок не упали.
— Обморок, — фыркнул эрл Толессо. — Да я наравне со своими егерями по десятку миль в седле проезжаю! И сейчас чувствую себя просто отлично! Давай, рассказывай, что придумал.
— Только не перебивайте и не орите, что такое невозможно, — предупредил я. — Сначала выслушиваете, а потом мы вместе решаем, как противодействовать вашим врагам и самому лорду Торстагу. Кстати, хотел спросить: а с сердцем у вас никогда проблем не было?
Глава 8Пляски на костях
Лорд Кендиш Торстаг который день не мог выехать в Суржу, чтобы проверить как поживает его сестра с мужем, и не разорили ли они особняк за время его отсутствия? Шутка, конечно. Он чуть ли не ежедневно мотался с инспекцией по городам, а когда выдавался свободный день, обязан был находиться возле короля во время приемов, да еще ввязался на свою голову в дебаты по поводу войны с Сиверией. Это не входило в его компетенцию, но многие представители Нижней Палаты общин, состоящие из купцов, мещан и цеховых старшин стали открыто проявлять недовольство затянувшимися боевыми действиями на морях и на суше, где ни одна из сторон не могла добиться существенного перевеса. Война стала не просто дорогой, а очень разорительной.
Торстаг их прекрасно понимал. Без технических и магических новинок победить врага невозможно, так как и он тоже старается внедрить оружие, способное склонить чашу весов в его пользу. А для этого приходится выгребать из казны последнее золото, чтобы создать нечто эффективное.
Понимать-то понимал, но оставаясь советником короля, лорд Торстаг вынужден был вести ту политику, которая полностью зависела от желания короля и его приближенных.
Генеральная курия почти полностью стояла горой за продолжение войны, которая приносила аристократам, высшей офицерской знати и религиозной верхушке баснословную прибыль, а о солдатах и моряках, гибнущих за них, никто не беспокоился. Судя по всему, людские резервы еще не истощились, иначе бы во дворце звучали другие песни.
Очередные дебаты закончились поздно вечером, после чего Торстаг поехал на ужин к адмиралу Сервино, занимавшему пост консультанта в Адмиралтействе, и еще пару часов подробно рассказывал о своих поездках на Керми и о возможности привлечь к каперству одиозных фрайманов Вольного братства.
Слегка раздраженный задержкой, он доехал до своего небольшого особняка, купленного по случаю в Каштановом Переулке, что находился буквально в десяти шагах от городской ратуши, и усталый, поднялся по крыльцу наверх. Его встретил верный слуга Онхим в безупречной ливрее темно-серого цвета. Приняв у хозяина плащ и шляпу, он доложил:
— Ваша милость, сегодня днем пришла почта из Скайдры. Вы велели докладывать тотчас же, если будут письма оттуда.
— Прекрасно, Онхим, — настроение Торстага поднялось. Наличие известий из Скайдры говорило только об одном: процесс, наконец-то, пошел в нужном направлении. Иначе бы и не стоило беспокоить вечно занятого советника.
Слуга добавил, что ужин будет готов через полчаса, а пока господин может отдохнуть. Письмо лежало на серебряном подносе вместе с ножом для вскрытия конвертов в гостиной на газетном столике. Торстаг извлек сложенный вдвое лист плотной бумаги и сел в кресло, закинув ногу на ногу. Стал внимательно читать, не пропуская ни единого слова.
Королевский дознаватель департамента Скайдры, являвшийся, к слову, двоюродным братом зятя советника, несколько лет назад получил там высокий пост благодаря протекции Кендиша, и теперь активно отрабатывал хлеб.
Он писал, что пятого дня месяца Минор эрл Эррандо Толессо почил в бозе от остановки сердца. Личное присутствие дознавателя и целителя не выявило какого-либо постороннего вмешательства в виде ядов, на теле не обнаружено никаких следов насилия или ран от оружия. Смерть естественная, следствие закрыто.
Где-то в парадной прозвенел колокольчик.
— Кто там в ночную пору? — проворчал Онхим, шоркая ногами в направлении двери. Торстаг из кресла видел, что слуга держит в руке пистолет, и усмехнулся подобной воинственности. С другой стороны, кто-то же должен защищать его самого, кухарку и горничную, проживавших в особняке!
Через пару минут Онхим появился в комнате и растерянно произнес:
— Милорд, к вам просится человек. Говорит, из Скайдры приехал. Срочное дело какое-то.
— Он назвал себя? — отрывисто спросил Торстаг.
— Севиг, ваша милость.
— Пусть заходит!
— Да я уже здесь, милорд, — мужчина в дорожном плаще, с натянутой до бровей шляпе прошел в гостиную и остановился. Поклонился, сдернув шляпу, показывая свое худое лицо с острыми скулами, покрытое жесткой щетиной. — Прошу прощения за поздний визит, но я прямиком из Скайдры, даже на постоялых дворах не останавливался на долгий отдых, разве что лошадь накормить и напоить.
— Проходи, присаживайся, — кивнул на соседнее кресло Торстаг. — Онхим, принеси бутылку бренди и сыра. И поторопи кухарку с ужином.
— Да, милорд, — склонил голову слуга.
Дождавшись, когда Севиг разденется и займет место в кресле, он нетерпеливым жестом показал, что готов слушать ночного гостя.
— Как вы и приказали, я постарался оказаться в порту Скайдры задолго до прибытия каравана господина Боссинэ. Пришлось жить два дня в местном клоповнике, чтобы не пропустить нужного человека. Я нашел Игната Сироту и передал слово в слово, что вы от него ждете. Кажется, он занервничал.