Во-первых, вместе с диктатором, выметенным из Кремля метлой народных протестов, элита как бы полностью отмывается от грехов путинизма. Во-вторых, решается задача легитимизации новой власти и обновленной (демократизированной) политической системы, в существовании которой капитал жизненно заинтересован. В-третьих, что очень важно для элитариев, козлом отпущения станет не весь правящий класс целиком, ответят только стрелочники в числе 20–30 упырей, близких к Путину. Для последних, кстати, это тоже не самый худший вариант. Почетная отставка и прозябание на пенсии все же лучше, чем тюрьма. И даже тюрьма в Гааге — это лучше, чем быть повешенным разъяренной толпой на фонаре.
Следует ли из этого, что «цветной» переворот в РФ станет только спецоперацией по ребрендингу режима? Путина скинут и повесят на него всех собак, его ближайших дружков сдадут в Гаагу, вымолят отмену санкций и амнистию капиталов в обмен на … да пускай даже в обмен на сдачу Крыма или ядерное разоружение. А дальше массовку будут развлекать игрой в демократию и «борьбой с коррупцией» (под этим соусом удобнее всего зачищать власть от представителей проигравших консерваторов), но в целом система останется прежней.
Именно этим пугают оппозиционную общественность всякого рода навальнофобы: мол, не ходите на улицу по призыву Навального, он хочет на вашем горбу прийти к власти, а потом под разговоры о люстрации и демократизации друзей Путина сменят у корыта Лехины дружки, но система в целом не изменится. Я не вижу ничего ужасного в стремлении к власти (путь туда всегда оплачивается чужой кровью и чужими деньгами). Даже если Алексей Навальный желает всего лишь заменить собой Путина во главе путинской системы, меня это совершенно не пугает. В данном случае ЖЕЛАНИЯ политиков (революционеров, их спонсоров, представителей элиты) значат ничтожно мало, принимать во внимание следует исключительно те ВОЗМОЖНОСТИ, что они имеют. Но «продолжение банкета» в путинском стиле принципиально невозможно — заметно усохшая природная рента этого не позволит.
«Победа» Путина на самовыборах и сохранение «стабильности» на максимально возможный срок — это не решение проблемы, а попытка оттянуть развязку ценой углубления кризиса.
К демократии через диктатуру
Если Навальный, придя к власти, действительно хочет построить Прекрасную Россию Будущего, ему придется озаботиться созданием того экономического базиса, который будет способен «прокормить» демократию. Наследие совка в целом уже утилизировано, а то, что осталось, будет вскорости окончательно проедено. За счет чего в России будет построена современная экономика? Потребуется СВЕРХКОНЦЕНТРАЦИЯ УСИЛИЙ И РЕСУРСОВ. И тут я вынужден констатировать крайне неприятный факт: мобилизацию ресурсов и усилий общества для реализации масштабной задачи может осуществить только тоталитарный режим. Вот хоть обыщитесь, нет примеров, когда бы мобилизационный рывок происходил в условиях демократической модели управления.
Поскольку не многие понимают разницу между авторитаризмом и тоталитаризмом, сделаю разъяснение. Авторитарные режимы ставят своей задачей консервацию власти одного лица (семьи, клана), узурпировавшего власть, при необходимости жертвуя ради этого всем остальным. Тоталитаризм же основан не на всевластии конкретного лица, а на примате идеи (политической или религиозной доктрины), на реализацию которой затачивается система управления. Внешне тоталитарные и авторитарные режимы выглядят совершенно одинаково, в обоих случаях государство стремится контролировать все сферы жизни общества, душит инакомыслие, не допускает существования оппозиции и подавляет общественный протест.
Более того, очень часто тоталитарным режимам свойственна автократия, то есть неограниченный контроль над системой управления со стороны одного лица и культ фигуры вождя, а в авторитарных режимах пропаганда провозглашает свершение великих социальных преобразований, что вообще не позволяет квалифицировать различие между авторитарными, автократическими и тоталитарными режимами по внешним признакам. Различие в данном случае носит сущностный, содержательный характер и проявляется исключительно в практике госстроительства и экономической стратегии. Тоталитарный режим, если предельно концентрировать суть, выполняет задачу развития. Диктаторы меняются, как в Иране, ИГИЛ или КНДР, но примат идеи (госидеологии, религиозной доктрины, экономической концепции) над властью диктатора сохраняется. В Китае же после смерти Мао диктатуру осуществляет не конкретное обожествляемое лицо, а коллектив старейшин ЦК КПК. Персонально глава КНР выполняет, скорее, представительские функции, чем диктаторские полномочия, но тоталитарный характер режима от этого не меняется.
Историческое «завтра» в России наступит после краха путинизма, который оставит после себя выжженную пустыню. Реален ли быстрый переход от путинского авторитаризма к развитой, эффективной демократии? Нет, это принципиально невозможно. Демократию, как мы ее сегодня понимаем (парламентаризм, правовое государство, развитое гражданское общество и местное самоуправление), невозможно построить в бедной стране. Разве голодным люмпенам нужна демократия? Им нужен кусок хлеба, поэтому они совершенно демократически поддержат самых оголтелых фашистов, которые пообещают наполнить им миску. Настоящая демократия возможна только в обществе самодостаточных собственников. Так повелось еще со времени античных эллинских полисов. Сегодня основа успешных демократических режимов — богатый, самодостаточный средний класс, который должен численно преобладать над бедными слоями, зависимыми от социальных дотаций со стороны государства. Нет среднего класса — никакая демократия невозможна, будет лишь ее имитация. Это — аксиома.
Вы можете возразить: Украина, Грузия, Молдавия, Киргизия, в конце концов. Там реализован механизм сменяемости власти, укоренилась многопартийность, проходят свободные выборы на альтернативной основе, процветает плюрализм в СМИ, нет политических репрессий. Все это так, но демократии там тоже нет. Строго говоря, состояние политических систем этих стран именуется не демократическим, а транзитным. Оно характеризуется крайней нестабильностью. Укоренятся ли там демократические институты — это пока вопрос.
По существу, в данном случае речь нужно вести не о демократии, а об охлократии, власти толпы, которая выбирает себе в вожди популистов, дающих самые сладкие обещания. Голодная толпа голосует даже не сердцем, а желудком. Посмотрите на сегодняшнюю Украину или Молдавию, и вы получите наглядную иллюстрацию сказанному. Проблема охлократии как самой примитивной формы современной демократии в том, что она в принципе не способна решать задачи развития.
Если же говорить об отсталых, архаичных обществах, а РФ этой характеристике в полной мере соответствуют, то задачи развития решаются мобилизационным рывком, в рамках привычной для нас стратегии догоняющего развития. Новорожденная демократия не способна обеспечить мобилизационный рывок хотя бы потому, что не гарантирует преемственности курса при смене кабинета (в условиях политического кризиса меняться он может с калейдоскопической быстротой), а в современных условиях концентрация усилий общества для преодоления экономической отсталости потребуется в течение примерно 20–30 лет.
Каким образом можно с помощью демократического инструментария убедить массы затянуть пояса на треть или даже половину своей жизни? А затянуть их придется очень туго, поскольку мобилизационный рывок всегда осуществляется за счет перераспределения общественного дохода из фондов потребления в фонды развития. Но массы всегда голосуют за тех, кто обещает им счастье здесь и сейчас, а не за тех, кто обещает достойную жизнь их внукам. Поэтому отсталые общества не способны решать задачи развития в условиях демократической политической модели при сохранении государственного суверенитета.
Давайте найдем исторические примеры, подтверждающие эту умозрительную концепцию. Италия после Первой мировой войны. Укрепление демократических тенденций совпадает с глубоким экономическим кризисом, который и порождает фашизм. Приходят к власти фашисты — Италия испытывает экономический взлет, причем она довольно динамично развивается даже в 30-е годы, когда мир погружается в пучину страшного экономического кризиса. Этой тенденции избегают только тоталитарные диктатуры — нацистская Германия, Япония, СССР.
Советская Россия в этот момент совершает самый стремительный рывок за всю свою многовековую историю. В условиях относительно либерального НЭПа форсированное развитие оказалось невозможным. Если в период 1921–1926 г. наблюдался бурный рост экономики, который носил строго восстановительный характер, то в последующие годы народное хозяйство находилось в явном кризисе, особенно остро проявившемся в сельском хозяйстве, базирующемся на средневековых технологиях. Подлинную экономическую и культурную революцию смог осуществить лишь жестокий до крайности сталинский режим.
В недавней истории мы наблюдаем ту же самую картину. Сингапур из дикой и нищей деревни становится одним из богатейших государств мира под руководством жестокого правителя Ли Куан Ю в условиях однопартийной диктатуры. Даже в сегодняшнем Сингапуре демократией не пахнет. Но в ближайшие годы мы будем наблюдать транзит от диктатуры к демократии. Этот процесс идет сейчас на Тайване, который сделал экономический рывок под руководством фашистской хунты. Наиболее яркий пример — Южная Корея, которая совершила самый впечатляющий взлет в период 1962–1997 гг. под управлением кровавого диктатора генерала Пак Чон Хи и его последователей. Как только был создан экономический базис для перехода к демократии, корейское общество быстро демократизировалось, и сегодня его развитию нисколько не мешают ни свободные выборы, ни политический плюрализм, ни достаточно сложившиеся институты гражданского общества. А в годы первых корейских пятилеток спецслужбы убивали активистов, призывающих к забастовкам, попытка организации профсоюза приравнивалась к госизмене.