- Да, обретаюсь в тех краях.
Лицо его потемнело еще больше, он слегка вздрогнул.
- У вас в Англии дьявольски холодно весной.
- А вы по-прежнему пишете стихи?
- Ого! Вам известны даже мои слабости?
- Я читала все ваши книжки. Последняя мне особенно понравилась.
Дезерт усмехнулся:
- Благодарю. Вы погладили меня по шерстке. Поэтам, знаете, это нравится. Кто этот высокий? По-моему, я с ним встречался.
Высокий мужчина обошел памятник и возвращался обратно.
- Он и мне почему-то помнится. Тоже в связи со свадьбой, - негромко бросила Динни.
Высокий мужчина подошел к ним.
- Подколенные жилы не удались, - объявил он.
Динни улыбнулась:
- Я всегда радуюсь, что у меня не подколенные жилы, а просто поджилки. Мы только что пытались выяснить, откуда мы вас знаем. Вы не были на свадьбе Майкла Монта лет десять назад?
- Был, юная леди. А вы кто такая?
- Мы все встречались там. Я - Динни Черрел, его двоюродная сестра по матери. Мистер Дезерт был его шафером.
Высокий мужчина кивнул:
- Да, верно. Меня зовут Джек Масхем. Я двоюродный дядя Майкла по отцу.
Он повернулся к Дезерту:
- Вы как будто восхищаетесь Фошем?
- Да.
Динни с удивлением увидела, как помрачнело лицо молодого человека.
- Что ж, - сказал Масхем, - он был хороший вояка. Таких мало. Но я-то пришел взглянуть на коня.
- Это, конечно, весьма существенная деталь, - вполголоса вставила Динни.
Высокий мужчина подарил ее скептической улыбкой:
- За одно мы во всяком случае должны быть благодарны Фошу: он не бросил нас в трудную минуту.
Дезерт неожиданно в упор взглянул на собеседника:
- У вас есть особые причины сделать подобное замечание? Масхем пожал плечами, приподнял шляпу, поклонился Динни и ушел, небрежно покачиваясь.
Наступило глубокое, как омут, молчание.
- Вам в какую сторону? - спросила наконец Динни.
- В ту, куда пойдете вы.
- Чувствительно признательна, сэр. Удовлетворит ли вас такой ориентир, как моя тетка, проживающая на Маунт-стрит?
- Вполне.
- Вы должны ее помнить. Это мать Майкла. Она - чудная. Самый законченный образец непоследовательности: говорит так, будто прыгает с камушка на камушек, и вам тоже приходится прыгать, чтобы поспеть за ней.
Они пересекли улицу и по Гросвенор-плейс направились к Букингемскому дворцу.
- Простите меня за смелую попытку завязать разговор, но вы, наверное, находите в Англии большие перемены всякий раз, как возвращаетесь?
- Порядочные.
- Разве вы "не любите родимую страну", как принято выражаться?
- Она внушает мне отвращение.
- А вы случайно не из тех, кто хочет казаться хуже, чем есть на самом деле?
- Абсурд. Спросите Майкла.
- Майкл ни про кого не скажет плохо.
- Майкл - как ангелы: он живет за пределами реальности.
- Нет, - возразила Динни. - Майкл - типичный англичанин и большой реалист.
- Это его счастье и его беда.
- Зачем вы поносите Англию? Старо.
- Я поношу ее только при англичанах.
- Уже лучше. А зачем вы ее поносите при мне?
Дезерт рассмеялся.
- Затем, что вы такая, какой мне хотелось бы видеть Англию.
- Сильной и справедливой, без самодовольства и спеси?
- Больше всего меня раздражает наша вера в то, что Англия до сих пор выше всех.
- Разве это не так?
- Так, - согласился озадаченный Дезерт. - Но у нее нет оснований так считать.
Динни подумала:
- Брат Уилфрид, упрям ты и спорщик большой, - Сказала девица ему.
Зачем вверх ногами и вниз головой
Ты ходишь - убей, не пойму.
Вслух же сказала:
- Если Англия все еще выше всех, а мы верим в это, хотя и не имеем для этого оснований, значит, у нас, по крайней мере, есть интуиция. Вы, например, интуитивно невзлюбили мистера Масхема.
Затем взглянула на него и сообразила: "Я ляпнула лишнее".
- С чего вы взяли? Обычный твердолобый англичанин, помешанный на охоте и скачках. Просто мне такие до смерти надоели.
"Нет, здесь что-то другое!" - решила Динни, все еще глядя на него. Какое необычное и несчастное лицо: на нем отражен глубокий внутренний разлад, словно добрый и злой ангелы непрерывно борются за эту душу. Но его глаза по-прежнему ее волнуют - как в то давнее время, когда она, шестнадцатилетняя девочка с косами, стояла подле него на свадьбе Флер.
- Вам серьезно нравится скитаться по Востоку?
- На мне проклятие Исава.
"Когда-нибудь он мне расскажет - почему. Только я, наверно, больше его не увижу", - подумала Динни, и холодок пробежал у нее по спине.
- Интересно, знаете ли вы моего дядю Эдриена? Он был на Востоке во время войны. Сейчас служит в музее - ведает костями. А с Дианой Ферз знакомы? Он женился на ней в прошлом году.
- Я не знаю никого, о ком стоило бы говорить.
- Значит, у нас одна точка соприкосновения - Майкл.
- Не верю в то, что посторонние могут служить точкой соприкосновения. Где вы живете, мисс Черрел?
Динни улыбнулась:
- По-видимому, мне пора дать краткую биографическую справку. Моя семья с незапамятных времен осела в Кондафорде, Оксфордшир. Мой отец генерал в отставке, я - старшая из двух его дочерей, брат у меня один. Он военный, состоит в браке и скоро приедет в отпуск из Судана.
- Вот как! - произнес Дезерт, и лицо его снопа помрачнело.
- Мне двадцать шесть, я не замужем, детей у меня пока нет. Моя слабость - устройство чужих дел. Откуда она у меня, не знаю. Приезжая в Лондон, я останавливаюсь у леди Монт на Маунт-стрит. Хотя я получила скромное воспитание, наклонности у меня разорительные, а средств для удовлетворения их нет. Думаю, что умею понимать шутки. Теперь ваш черед.
Дезерт улыбнулся и покачал головой.
- Рассказать за вас? - предложила Динни. - Вы - второй сын лорда Маллиена; вам осточертела война; вы пишете стихи, склонны к кочевому образу жизни и сами себе враг. Последнее свойство ценно лишь своей новизной. Вот мы и на Маунт-стрит. Не зайдете ли повидаться с тетей Эм?
- Благодарю вас, не стоит. Что вы делаете завтра? Давайте позавтракаем вместе, а потом пойдем на дневной спектакль.
- Хорошо. Где?
- В половине второго у Дюмурье.
Они обменялись рукопожатием и расстались. Входя в дом тетки, Динни дрожала всем телом. Странное ощущение! Она остановилась у дверей гостиной и улыбнулась.
II
Шум, доносившийся из-за дверей, стер улыбку с ее губ. "Боже правый! Я совсем забыла, что сегодня у тетя Эм "прием" по случаю дня рождения".
Рояль, игравший в гостиной, умолк; беготня, толчея, скрип передвигаемых стульев, несколько возгласов, тишина, - и музыка зазвучала снова.
"Играют в "кто лишний", - догадалась Динни и тихо открыла дверь. Диана Ферз сидела за роялем. Восемь ребятишек в ярких бумажных колпаках и один взрослый держались за восемь стульев, составленных попарно спинками друг к другу. Семеро уже вскочили, двое еще сидели - разом на одном стуле. Динни увидела слева направо: Роналда Ферза; маленького китайчонка; Энн, младшую дочь тети Эдисон; Тони, младшего сына Хилери; Селию и Динго - детей Селии Мористон, старшей сестры Майкла; Шейлу Ферз и - на одном стуле - дядю Эдриена и Кита Монта. Затем в поле ее зрения попали тетя Эм в большом ярко-красном бумажном колпаке, которая, несколько запыхавшись, остановилась у камина, и Флер, уносившая первый стул из того ряда, где только что сидел Роналд.
- Кит, вставай. Ты лишний.
Кит не пошевельнулся. Поднялся Эдриен:
- Ладно, старина, выйду я, а ты уж оставайся с ровесниками. Ну, играй!
- Не держаться за спинки! - надсаживалась Флер. - У Фын, пока не кончилась музыка, садиться нельзя, Дишо, не цепляйся за крайний стул.
Музыка оборвалась. Шарканье ног, возня, визг, - маленькая Энн, самая крохотная из всех, осталась стоять.
- Вот и хорошо, детка, - сказала Динни. - Иди сюда и бей в барабан. Когда музыка перестанет, перестань и ты. Вот так. Теперь опять. Наблюдай за тетей Ди.
Снова, и снова, и снова. Наконец вышли все, кроме Шейлы, Динго и Кита.
"Ставлю на Кита!" - подумала Динни.
Шейла лишняя! Предпоследний стул убран! Динго, похожий на шотландца, и Кит, со светлых волос которого свалился бумажный колпак, кружат вокруг последнего стула. Вот оба плюхнулись на сиденье, потом вскочили и опять забегали кругом. Диана старательно отводит глаза. Флер стоит чуть поодаль и улыбается, лицо тети Эм разрумянилось. Музыка оборвалась, на стуле сидит Динго, Кит оказался лишним. Он вспыхнул и насупился.
- Кит, плати фант! - раздался окрик Флер.
Кит вздернул голову и засунул руки в карманы.
"Поделом Флер!" - подумала Динни.
Голос позади нее произнес:
- Ярко выраженное пристрастие твоей тетки к молодому поколению сопряжено с чрезмерным шумом. Не вкусить ли нам капельку покоя у меня в кабинете?
Динни обернулась и увидела тонкое, худое и подвижное лицо сэра Лоренса Монта с совершенно побелевшими усиками, хотя в волосах седина едва начала пробиваться.
- Я еще не внесла свою лепту, дядя Лоренс.
- Пора тебе вообще отучиться ее вносить. Пусть язычники беснуются, а мы пойдем вниз и по-христиански предадимся мирной беседе.
Динни подумала: "Что ж, я не прочь побеседовать об Уилфриде Дезерте". Эта мысль оттеснила на задний план ее инстинктивную потребность вечно чему-то служить, и девушка последовала за баронетом.
- Над чем вы сейчас работаете, дядя?
- Пока что отдыхаю и почитываю мемуары Хэрриет Уилсон. Замечательная девица, доложу тебе, Динни! Во времена Регентства в высшем свете трудно было испортить чью-либо репутацию, но Хэрриет делала все, что могла. Если ты о ней не слышала, могу сообщить, что она верила в любовь и дарила своей благосклонностью многих любовников, из которых любила лишь одного.
- И все-таки верила в любовь?
- Что тут особенного? Ведь остальные-то любили ее, - она была добросердечная бабенка. Какая огромная разница между нею и Нинон де Ланкло, та любила всех своих любовников. А в общем обе - колоритные фигуры. Представляешь, какой диалог о добродетели можно написать от их лица? Сядь же, наконец.