От этих слов мне оставалось лишь тихо усмехнуться.
Ты же знаешь, да? Про моих родителей.
Я почти всегда была одна. Ничего не смыслящие люди завидовали, что мой папа – врач. Постоянно говорили, что я, должно быть, горжусь своей трудолюбивой мамой, которая работает в крупной компании. Однако никто не знал, как мне было грустно и одиноко.
Отец работал каждый день, из них шесть – до девяти вечера. Часто задерживался допоздна и возвращался домой после полуночи.
В начальной школе, как и другим детям, мне хотелось больше времени проводить с папой. Однажды я спросила, не может ли он прийти с работы пораньше? Он отчитал меня: «Ты хоть знаешь, сколько людей болеет? Что им делать, если папа не пойдет на работу?» Во второй раз уже не хватило смелости спросить отца об этом: ведь тогда получалось, что просила его бросить больных.
Папа оставался в больнице до поздней ночи не из большой заботы о пациентах. Отец проговорился в одну из ссор с мамой. Сказал, что сейчас все больницы стали увеличивать рабочие часы. Если бы их больница не сделала так же, они бы потеряли много прибыли. Отец лишь зарабатывал деньги, а его слова посеяли в моем юном сознании чувство вины.
Мама была занята по-своему. Когда я была маленькой, она часто отпрашивалась с работы. Всегда что-то случалось: я болела, няня не могла прийти, было мероприятие в детском саду. Ей приходилось использовать отгулы в счет своего отпуска. Когда я пошла в школу, она решила, что теперь я могу несколько часов пробыть дома одна, и сосредоточилась на работе. Чтобы нагнать свое отставание в компании, маме нужно было прикладывать в два, а то и в три раза больше усилий. Я чувствовала вину за то, что ей приходилось так тяжело, и не могла попросить ее остаться со мной.
Когда спрашивала: «Мама, во сколько ты сегодня вернешься?», она всегда говорила: «Прости, доченька. Сегодня буду поздно. Но папа придет пораньше. Можешь немного посидеть одна?» Я звонила отцу, и он отвечал то же самое.
Сначала мне нужно было подождать час или два. Потом мама с папой возвращались домой все позже. Я в одиночестве делала домашнее задание, чистила зубы и, лежа в постели, ждала родителей. Знаешь, Хэрок, я даже спала с включенным телевизором: в гостиной как будто кто-то разговаривал. Уже и не так одиноко.
Другие дети ужинали со своими родителями, рассказывали о школе, лежали вместе в кровати и болтали о всяких мелочах. Мне же оставалось лишь гадать о том, когда мама с папой вернутся, будут ли они гордиться мной, ведь я вытерпела все это время одна. Постоянно ждала такой простой похвалы. Они когда-нибудь обо мне беспокоились?
Они знают, каково это – прийти в пустой дом и до поздней ночи ждать родителей? Знают, что я упорно училась лишь для того, чтобы услышать от них похвалу за хорошие оценки?
Знают… как мне было одиноко?
Однажды я так хотела увидеть родителей, что решила допоздна позаниматься и дождаться их. Тогда правда считала, что они обрадуются этому, поэтому терпела, потирая усталые глаза и выпивая одну чашку кофе за другой. Удивительно, но в тот день мама с папой пришли домой одновременно. Я выбежала их встречать, но они, похоже, были не в настроении. Скорее всего, что-то произошло. Однако мне все равно было радостно, что хотя бы увидела их лица.
– Ты почему еще не спишь? – резко спросил отец.
– Что? – Я невольно замерла.
Мама вздохнула.
– Я хотела вас дождаться…
– Знала же, что поздно придем. Надо пораньше ложиться. Разве мы можем спокойно работать, зная, что ты не спишь? Больше так не делай.
После этого я больше не ждала маму с папой. Даже занимаясь до позднего вечера, стоило услышать звук открывающейся входной двери, выключала свет и притворялась, что сплю.
Не с кем было поделиться тем, как прошел день, некому было встать на мою сторону, когда я ссорилась с друзьями. Я была абсолютно одна. Пока не появился ты.
Мое утешение.
Твои теплые слова, улыбка, руки.
Ты сам так сказал. Ты – мое все. Что я без тебя не смогу и ты мне обязательно нужен.
Так и есть. Ты мне нужен. Все твои слова – правда.
– Все хорошо? – спросила следователь, положив ладонь на мое плечо.
Мне стало не по себе, и я смахнула ее руку.
– Тебе не хочется говорить про родителей?
– Нет, просто…
– Похоже, у тебя с ними не очень хорошие отношения.
– Нет ничего, что бы делало их хорошими или плохими. Я даже их лица редко видела. На словах мы семья, а на деле как чужие.
Пока я говорила, следователь, о чем-то задумавшись, рассеянно смотрела перед собой.
– Твои слова отличаются от того, что рассказали родители.
– Что?
– Мне показалось, они не считали, что у вас плохие отношения. Они тебя очень любят. Действительно волновались за тебя, – медленно проговорила следователь.
Я не знала, что чувствовать. Мысли беспорядочно кружили в голове.
– И всегда вы не ладили между собой?
– Нет, конечно.
Тебе, наверное, тошно было бы смотреть, как я трясусь, будто неуверенная младшеклассница перед докладом. Спросил бы, что со мной не так.
А я правда не понимала, в чем дело. Просто перед глазами появились мама с папой. Они хвалили меня и гладили по спине, своими теплыми руками крепко держали мои ладони, извинялись за то, что их не было рядом.
– Родители особо не обращают на меня внимания. Они, наверное, и не знали, что в ту пятницу, когда пошла с Хэроком на водохранилище, я упала в воду и вернулась без кроссовок. И ни о чем у меня не спросили даже после прихода полиции.
Разговор о родителях начал выводить меня из себя, и следователь, похоже, это заметила. Атмосфера переменилась.
– А после чего ваши отношения так ухудшились?
– Разве что-то должно было произойти? Так было всегда. Постоянно.
На мгновение воцарилась тишина. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
– Раньше такого не было, а в старшей школе мы с родителями стали часто ссориться.
– Почему?
– По многим причинам.
– Многим?
– Я вызывала рвоту.
– Рвоту?
Следователь, видимо, не сразу поняла. Конечно же. Как и мои родители. Зачем я втайне это делала. Поэтому сказала ей то же, что и маме с папой. С тем же удрученным и обессиленным выражением лица, какое у меня бывало после намеренного опустошения желудка.
– Да. Я хотела похудеть.
После того дня, как Йечжи пришла в форме, ты больше на меня не смотрел. Даже когда сидел рядом, твой взгляд продолжал блуждать. Мне было одиноко. Йечжи снова стала носить обычную одежду и надела очки, но ты словно все еще видел ту ослепительную девушку.
Примерно тогда же все мои мысли стало занимать похудение. Утром первым делом я думала об этом. Стала искать разные способы, истории других девушек, советы. Научилась терпеть голод.
Часто я ничего не ела целый день. Хотела снова привлечь твое внимание. Думала, что, если стану такой же худой, как знаменитость, ты снова найдешь меня привлекательной.
Начала прыгать на скакалке по тысяче раз перед сном. Это сработало, я похудела примерно на пять килограммов. В тот день ты сказал мне: «Неплохо выглядишь». Было так приятно. Я почувствовала, что снова могу стать тебе интересна. Однако в какой-то момент вес перестал уходить. Я стала прыгать по три тысячи раз, но ничего не помогало.
– Эй, ты стала спортом заниматься? Мышцы ног супер, – сказали мне твои друзья на следующий день, когда я еле пришла в школу на обессиленных после четырех тысяч прыжков ногах. – Так скоро догонишь Ёнчхоля.
– Кто это?
– Один тренер из «Ютуба».
Парни громко рассмеялись, а ты нахмурился. Мне стало стыдно, и показалось, что ты рассердился. После чего быстро ушел, будто стеснялся меня. Боясь, что мышцы станут еще больше, я перестала заниматься спортом.
Поэтому оставалось только голодать. Иногда не выдерживала, бывало, сдавалась после замечаний родителей, и приходилось питаться по чуть-чуть. Если и ела, то только в критическом случае, когда ощущала, что могу умереть. Было так страшно набрать вес и разонравиться тебе. Поэтому стала принудительно избавляться от съеденного.
Один раз, второй.
Только бы снова завоевать твое расположение. Чтобы ты еще раз посмотрел в мою сторону и стал любить меня и заботиться, как раньше.
Глава 13
– Мне нравилось, когда Хэрок говорил, что я принадлежу ему.
– Принадлежишь…
Следователь пробормотала это несколько раз и уже не могла скрыть своего волнения. Она надавила пальцами на лоб, будто пыталась унять головную боль.
– Хэрок так и говорил?
Она глубоко вздохнула и начала объяснять то, о чем ее и не спрашивали:
– Человек не может принадлежать другому. Нельзя сделать кого-то своей собственностью. Человек не вещь. Как можно так обращаться с другими…
Следователь по-прежнему была как на иголках. Наверное, она просто что-то неправильно поняла. Гордилась, когда называл своей. Это делало меня счастливой. Однако полицейский считала мою радость абсурдной, и это портило мне настроение.
– Вы так говорите из-за того, что мы с Хэроком встречались?
– Быть в отношениях с кем-то означает отвечать взаимностью на чувства друг друга, а не делать возлюбленного своей собственностью. Любить – это проявлять уважение и заботу, а не угнетать партнера и заставлять его страдать.
Что она несет? Разве я просила дать мне определение отношений? Или она хочет вместе поразмышлять над принципами морали? Это лишь вселило в меня бóльшую уверенность, что мы не поладим с ней до самого конца. Ведь обе были слишком упрямые. Как мне ответить полицейскому, в словах которой не вижу смысла? Я могла бы просто поддаться ей, но по какой-то причине не хотела уступать.
– Не соглашусь. В отношениях и такое бывает. Любить кого-то и означает принадлежать друг другу.
Следователь наконец замолчала, и я смогла вспомнить тот день. То время, когда я почувствовала, что ты окончательно стал моим.