Компсон Грайс, как и Майкл, состоял членом "Полиглота" и поэтому наткнулся в холле на Монта. Волосы его бывшего компаньона были растрепаны, уши стояли торчком, и заговорил он немедленно:
- Грайс, что вы собираетесь предпринять против этого молодого негодяя Колтема?
Компсон Грайс успокоительно улыбнулся и заверил:
- Не волнуйтесь! Я показал рецензию Дезерту, и он поручил мне вырвать у змеи жало, объявив, что он полностью все признает.
- О господи!..
- А что? Разве вы не знали?
- Знал, но...
Эти слова пролили бальзам на сердце Компсона Грайса, который усомнился было в правдивости признания Уилфрида. В самом деле, мог ли он решиться напечатать эту поему, если она написана о нем самом? Кто же станет разглашать такие подробности своей биографии? Но слова Монта разрешили его недоумение: тот в свое время открыл Дезерта и был ближайшим другом поэта.
- Словом, я написал в "Дейли фейз" и все объяснил.
- Так просил Уилфрид?
- Да, просил.
- Публикация поэмы - безумие. Quern Deus... [4]
Майкл перехватил выражение, мелькнувшее на лице Компсона Грайса, и горько прибавил:
- Впрочем, вам ведь важно, чтобы была сенсация.
Тот холодно возразил:
- Покамест трудно сказать, что это нам принесет - пользу или вред.
- Чушь! - вскипел Майкл. - Теперь все, будь они прокляты, кинутся читать поэму! Видели вы сегодня Уилфрида?
- Мы завтракали вместе.
- Как он выглядит?
"Как Азраил", - пришло на ум Компсону Грайсу, но ответил он подругому:
- О, прекрасно! Совершенно спокоен.
- Как грешник в аду! Слушайте, Грайс, если вы не встанете рядом с ним и не поддержите его всем, что только в ваших силах, я с вами навеки порву.
- За кого вы меня принимаете, дорогой друг? - не без достоинства осадил его Компсон Грайс и, одернув жилет, проследовал в карточный салон.
Майкл, бормоча под нос: "Рыбья кровь!" - помчался на Корк-стрит.
"Не знаю, захочет ли бедняга видеть меня", - тревожно думал он.
Но, дойдя до угла этой улицы, Майкл впал в такой ужас, что отправился не к Уилфриду, а на Маунт-стрит. Дворецкий сообщил ему, что его родителей нет дома, но мисс Динни приехала утром из Кондафорда.
- Хорошо, Блор. Если она не ушла, я ее сам найду.
Он поднялся по лестнице и осторожно приоткрыл дверь гостиной.
В нише под клеткой с попугаем тетки тихо и прямо, как девочка на уроке, сидела Динни, сложив руки на коленях и устремив взгляд в пространство. Она не заметила Майкла, пока тот не положил ей руку на плечо:
- Маленькая моя!
- Как сделать так, чтобы тебе не хотелось убить человека?
- Ах, ядовитый гаденыш! Твои прочли "Дейли фейз"? Динни кивнула.
- Какая реакция?
- Молчание и поджатые губы.
Майкл кивнул:
- Бедная девочка! И ты все-таки приехала?
- Да. Мы идем с Уилфридом в театр.
- Передай ему привет и скажи, что я буду у него, как только понадоблюсь. Да, вот что, Динни, постарайся дать ему почувствовать, что мы восхищены тем, как он сжег мосты.
Динни подняла на Майкла глаза, и выражение их тронуло его.
- Он поступил так не от гордости, Майкл. В нем зреет что-то страшное. В глубине души он не доверяет себе: ему кажется, что он отрекся из трусости. Я знаю, он не может выбросить это из головы. По его мнению, он обязан доказать, - и не столько другим, сколько себе, - что он не трус. О, я-то знаю, что он не такой! Но пока он не докажет этого себе и окружающим, от него можно ожидать всего.
Майкл кивнул. Из своей единственной встречи с Уилфридом он вынес примерно такое же впечатление.
- А тебе известно, что он сам просил издателя написать письмо?
- Что же теперь будет? - беспомощно спросила Динни.
Майкл пожал плечами.
- Майкл, неужели никто не поймет, в каком положении он тогда оказался?
- Люди с воображением встречаются редко. Я не смею утверждать, что сам могу понять его. А ты можешь?
- Только потому, что это - Уилфрид.
Майкл стиснул ей руку:
- Я рад, что у тебя старомодный недуг, а не просто современная "физиологическая потребность".
XX
Пока Динни одевалась, к ней в комнату вошла тетка:
- Твой дядя прочел мне эту статью. Удивляюсь!
- Чему, тетя?
- Я знавала одно'о Колтема, но он умер.
- Этот тоже когда-нибудь умрет.
- Динни, где ты заказываешь такие лифы на косточках? Очень удобные.
- У Хэрриджа.
- Твой дядя говорит, что Дезерт должен выйти из свое'о клуба.
- Уилфриду решительно наплевать на клуб, - он за все время там и десяти раз не был. Но я не надеюсь, что он напишет туда о своем выходе.
- Заставь е'о.
- Тетя, мне никогда не придет в голову заставлять его что-нибудь делать.
- Это так ужасно, ко'да тебе кладут черные шары!
- Тетя, милая, можно мне подойти к зеркалу? Леди Монт пересекла комнату и взяла с ночного столика тоненькую книжечку:
- "Барс"! Но он же изменил их, Динни.
- Нет, тетя. У него не было пятен, которые можно менять.
- А крещение, и вообще?
- Если в крещении есть какой-то смысл, значит, оно - надругательство над детьми, которые не в состоянии понять, в чем оно заключается.
- Динни!
- Да, я так считаю. Нельзя ни на что обрекать людей без их согласия. К тому времени, когда Уилфрид научился мыслить, у него уже не было веры.
- Значит, он не отрекся, а принял.
- Он это знает.
- Поделом этому арабу, - объявила леди Монт, направляясь к двери. Какая навязчивость! Если тебе нужен ключ от двери, возьми у Блора.
Динни торопливо закончила туалет и побежала вниз. Блор был в столовой.
- Тетя Эм велела дать мне ключ, Блор, и вызовите, пожалуйста, такси.
Дворецкий позвонил на стоянку такси, принес девушке ключ и сказал:
- Миледи привыкла высказывать свои мысли вслух, так что я поневоле все знаю, мисс. Утром я и говорю сэру Лоренсу: "Если бы мисс Динни могла его увезти в горную Шотландию, куда газеты не доходят, это сберегло бы им много нервов". В наше время, если замечали, мисс, что ни день - новое событие, да и память у людей не такая, как прежде. Вы простите, что я об этом заговорил.
Динни взяла ключ:
- Наоборот, я благодарна вам, Блор. Я и сама ничего лучшего не желала бы. Только боюсь, он сочтет такой шаг недостойным.
- В наше время молодые леди умеют добиваться всего, чего захотят.
- Мужчинам все-таки приходится соблюдать осторожность, Блор.
- Конечно, мисс. Родные - трудный народ, но все как-нибудь образуется.
- Думаю, что мы выдержим эту свистопляску.
Дворецкий сокрушенно покачал головой:
- По-моему, тот, кто ее начал, изрядно виноват. Зачем без нужды причинять другим неприятности? Такси у подъезда, мисс.
В машине девушка опустила оба боковых стекла и наклонилась вперед, чтобы ей обдувало сквозняком разгоряченные щеки. Она была полна таким сладостным волнением, что в нем тонули даже злоба и негодование, которое вызвала у нее рецензия. На углу Пикадили она увидела плакат: "Все на дерби!" Завтра дерби! Оказывается, она перестала замечать время! Дин ни ехала в Сохо, где они с Уилфридом собирались пообедать у Блафара, но такси двигалось медленно - накануне национального празднества уличное движение было особенно оживленным. У дверей ресторана со спаниелем на поводке стоял Стэк. Он протянул ей конверт:
- Мистер Дезерт послал меня к вам с запиской, а я прихватил с собой пса, - пусть погуляет.
"Динни, родная,
Прости, что сегодня подвел. Весь день терзаюсь сомнениями. Дело вот в чем: пока я не узнаю, как на меня посмотрят после этой истории, мне не отделаться от мысли, что я не вправе компрометировать тебя. Ради тебя самой я должен избегать появляться с тобою на людях. Надеюсь, ты прочла "Дейли фейз"? Травля началась. С неделю хочу побыть один - посмотрю, как все обернется. Я не сбегу, мы сможем переписываться. Ты меня поймешь. Собака стала моей отрадой. Ею я тоже обязан тебе. До скорого свидания, любимая.
Твой Уилфрид".
Динни стоило величайшего напряжения не схватиться руками за сердце на глазах у шофера. Вот и свершилось то, чего она все время втайне боялась, - она отрезана в самый разгар боя. Сделав над собой еще одно усилие, она дрожащими губами выдавила: "Подождите минутку", - и повернулась к Стэку:
- Я отвезу вас с Фошем домой.
- Благодарю, мисс.
Девушка нагнулась над собакой. Панический страх все сильнее овладевал ею. Собака! Вот связующее их звено!
- Посадите его в машину, Стэк.
По дороге она вполголоса спросила:
- Мистер Дезерт дома?
- Нет, мисс, он дал мне записку и ушел.
- Как он себя чувствует?
- По-моему, немного встревожен, мисс. Признаюсь честно, я бы не прочь поучить манерам джентльмена из "Дейли фейз".
- Значит, вы тоже прочли?
- Прочел. Они не смели ее пропускать, - вот что я вам доложу.
- Свобода слова, - пояснила Динни. Собака прижалась мордой к ее колену. - Фош хорошо себя ведет?
- С ним никаких хлопот, мисс. Он у нас настоящий джентльмен. Верно, старина?
Спаниель по-прежнему прижимался к ноге девушки, и его прикосновение успокаивало ее.
Когда такси остановилось на Корк-стрит, Динни вынула из сумочки карандаш, оторвала чистый листок от письма Уилфрида и написала:
"Родной мой,
Делай как знаешь. Но помни: я с тобой навсегда. Нас не разлучит никто, пока ты меня любишь.
Твоя Динни.
Ты не сделаешь этого, правда? Ох, не надо!"
Она лизнула оставшийся на конверте клей, вложила туда половинку листка и сдавила письмо в пальцах. Когда клей схватился, Динни вручила конверт Стэку, поцеловала собаку в голову и сказала шоферу:
- Маунт-стрит, со стороны парка, пожалуйста. Спокойной ночи, Стэк.
- Спокойной ночи, мисс.
Взгляд и склад губ неподвижно стоявшего вестового выражали такое глубокое понимание происходящего, что девушка отвернулась. И на этом закончилась прогулка, которой она с нетерпением ждала с самого утра.