[97].
При присвоении рейтинга продуктам теневого сектора выгода от быстрой прибыли часто перевешивала долгосрочное негативное влияние репутационных издержек. Рейтинговые агентства были готовы рисковать, завышая рейтинги продуктов теневого сектора[98]. Моральный риск проник и в сферу рейтинговых агентств.
Комиссия по ценным бумагам и биржам США, изучив роль рейтинговых агентств в кризисе 2007–2008 гг., выяснила, что те проводили оценку сложных продуктов теневого сектора, хотя и понимали, что это приводило к перегрузке персонала и злоупотреблению интеллектуальными возможностями. Более того, рейтинговые агентства прекрасно знали, что их модели включали не все необходимые параметры[99].
Моральный риск в сфере оценки продуктов теневого сектора привел к повсеместному завышению рейтингов. Эмитенты знали слабости рейтинговых агентств и, разрабатывая продукты теневого сектора, пользовались ими. Несмотря на высокий риск, они получали высочайшие рейтинги[100]. Рейтинговые агентства были не в состоянии оценить реальный риск продуктов теневого сектора[101].
Рейтинговые агентства подчеркивают, что рейтинги являются лишь суждениями[102]. Однако после внедрения положений «Базель-II» эти суждения стали официальными определителями требований к регулятивному капиталу банков. Чем выше рейтинг активов, тем меньше капитала необходимо для владения ими — и наоборот.
Когда начался кризис 2007–2008 гг., ценность продуктов теневого банковского дела упала гораздо быстрее, чем можно было представить исходя из их рейтинга. Объема собственного капитала, который банки предоставили в качестве буфера на случай таких убытков, оказалось недостаточно. Из-за этого многие банки едва не обанкротились, что поставило под угрозу всю финансовую систему.
Подобно стимулированию разработки сложных систем оценки риска для определения требований к капиталу, внедрение рейтинговых агентств в банковское регулирование также оказалось неважной идеей. Более того, соглашение «Базель-II» привело к другим непредвиденным последствиям. Возможно, самым проблематичным из них стало то, что «Базель-II» подтолкнул к появлению огромных международных банков.
В последние годы размер крупных банков существенно вырос, а банковский сектор стал более концентрированным, чем когда‑либо. Количество американских банков сократилось почти вдвое: более чем с 12 тыс. (1990) до примерно 7 тыс. (2009). В 1992 г. доля четырех крупнейших банков в общем объеме банковских активов США составляла около 14 %, а к 2009 г. уже превысила 40 %[103]. Сейчас доминирующее положение в международной финансовой системе занимает относительно немного игроков. Стимулом к этому явились две меры: страхование вкладов и соглашение «Базель-II».
Страхование вкладов оказывает косвенное воздействие на концентрацию банковского рынка. Банки по разным причинам лопаются. Будь они небанковскими организациями, они просто объявили бы о банкротстве, и жизнь пошла бы своим чередом. Однако в случае банков с застрахованными вкладами дело обстоит иначе.
Чтобы минимизировать убытки от банковского краха, FDIC иногда объединяет проблемные банки со «здоровыми». Это кажется логичным, ведь «расчистка» банковского баланса недешева и предполагает судебные тяжбы, которые могут длиться годами. Организация слияния проблемного банка со стабильным снижает расходы[104]. Однако если постоянно объединять проблемные банки со «здоровыми», останется лишь немного крупных банков.
В то время как страхование вкладов вело к слиянию и, как следствие, укрупнению банков, соглашение «Базель-II» предоставило конкурентное преимущество крупным банкам. Разработать и внедрить внутренние системы оценки риска под силу лишь крупным банкам. Чтобы рассчитать требования к капиталу на основании внутренних рейтингов, необходимы сотни специалистов, в том числе юристы, бухгалтеры и менеджеры, занимающиеся количественной оценкой риска. Соглашение «Базель-II» позволяло банкам использовать стандартизированный подход, который не требовал внутренних систем оценки риска. Однако при стандартизированном подходе требования к капиталу были жестче[105]. Таким образом, соглашение «Базель-II» наложило на мелкие банки больше ограничений, чем на крупные.
Кроме того, «Базель-II» стимулировал дальнейший рост крупных банков, поскольку использование внутренних систем оценки риска приводит к увеличению фиксированных издержек. Сколько бы активов ни находилось на балансе банка, ему всегда приходится покрывать эти издержки. Если банк внедряет систему оценки риска, которая эффективно сберегает регулируемый капитал, это идет на пользу следующему приобретаемому активу. Проще говоря, отыскав лазейки в нормативно-правовой базе, вы получаете возможность прибавлять на баланс следующий доллар.
В список непредвиденных последствий «Базель-II» нужно добавить еще один пункт. Авторы соглашения «Базель-II» подошли к банковскому делу с микроэкономических позиций. Надзорные органы контролировали отдельные банки. Предполагалось, что система «здорова», если стабильны входящие в нее банки. Однако микроэкономический подход привел к усилению экономических циклов и подорвал стабильность всей финансовой системы[106].
Модели внутренней оценки риска, внедрению которых сопутствовало соглашение «Базель-II», используют статистические модели для определения требований к капиталу. Чтобы рассчитать весовой коэффициент риска конкретного актива, необходимо знать целый ряд исходных параметров. Основных параметров четыре: вероятность дефолта, ожидаемые потери при дефолте, размер риска в случае дефолта и фактический срок погашения. Чем выше значения всех этих исходных параметров, тем выше кредитный риск, а следовательно, тем выше и требования к капиталу[107].
Как правило, модели внутренней оценки риска не оценивают ни вероятность дефолта заемщиков, ни ожидаемые потери при дефолте в течение всего экономического цикла, а фокусируются на определенном моменте. В период экономического подъема такие модели сообщают о низкой вероятности дефолта, а в период кризиса вероятность дефолта увеличивается. В результате требования к капиталу остаются низкими в «тучные» годы и повышаются в «тощие»[108].
На пике экономического подъема, незадолго до того, как экономика соскальзывает в рецессию (в связи с чем для покрытия убытков необходим большой буфер собственного капитала), фактические требования к капиталу снижаются до минимума. Банки могут предоставлять кредиты на щедрых условиях и расширять свои балансы. Увеличение доступности кредитов и внутренних денег стимулирует дальнейший подъем.
Однако когда начинается кризис, исходные параметры начинают указывать на повышение кредитного риска, а фактические требования к капиталу ужесточаются. Банки сокращают долю заемных средств, чтобы соответствовать новым требованиям к капиталу. Банковская система сокращает предложение кредита и внутренних денег. Рецессия нарастает, и исходные параметры свидетельствуют о дальнейшем повышении кредитного риска. Благотворный цикл превращается в порочный круг.
Оправдывая высказывание «с глаз долой — из сердца вон», некоторые эксперты называли стабильное экономическое развитие, которое продолжалось с середины 80‑х гг., великим успокоением. Но теневой банковский сектор, как и традиционный, уязвим для банковской паники. Случившееся с традиционным сектором в 1907 г. и в 30‑х гг. должно было в конце концов произойти и с теневым. Но не будем забегать вперед: ведь история кризиса 2007–2008 гг. началась с краткосрочного расцвета, вызванного подъемом нерегулируемого теневого сектора.
Напомним, как теневой банковский сектор трансформирует рискованные долгосрочные кредиты во внутренние деньги. Предоставляемые ссуды секьюритизируются в продукты теневого сектора, например ABS и CDO. Затем продукты теневого сектора используются в сделках РЕПО или обеспечивают эмиссию ABCP. Наконец, фонды денежного рынка покупают ABCP или заключают сделки РЕПО и в процессе эмитируют паи, которые представляют собой внутренние деньги.
Теневой банковский сектор — и нерегулируемое банковское дело вообще — в высокой степени процикличны. В «тучные» годы цены на продукты теневого сектора стабильны. На ABS и CDO всегда находится покупатель, к тому же их можно использовать в качестве залога по сделкам РЕПО, заключаемым с целью получения необходимой ликвидности. Поскольку цены стабильны, покупатели по сделкам РЕПО снижают дисконты. Во время расцвета теневого сектора дисконты по сделкам со многими ценными бумагами упали до 0 %. Мы заметили, что в теневом секторе дисконты по сделкам РЕПО играют ту же роль, что и резервные требования в традиционном секторе. Чем ниже дисконты, тем больше создается внутренних денег, а это подстегивает экономический рост.
Напомним, что по условиям соглашения «Базель-II» фактические требования к капиталу в период экономического бума смягчились. Так, стабильные цены на продукты теневого сектора побуждают банковские системы внутренней оценки риска показывать более низкий уровень кредитного риска. Банки получают возможность расширить кредитование, не увеличивая объем собственного капитала.
Поскольку надежные заемщики ссуды уже получили, банки снижают стандарты, чтобы найти новых заемщиков[109]. Переводя такие ссуды в непрозрачные ценные бумаги (например в